В это время республика Флоренция устами своих ста двадцати виднейших теологов объявила, что «папа Григорий XII — еретик, раскольник и враг христианской церкви».
Флоренция запрещала своим подданным подчиняться папе. Анджело Коррарио (имя, которое носил Григорий до того, как стал папой) было направлено письмо с требованием явиться на собор в Пизе и высказаться по поводу предъявленных ему обвинений.
В таком же положении находился и Бенедикт XIII. Он также был покинут своими кардиналами. Они тоже выступили с обвинением против своего папы, называя его «недостойным интриганом».
Бенедикт XIII предал их анафеме в специальной булле. Одновременно он развил активную деятельность в Кастилии, Арагоне, Шотландии и Франции, стараясь собрать как можно больше духовных лиц на свой собор.
Итак, в 1409 году должны были собраться три «вселенских собора» из представителей различных стран, исповедующих одну и ту же религию. Один в Перпиньяне, другой в Удине, третий в Пизе. Конечно, наиболее торжественным и действительно Вселенским был только последний.
На соборах в Удине и Перпиньяне должны были присутствовать люди, заинтересованные в продолжении церковного раскола. Собор же в Пизе поддерживали правители и иерархи церкви стран Западной Европы, желавших объединения церкви. Даже многие кардиналы Бенедикта XIII прибыли в Пизу для участия в соборе.
* * *
Март 1409 года. «Не было до сих пор прекраснее и величественнее зрелища, чем открытие собора в Пизе», — пишет известный историк католической церкви И. Альцог. В соборе участвовало 23 кардинала от обеих сторон западной церкви, 90 епископов, несколько представителей от 102 архиепископов, 87 представителей от 200 настоятелей монастырей, генералы четырех нищенствующих монашеских орденов, 120 преподавателей теологии, 300 профессоров и лиценциатов римского канонического права, послы Англии, Франции, Португалии, Польши, Богемии (Чехии), Неаполитанского и Кипрского королевств [4, 67].
И. Альцог продолжает:
«25 марта 1409 года участники собора, выслушав двух выдающихся теологов — Пьера Д'Эгю и Жерсона, — провозгласили собор Вселенским. Протесты Бенедикта XIII и Григория XII были отвергнуты, а сами они названы злобными клятвоотступниками, неисправимыми раскольниками, еретиками, оторвавшимися от христианства. Ни тот ни другой не мог быть главой христианства».
М. Ренери пишет:
«Среди кардиналов, бывших в прошлом сторонниками Григория XII, первое место занимал кардинал собора святого Евстафия Балтазар Косса. Теперь он стал главной опорой собора в Пизе, так как мог предоставить в его распоряжение войска, деньги, земли. В то время как папа Григорий XII был вынужден искать убежища у Карла Малатесты, правителя Римини, Косса вёл себя как полновластный хозяин в Болонье, Форли и Фаэнце, не обращая внимания на угрозы и проклятия папы. Это он помешал войскам неаполитанского короля Владислава вторгнуться в Пизу и разогнать собор.
Человек, взлетевший так высоко и стремившийся подняться ещё выше, имел, естественно, много друзей и смертельных врагов. По всей Европе ходили о нём самые противоречивые слухи.
Одни говорили, что он происходил из старинной и знатной семьи Неаполя, занимался изучением искусства и философии, потом увлекался военным делом, отличился во многих сражениях и, наконец, предпочёл всему служение церкви, быстро продвинулся и на этом поприще, и папа Бонифаций IX назначил его правителем Болоньи и прилегающих к ней районов, которые он сумел уберечь от опасности отторжения и сохранить под властью папского государства.
Другие утверждали, что Косса, будучи ещё совсем молодым, занимался пиратством у берегов Сицилии и с того времени приобрёл привычку днём спать, а ночью бодрствовать, что, будучи студентом Болонского университета, он легкомысленно относился к занятиям и вёл весьма беспутную жизнь. А когда Косса стал священнослужителем, папа Бонифаций IX, его земляк, зная его способность ловко улаживать любые дела, стал выдвигать его постепенно на всё более и более высокие посты и наконец сделал правителем Болоньи. Здесь особенно проявились военный и административный таланты Коссы. Он стал полновластным тираном, который ни с кем не считался, никого не уважал, по собственному усмотрению распоряжаясь имуществом и жизнью граждан.
Но как бы там ни было, голоса его друзей звучали громче, чем голоса врагов, и только под его руководством люди надеялись добиться выполнения будущих решений собора и открыть ворота Рима (который находился во власти друга Григория XII, короля Неаполитанского королевства) вновь избранному папе» [49, 50, 53, 88].
* * *
В весенний вечер три священнослужителя вышли из здания собора Пизы (где проходил собор кардиналов и учёных богословов) и, сопровождаемые любопытными взглядами людей, окружавших собор и известную «Падающую башню», направились к югу, миновали дворец архиепископа, спустились вниз по дороге к месту, где теперь расположен ботанический сад, и проследовали дальше по направлению к Арно.
— Сколько народу! — воскликнул шедший справа человек, обращаясь к тому, кто шёл посредине. — Наверно, больше десяти тысяч людей стеклось в Пизу, чтобы похвалиться потом, что они были здесь во время собора.
— Конечно, мой благочестивый Ринери! — насмешливо произнес высокий смуглый красавец, шедший посредине, красная мантия которого была скрыта чёрным плащом. — Все будут гордиться тем, что были здесь, когда происходил этот исторический собор!
Вдали показалась река Арно. Человек в красной мантии кардинала, Балтазар Косса, как, наверно, уже догадался читатель, обернулся к своему спутнику слева, высокому и плотному человеку.
— Смотри, Гуиндаччо! Чтоб ноги твоей не было в таверне! Плохо тебе будет, если я ещё раз застану тебя там.
Когда-то мускулистый, а теперь обросший мясом и жиром и отрастивший живот одноглазый пират, ставший священником, приспешник Коссы, захныкал, состроив страдальческую мину:
— Святейший, кто тебе предан больше меня? Почему ты всегда ко мне несправедлив? Кто служит тебе вернее, чем я?
Косса резко повернулся к нему.
— Замолчи, изменник, негодяй, тебе ли говорить о верности! — раздраженно крикнул он. — Вспомни день, когда умер Иннокентий и я должен был ехать в Рим… Вспомни женщину, с которой ты был, мерзавец…
Буонакорсо побледнел, вспыхнул, снова побледнел.
— Нет… нет… — бормотал он сквозь зубы, не смея поднять глаз на Коссу.
У богатого особняка — своей резиденции в Пизе — Косса остановился. Здесь тоже толпился народ.
Гуинджи, епископ Фано, товарищ Коссы по университету и пиратству, обратился к нему:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});