— У папы есть для тебя подарок, — промурлыкал Марк, скользнув под покрывало, где, свернувшись уютным клубком, дремали Изабель и Лиза.
Изабель приподнялась на локте, опасливо всматриваясь в лицо возлюбленного — она не видела его целую ночь и догадывалась, что тайные исчезновения Марка связаны с происходящими в нем переменами. Сейчас он был сыт и весел; мышцы его перекатывались под кожей, утратившей нездоровый оттенок, а глаза блестели, как у молодого волка, но уже через пять-шесть часов скулы его вновь заострятся, стремительно седеющие волосы начнут редеть, а исхудавшее тело — источать невыносимый запах застарелой гнили. И, если процесс трансформации застигнет его дома, Изабель не хотела, чтобы это увидела Лиза.
— Какой подарок? — девочка присела в постели, обвивая ручонками сильную шею Марка.
— А вот такой. — он вытянул вперед ладонь, в которой что-то тускло поблескивало. Изабель с любопытством вытянула шею: подарком оказался изысканный золотой браслет, свитый из двух змеек с рубиновыми глазами. Украшение, скорее подходящее роскошной женщине, а не девочке лет семи, ревниво подумала она.
— Ой, какой красивый! — взвизгнула малышка, хватая браслет обеими руками.
— Не великоват ли он ей? — холодно поинтересовалась Изабель.
— Там специальная застежка, ее можно регулировать по обхвату запястья, — бледные губы Марка тронула понимающая усмешка. — Душа моя, уж не ревнуешь ли ты меня к нашей дочери?
— Вздор какой! — фыркнула она с деланным равнодушием. Посмотрела на Лизу, радостно вертящую браслет в ладошках, и уже мягче добавила: — Я рада, что ей нравится. Где ты раздобыл такую прелесть? Не видела ничего подобного ни в одном парижском ювелирном магазине…
— И вряд ли увидишь. Украшение старинной работы.
— Так откуда оно?
— От одной аппетитной юной леди, — во взгляде Марка промелькнуло странное выражение — смесь досады и вожделения.
— От человека? — брезгливо поморщилась Изабель.
— От слуги Истинного.
— Ты видел других вампиров? Таких, как мы? — взволнованно вскричала она.
— Незачем так кричать, милая. Эти ничтожества не заслуживают того, чтобы называться моей родней. Видела бы ты, во что они превратились… Живут, как люди, думают, как люди, ведут дела и развлекаются с людьми! — его лицо исказила такая ярость, что Изабель невольно отшатнулась, преисполненная благоговейного страха. — Кровососущие черви, недостойные своего великого дара, своей истории, всех тех жертв и лишений, что пережили мы, их прародители, ради их будущего!
— Что плохого в общении с людьми? — робко спросила она, не осмеливаясь взглянуть ему в глаза.
— Люди — наша пища. Скот с зачатками разума. Жестокие, тупые, склонные к самоуничтожению твари, которые бы не выжили в этом мире без нашей помощи и надзора. Нам издревна принадлежит священное право на их кровь, их жизнь! Жизнь, стремительную, как полет мотылька, которую мои потомки возвели в высший идеал, отказавшись от убийств!
— Разве они не пьют кровь? — удивилась Изабель.
— Пьют, разумеется. Не убивая при этом людей. Без настоящей охоты. Жалко попрошайничая. Прибегая к услугам доноров и запасам холодной дряни в пластиковых пакетах. Они их называют "консервами", — он презрительно усмехнулся.
Изабель поморщилась, представив, какова на вкус холодная кровь, лишенная мощного энергетического заряда, испускаемого человеческим телом, который особенно сладок непосредственно перед моментом смерти. Нет, она бы ни за что не смогла так жить. Гадость какая. И, главное, ради чего такие жертвы? Ради сохранения жалких человеческих жизней? Да ведь людей — как муравьев в муравейнике: даже если погибнут десятки, сотни, это никаким образом не повлияет на общую популяцию. Учитывая скорость их размножения и врожденное стремление убить себя. Да они же сами ежедневно себя губят — алкоголем, наркотиками, едой, таблетками, депрессиями, войнами, авто- и авиакатастрофами… Какого черта их щадить? В конце концов, именно вампиры — высшее звено пищевой цепочки, наделенные совершенным разумом хищники, шедевр эволюции! Глупо отрицать свою сущность.
— Я понимаю твое желание увидеть сородичей, помимо меня, — уже мягче произнес Марк, касаясь ее щеки прохладными пальцами. От его длинных черных когтей пахло запекшейся кровью. — Ты скучаешь тут одна, когда я ухожу на охоту. Но ведь теперь у тебя есть крошка Лиза, не так ли?
— Мамочке грустно? — удивленно спросила девочка, отвлекаясь от своей новой игрушки.
Марк улыбнулся, притянул ее к своей груди.
— Нет, малыш, мама больше не грустит. Теперь у нее есть семья, я и ты. Мы всегда будем вместе.
— Когда ты сводишь ее на охоту? — тихо спросила Изабель. Отчего-то при взгляде на Лизу, доверчивым котенком свернувшуюся на коленях вампира, ее сердце сжимала печаль. Он убил девочку, убил жестоко и бестрепетно, как и ее мать. Какое право он имел превращать ее в себе подобного зверя, обреченного вечность жаждать людской крови и скитаться во тьме? Какое право он имел обращать ее, Изабель? Она не желала себе такой доли, когда была человеком. А сейчас… сейчас, познав всю мощь своего нового тела, вкусив дарящей блаженство крови, научившись видеть истинную красоту мира — она бы не смогла от всего этого отказаться. И Марк… он был прекрасен, как ангелы из ее снов, и она любила его. Да, порой боялась, порой — даже ненавидела, но не могла не любить его. Своего создателя, учителя, отца… любовника. Нет — возлюбленного.
— Завтра ночью, — донесся до нее невозмутимый ответ Марка. — Она как раз успеет проголодаться. В первый раз она слегка перебрала крови.
— У меня не болел живот, — возразила Лиза, вызвав его снисходительную улыбку.
— Ты умница.
"Интересно, у него есть свои, родные дети?" — подумала Изабель, но задать вопрос вслух не решилась. Когда Марк обратил ее, его кровь многое рассказала ей о нем — но его воспоминания, замутненные пылью прожитых тысячелетий, были так сумбурны и хаотичны, что она мало что сумела о нем понять. А второго шанса вкусить его крови ей пока не представилось.
Марк сонно зевнул и, стянув через голову рубашку, раскинулся на кровати. Изабель невольно залюбовалась изгибами его совершенного, как у античной статуи, тела. Гладкая молочная кожа чуть мерцала в приглушенном свете ночника. Вампир недвусмысленно усмехнулся, проследив ее взгляд.
— Лиза, душа моя, почему бы тебе не поиграть в своей комнате? Ты уже большая девочка и не должна спать с родителями, — промурлыкал он вкрадчиво.
— Иди, солнышко, дай папе отдохнуть, — Изабель чмокнула девочку в макушку и легонько подтолкнула ее к краю кровати. Та с проворством обезьянки соскочила на пол и уже через мгновение стояла в дверном проеме.