— Ну что ж, она получила, что хотела, — вздохнула первая, на мгновение расчувствовавшись.
— Да только на пользу ей это не пошло! — взвизгнула вторая.
Затем сплетницы умолкли. А Мей так и стояла, не шевелясь. К щекам прихлынула кровь, в ушах оглушительно звенело. Неожиданно к горлу подступила тошнота. Только громадным усилием воли Мей удалось унять позывы к рвоте.
Перед внутренним взором возник образ Корал — прелестное лицо, обольстительная фигура. Какой мужчина сумел бы устоять перед ее чарами? Итак, Энтони спал с Корал, с женщиной, которую любил и, возможно, любит до сих пор.
Мей вспомнила, что за тост провозгласил Энтони в день, когда сделал ей предложение. «За самую любимую из женщин». Наверное, поднимал бокал в память Корал…
Она отчаянно пыталась вспомнить хоть один-единственный случай, когда Энтони сказал бы: «Я люблю тебя, Мей». И не могла.
Ее подло использовали, причем не единожды. Ради секса, ради комфорта, ради того чтобы обеспечить себе опекунство над Ребеккой. Бекки, ненаглядная, обожаемая Бекки, — плод интрижки с отцовской невестой!
Внезапно ей отчаянно захотелось посмотреть в лицо Энтони, словно Мей надеялась прочесть в нем правду и ничего кроме правды. Глаза ее потускнели от боли, но она собрала сумку с детскими вещами, торопливо подкрасила губы, ущипнула себя за щеки, чтобы те порозовели, и с ребенком на руках вышла в общую комнату.
Две пары горящих от любопытства глаз тут же уставились на нее. В полнейшей тишине Мей посмотрела в зеркало, зачем-то поправила прическу. Затем молча оглядела сплетниц, улыбаясь насмешливо и невозмутимо, и почувствовала, что одержала маленькую победу, когда те поспешно отвернулись. Она с достоинством вышла из дамской комнаты, разом окунувшись в шумную атмосферу переполненного ресторана.
Отводя глаза в сторону, она осторожно передала Энтони маленькую Ребекку.
— Вот тебе твое сокровище, живое и невредимое, — сказала Мей, умело скрывая боль.
Энтони рассмеялся и изобразил, что проверяет, на месте ли ручки и ножки. Бекки радостно агукала, пускала пузыри и улыбалась беззубой улыбкой. У Мей перехватило дыхание. Кто бы при взгляде на этих двоих усомнился, что Энтони без ума от малышки!
Потому что Ребекка его дочь. Его и Корал.
Пытаясь унять дрожь, Мей сделала вид, что поправляет салфетку, затем принялась с ожесточением мешать кофе.
— Ты заслужила приз, — протянул Энтони, улыбаясь ей своей неотразимой улыбкой.
Да ну? — подумала Мей. Медаль за непроходимую глупость?
— Еще как заслужила, — пробормотала она, принимаясь за пирожное. На вкус оно оказалось не лучше ваты.
— Не пройтись ли нам по магазинам? — предложил Энтони. — Скупим город подчистую!
Сердце Мей сжималось от ужаса, в легких не хватало воздуха, пульс участился. О Боже, ей этого не выдержать! Как она доверяла любимому, как восхищалась им! А он, чтобы скрыть собственное предательство, одурачил всех! Людей за соседними столиками, что с интересом смотрят на ее кольцо, ее саму и главное — ее отца! Как может этот тип жить в ладу с самим собою, зная, что натворил?
— Ловлю тебя на слове, — проговорила Мей, изумляясь собственной выдержке. — Ты сам удивишься, с какой транжиркой связался!
Свинья, думала она меж тем. Мерзавец! Негодяй! Низкий лжец!
Краем глаза Мей заметила, как в зал вошли знакомые сплетницы, и, повинуясь внезапному порыву, помахала им рукой. Энтони обернулся — и оцепенел. Глаза его сузились, пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Совесть никак проснулась, решила Мей.
— Ты знаешь этих женщин? — резко осведомился он.
Мей продолжала улыбаться, невзирая на холод, пробирающий ее до костей.
— Они были в дамской комнате, — небрежно пояснила Она. — Такие болтушки!
На мгновение Энтони словно утратил дар речи. На лице его отразилась тревога, а Мей продолжала улыбаться, хотя сердце ее неотвратимо превращалось в кусок льда.
— И о чем же они болтали? — глухо осведомился он.
— О тебе, дорогой. — И поспешно добавила: — Когда мы поженимся… как ты представляешь себе нашу жизнь?
Энтони заметно расслабился, шумно выдохнул. Нет уж, еще не все! — мстительно подумала Мей.
— Я работаю дома, ты учишься на историка. Мы оба ухаживаем за твоим отцом и за Бекки… Ты ведь теперь у нас эксперт по пеленанию. Готовим по очереди. Сегодня у меня сгорает ужин, завтра — у тебя. — Серые глаза привычно заискрились. — И в постели безумствуем тоже по очереди. Чур, я первый.
И тут терпение Мей иссякло.
— Хмм… С выдержкой у тебя и в самом деле плоховато, верно?
Энтони напрягся: кажется, собеседница уже не шутит. Через плечо оглянулся на девиц в дальнем конце ресторана.
— То есть? — угрожающе осведомился он.
— То есть, если под одним с тобою кровом живет женщина, ты просто не можешь не распускать рук. Я-то, глупая, думала, что ты купился на мои неисчислимые достоинства. А выходит, тебе подошла бы любая… желательно брюнетка, но ежели таких нет, то сойдет кто угодно…
— Мей, что они тебе наговорили? — тихо спросил Энтони.
— Правда, это ужасно возбуждает, когда крутишь интрижки в пределах одной семьи? — язвительно продолжала Мей. — Приятно затащить к себе в постель невесту своего друга, а потом и его дочь?
Стороннему наблюдателю показалось бы, будто Энтони, мило улыбаясь, непринужденно беседует с невестой о сущих пустяках. И только Мей знала: он вне себя от ярости.
— Здесь не место обсуждать наши дела…
— Твои дела, не наши.
Энтони закусил губу.
— Не торопись меня судить, — дрогнувшим голосом произнес он. — Поехали домой. Все было не так, как тебе кажется, Мей. Погоди расстраиваться.
— Ну разве у меня расстроенный вид? — проворковала она, демонстрируя ослепительную «голливудскую» улыбку.
— Да. Скулы заострились, на виске пульсирует жилка, глаза потухли. Едем! — коротко приказал Энтони.
Ей очень хотелось дать выход своим чувствам. Но, стиснув зубы, она молча уселась на переднее сиденье «мерседеса». Энтони пару раз попытался заговорить с нею, но Мей проигнорировала все его попытки, и он сдался.
Оказавшись в гостиной, она налила обоим бренди и встала напротив камина, по-хозяйски подбоченившись. Пусть этот тип зарубит себе на носу, что с ней шутки плохи!
— Итак, у тебя был роман с Корал? И ты сделал ей ребенка, да? — холодно осведомилась Мей, решив не ходить вокруг да около, а сразу взять быка за рога.
Энтони выругался про себя. Он был бледен как полотно, с загорелого лица исчезли все краски.
— Давай расставим все точки над «i». Кто мать ребенка? — спросила Мей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});