но все же лишняя движуха мне ни к чему. Своих забот по горло.
– Ты уже видела Никиту?
Мы стоим на парковке около ее дома. Я закуриваю сигарету. Впускаю в себя серый ядовитый дым и думаю, что, наверное, пора бросать.
– Нет, не видела, – отвечает бывшая, – Да бог с ним, ему на меня давно начихать. Я уверена в этом. Мы давно расстались, и теперь мы никто друг другу. Он все высказал мне и… в общем, не переживай, все будет нормально.
– Ясно. Я не переживаю. Просто спрашиваю. Интересна его реакция. Ладно, поговорили, я думаю, нам обоим теперь будет легче. Тогда до встречи в универе?
Прощаюсь я с девушкой. Мы итак без малого два часа проездили. Пора по домам.
Я бросаю взгляд на дверь, намекая, что наша встреча подошла к концу. Но Юля не уходит. Только медленно расстегивает ремень безопасности. Нервно забирает за ухо выбившуюся прядь светлых волос. Смотрит на меня.
– Дамир…
– Что?
– Я вот хотела спросить тебя. Я познакомилась с Кирой Соболевой. Мы с ней учимся в одной группе.
– Это я уже понял. И?
– И, она сказала, что у тебя с ней что-то типа войны, что ты её жутко ненавидишь и желаешь зла. Почему? Что у вас произошло? Мне просто интересно. Она моя подруга, она хорошая девушка, как мне показалось…
А вот это уже интересно. Я отвожу взгляд от лобового стекла и смотрю на Юлю.
– Интересно девки пляшут, Кира что обо мне говорила? Когда вы успели сдружиться? – нетерпеливо спрашиваю.
– Вчера, мы как-то сразу нашли общий язык. Да, она говорила… Она расспрашивала о тебе и рассказала, как вы познакомились.
– Хм, и как же?
Снова завожусь… Кровь вскипает в венах и начинает бурлить. Опять. Из-за нее. Я нервничаю… не понимая, что именно меня так царапнуло.
Я крепче затягиваюсь, но легко удерживаю кашель. Что-то со мной не так. Ее имя для меня как красная тряпка…
– Дамир, ты не подумай, ничего такого она не говорила. Просто рассказала о вашем знакомстве и об аварии.
– Об аварии? Что она сказала? Что именно?
– Ничего, – торопливо отвечает Юля и жутко краснеет. Врёт. Кира явно что-то напела моей бывшей. Стерва в овечьей шкуре.
– Ясно! Ничего так ничего, – сквозь зубы выпускаю горький дым.
Черт, снова Кира путает сети, болтает лишнего первой незнакомой. Ну что за человек? Когда она уймется?
Юля, заметив, что я снова злой, быстро хватает сумочку и открывает дверь.
– Дамир, прости. Я не хотела ничего такого говорить. Просто…
Юля извиняется, но за что, пока не понятно. Ладно выясню. Обязательно выясню.
– Юль, все нормально. Не парься. Пока.
– Пока.
Юля выскакивает из автомобиля, и я уезжаю, даже не взглянув на нее.
Все мои мысли заняты только Соболевой. Завтра же нужно с ней поговорить и выяснить, зачем она узнает про меня и продолжает лезть в мою жизнь.
* * *
Дома я застаю сборы родителей. Отец сообщает, что нашел хорошую клинику в Швейцарии и завтра же повезет маму в Москву, а оттуда уже в клинику. Настроение мое немного поднимается, я очень надеюсь, что ей смогут там помочь. Я очень люблю маму, и мне горько смотреть на то, как еще совсем молодая женщина убивает свою жизнь.
Бабушка кормит нас ужином. На кухне лишь мы с отцом и бабушкой. Мама в спальне. Ей, видимо, стыдно показываться мне на глаза, ведь вчера мы с ней поругались из-за ее пристрастия. Я снова пытался ей объяснить, что так нельзя жить. Что она вредит своему здоровью, и что отравляет всем нам жизнь.
– Все будет хорошо, – говорит спокойно отец, когда мы остаемся в гостиной одни.
– Мне б твое равнодушие, – бросаю ему небрежно.
В душе я зол на папу, ведь все началось из-за него. Ужас в том, что мне ничего не изменить. Жизнь, к сожалению, не отмотать назад, и не исправить ошибки прошлого.
– Дамир, ты взрослый парень. Уже не наивное дитя, и должен понимать, что жизнь – это не только тусовки, сигареты и выпивка. Это ещё суровые реалии, которые бывают у всех людей. Кто-то борется со смертью, кому-то нечего есть, а кто-то вот так мучается от того, что родной и близкий человек зависим.
– Да, я это все понимаю. Но в наших руках наша судьба. И если бы мы поступали, по справедливости, то многих проблем можно было бы избежать.
Я хочу, чтобы отец понял, к чему я клоню, и он, кажется, понимает, не дурак.
– Дамир, если бы знать, где оплошаешь, то жизнь бы была бы на порядок легче. Но нам не заглянуть в будущее, и поверь, я о многом жалею. Я многое делал неправильно. Но сейчас поздно что-то ворошить, все что мы можем сделать это отправить маму в больницу и вылечить ее.
– Ясно, – отвечаю тихо.
Я осознаю, что отец не признает, что есть его вина в том, что сейчас происходит с мамой. Он, как всегда, говорить обобщёнными фазами, а по факту просто не может извиниться за содеянное.
– Дамир, я знаю – есть моя вина, – неожиданно произносить отец, шокируя меня.
Я молчу, просто тупо пялюсь на своего старика. Он потирает лоб ладонью и с сожалением вздыхает.
– Дамир, пойми, иногда мы совершаем ошибки. Мы бросаемся в омут с головой, не думая о последствиях и надеясь, что все обернется. Но судьба возвращает нам бумерангом наши же жуткие ошибки, и приходится расплачиваться. Такова жизнь. Хоть, ты знаешь, иногда бывает жизнь просто преподносит урок. А у человека есть выбор как поступить. Сдаться или бороться. Сильный будет бороться до конца, пока не пройдет урок. Ой… что-то я сегодня разболтался, виски язык развязал.
Отец горько ухмыляется и медленно выходит из-за стола.
– И это… ты здесь давай потише веди себя, без всяких тусовок, ясно? Меня не будет несколько дней, – бросает папа и уходит.
– Без проблем.