- Боже, а я- то думала, где я эти огромные пионы на стене видела, - смеюсь нервно и счастливо, прикрывая лицо ладонями, - Точно, у Кузнецовых.
- Да, но тогда я был к пионам в своей спальне не готов, - Сашка тоже улыбается, обнимает меня за шею и целует в висок, - С восьмым марта, Кисуль.
- Спасибо, Саш.
39. Лиза
39. Лиза
- Ребят, спокойной ночи.
Целую засыпающую уже Алиску, подхожу к Левке и чмокаю его в прохладный лоб, гладя светлые как у отца волосы. Сын еще бледный и слабый словно котенок, но из больницы его сегодня уже отпустили.
Оказывается, когда я разговаривала утром с Алиской о том, что она видела в спальне, Сашка в это время не только звонил прорабу, чтобы завтра встретиться в новой квартире и обсудить ремонт, но и дозванивался до Левкиного врача.
- О, а я думала, ты просто слился с разговора, и сидишь там наверху – ждешь, когда все разрулю я, - призналась я мужу, узнав, какую бурную деятельность он развел с самого утра.
Лютик на это провел рукой, вороша волосы на затылке, и хитро посмотрел на меня исподлобья.
- Честно говоря, и это тоже. Все что я могу взять на себя, я без проблем возьму, Кис, но…
Он наклонился ко мне и горячо зашептал в самое ухо:
- Я не горю желанием объяснять девочке- подростку, почему при любой возможности пытаюсь выебать ее мать.
Оттолкнула его от себя, рассмеявшись и покраснев. Встретились взглядами, в груди будто в джакузи бурлило. Вроде бы уже день, ночь прошла, реальность уже должна захватить, прогнать этот сладкий морок, а он все не проходил.
Настолько меня сильно пленило это чувство давно забытой легкости, окрашенной эротическим подтекстом, что секундами я уже начала думать «А почему нет?».
Зачем нам эти проверки, расстояние?
Я люблю его, он любит меня. Это ведь главное? Как-нибудь разберемся…
Измены, ссоры – ничего не забылось, но потускнело и уже так не трогало.
Да, было, да…
Но, как любит говорить Саша, надо ведь дальше жить.
Из турбазы мы выдвинулись сразу после обеда. Хоть назавтра и было запланировано празднование Галиного дня рождения, на который мы собственно и приехали, но, учитывая обстоятельства, нас никто задерживать не стал.
По пути забрали Левку из больницы, приехали в нашу маленькую уютную квартирку, помнящую нас с Сашкой еще двадцатилетних. Заказали гору еды в итальянском ресторане, мальчишки сели играть в новую игру на плойке, что-то про викингов и Вальхаллу. Сашка с Левкой утонули в креслах – мешках, мы с Алиской, раскидав подушки прямо на полу, устроились у их ног, как дружная команда болельщиц. Алиска периодически выпрашивала у Сашки джойстик себе, когда были не слишком сложные моменты и не надо было драться, а же просто тянула по маленькому глотку белое вино, щедро разбавленное льдом.
И мне было так хорошо.
От смеха своих детей, от давно знакомой обстановки, от вкусной еды, от будоражащего тепла Сашкиного бедра, к которому я будто случайно прижалась головой. Вино – это прекрасно, но я пьянела не от него.
Укладываться стали далеко за полночь. И впервые я не стала стелить мужу в детской. Лева с Лизой смотрели на нас горящими глазами, полными надежд и вопросов, но никто не собирался им ничего объяснять.
Вот так, дети, мама с папой уже взрослые и делают, что хотят.
И все же это было нервно, я вся как струна натянулась, ожидая допроса с пристрастием, пока награждала своих мелких поцелуями перед сном. Но они так и не стали ничего говорить.
И потому я сейчас, выдыхая с облегчением, закрываю дверь в их комнату и иду на кухню долить себе в бокал остатки вина. Из ванной доносится мерный шум воды – Саша моется в душе. Выключаю везде свет, квартира погружается в густой полумрак. Выкидываю допитую бутылку вина в мусорку и с наполненным бокалом направляюсь в спальню.
40. Лиза
40. Лиза
Саша открывает дверь спальни минут через пятнадцать - я уже успела переодеться в тонкую ночную сорочку и нырнуть под одеяло. Молча наблюдаю, как он кидает вещи на стул и в одних боксерах подходит к кровати. Неверные ночные огни города бледно подсвечивают его тело, но почти полностью скрывают выражение лица.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Не спишь? - он забирается ко мне под одеяло и кладет руку на талию, притягивая близко-близко к себе.
- Нет...- улыбаюсь, чувствуя жар его ладони на своей коже сквозь тонкий шелк ночнушки.
Целуемся, мягко и медленно. Обнимаю его шею, перебираю светлые мягкие волосы, чуть влажные после душа. Почему-то именно сейчас очень четко ощущаю, что за стеной наши дети, и накрывает нелогичная робость.
- Мелкие уснули? Заходил к ним?
- Левка в телефоне сидел, шикнул на него, - бормочет рассеянно Саша, целуя меня в шею и задирая подол ночной сорочки.
- М-м-м, - тяну вместо ответа.
Горячая мужская рука оглаживает бедро и сминает ягодицу, смещая трусики, пальцы ведут между половинок, надавливая на сжатое мышечное кольцо. У Сашки резко ускоряется дыхание, он прижимается сильнее, впечатывая стояк мне в живот, трется. А мне и горячо, и в голове, что Левка не спит. Бывает такое...
- Саш...
- М?
- Давай чуть позже, пусть точно уснут, - шепчу.
Сашка хмурится отстраняясь, пару секунд вглядывается в мое лицо, еще раз, будто с сожалением гладит тугое колечко ануса, и перемещает руку мне обратно на талию.
- Ну давай, только сама не вырубись, - улыбается, поудобней устраиваясь на боку.
Целуемся тихо-тихо, прислушиваясь к уютному безмолвию квартиры, на душе становится тепло. Расслабляюсь. Ласковые поглаживания, мимолетные касания, обволакивающее тепло мужского тела - все это приятно нежит, и не хочется никуда торопиться, не хочется большего, а хочется вот так полежать. Подозреваю, Сашка мое мнение не разделяет, но плевать.
- Ты когда в следующий раз приедешь? - интересуюсь шепотом.
- Хороший вопрос...Теймураз уходит в отпуск, ему за меня еще весь апрель работать, так что мне наверно не вырваться будет. Можешь прислать ко мне детей на следующие выходные, если захотят, ну и...- муж улыбается, проводя пальцем по моим бровям, - приехать сама, приедешь?
- Что-то не хочется, - бурчу, чувствуя ледяной прожигающий укол от такой новости.
То есть в марте он не сможет больше приехать... В апреле у него этот долбаный поход на три недели...А я?
Тело непроизвольно напрягается, деревенея, улыбка сползает с лица. Еще не оформившаяся обида уже отравляет меня, растекаясь едкой жижей по кровотоку. Сашка не замечает. Все так же гладит мое плечо, беспечно улыбаясь.
- Дети как в Дубай полетят в конце марта? Из Москвы? - спрашивает.
- Нет, отвезу их в Питер, - глухо отвечаю, пытаясь подавить в себе расползающиеся как зараза негативные эмоции.
- В каких числах?
- У них вылет двадцать восьмого.
- М, - Сашка трет лоб, задумавшись на секунду, - Так может ты их привезешь и задержишься в Питере на три дня, я тоже приеду.
Сашка прижимает меня сильнее, тиская, начинает жарко шептать на ухо, улыбаясь.
- Снимем номер в отеле с видом на крыши и с джакузи прямо у кровати, ночью напьемся на Рубинштейна, вынесем сексшоп и потом еще двое суток вообще не будем из номера выходить, м, Кис?
- Хм-м- м... - тяну, чуть оттаивая.
Но не до конца. Ведь детей не будет целых две недели, а Сашка предлагает мне жалких три дня, чтобы потом на месяц в свои проклятые горы свалить. Я всё правильно поняла?!
- А ты какого вылетаешь на Камчатку?
- Тридцать первого из Москвы, так что как раз вместе вернемся сюда, и я дальше полечу.
- Ясно...
Молчу. Как же бесит всё, а...Внутри потихоньку начинает трещать, словно ткань рвут.
- Так, Кис, что не так? - только теперь замечает.
- Нет, всё так. У тебя всегда всё так, Саш. Всё, блять, как обычно! - не выдерживаю и всё-таки взрываюсь, начиная орать свистящим шепотом.