Карса вновь принялся тянуть железный прут.
Его прервали голоса наверху, затем послышались шаги — дюжина или даже больше пар босых ног и позвякивание цепей по дощатому полу склада.
Карса вновь прислонился к стенке ямы.
Крышка люка поднялась. Впереди ребёнок с фонарём, за ним — суниды, в одних лишь коротких, груботканых набедренных повязках. Теблоры медленно спускались по лестнице, все они были прикованы за лодыжку к одной длинной цепи. Нижеземец с фонарём прошёл по мостку между двумя траншеями. Суниды — всего одиннадцать, шесть мужчин и пять женщин — последовали за ним.
Все они низко опустили головы, никто не решился ответить на твёрдый, холодный взгляд Карсы.
По знаку ребёнка, который остановился в четырёх длинных шагах от Карсы, суниды развернулись и соскользнули по стенке в свою яму. Появились ещё трое нижеземцев и тоже спрыгнули вниз, чтобы приковать рабов к бревну за другую лодыжку. Суниды не сопротивлялись.
В следующий миг нижеземцы уже вновь выбрались на мосток и направились обратно к лестнице. Крышка люка скрипнула петлями и захлопнулась с раскатистым стуком, от которого в полумраке посыпалась пыль с досок над головой.
— Выходит, всё правда. Это урид, — прошептал чей-то голос.
Карса презрительно ухмыльнулся:
— Это был голос теблора? Нет, быть не может. Теблоры не стали бы рабами. Теблоры бы скорее умерли, чем встали на колени перед нижеземцем.
— Урид… в цепях. Как и все мы…
— Как суниды? Которые подпустили вонючих детей к себе и позволили надеть кандалы на ноги? Нет. Я — пленник, но никакие оковы надолго меня не удержат. Сунидам нужно напомнить, что́ значит быть теблором.
Со стороны сунидов послышался новый голос, женский:
— Мы видели мертвецов, которых выложили рядком у лагеря охотников. Видели повозки, набитые мёртвыми малазанцами. Горожане выли. Но говорят, что вас было всего трое…
— Двое, не трое. Наш спутник, Дэлум Торд, был ранен в голову, дух его ушёл далеко. Он бежал с псами. Будь его мысли ясны, а кровный меч — в руках…
Внезапно со стороны сунидов зазвучал многоголосый шёпот, с трепетом повторяли они слова «кровный меч».
Карса нахмурился:
— Что за безумие? Неужто суниды позабыли все старые обычаи теблоров?
Женщина вздохнула:
— Позабыли? Да, давным-давно. Наши дети сбегали по ночам, уходили на юг, жадные до треклятых нижеземских монет — это такие металлические кругляшки, вокруг которых здесь, похоже, вертится всё и вся. Наших детей использовали, жестоко, — некоторые даже возвращались в долины, становились разведчиками для охотников. Тайные рощи кровь-дерева сожгли, наших коней перебили. Предательство собственных детей, урид, вот что́ сломило сунидов.
— Ваших детей следовало выследить и убить, — сказал Карса. — Сердца ваших воинов размякли. Предательство рассекает кровные узы. Эти дети перестали быть сунидами. Я убью их за вас.
— Трудно тебе будет их найти, урид. Они ведь рассеялись по нижним землям, многие погибли, многие продались в рабство, чтобы расплатиться с долгами. А некоторые ушли далеко — в великие города Натилога и Генабариса. Нашего племени больше нет.
Мужчина-сунид, который заговорил первым, добавил:
— К тому же, урид, ты закован в цепи. Стал собственностью мастера Сильгара, от которого ни один раб ещё не сбежал. Никого ты уже никогда не убьёшь. Как и нас, тебя заставят встать на колени. Слова твои — пустые.
Карса вновь упёрся ногами в бревно. Взялся за цепи, на этот раз намотал их на запястья несколько раз.
А затем откинулся назад. Взбугрились мускулы, ноги налегли на бревно, спина выпрямилась. Скрежет, хруст и внезапно — громкий треск.
Под звон цепей Карса отлетел назад, к глинистой стенке ямы. Смаргивая пот со лба, он уставился на бревно.
Оно раскололось по всей длине.
С дальнего конца послышался тихий шелест, позвякивание освободившихся цепей.
— Худ меня подери! — присвистнул Торвальд. — А ты плохо переносишь оскорбления, да, Карса Орлонг?
Руки и ноги Карсы по-прежнему были прикованы к железным прутам, хотя те уже и не были закреплены в бревне. Воин распутал цепи, обмотавшиеся вокруг его истерзанных, кровоточащих предплечий, затем поднял один из штырей. Приложив одну из ножных цепей к бревну, вогнал тонкий конец в одно звено и принялся проворачивать обеими руками.
— Что случилось? — спросил кто-то из сунидов. — Что это было за звук?
— Урид хребет себе сломал, — процедил прежний теблор.
Торвальд холодно рассмеялся:
— Боюсь, сегодня Господин тебя тащит, Ганал.
— О чём ты, Ном?
Звено лопнуло, пролетело вдоль канавы и глухо врезалось в глинистую стенку.
Карса протащил цепь сквозь ушко на кандалах и освободил ноги. И сразу же принялся за оковы на запястьях.
Ещё одно звено лопнуло. Предводитель освободил руки.
— Да что происходит?
Третий звонкий треск — Карса оторвал цепь от железного штыря — не повреждённого, с острым, зазубренным концом. Затем выбрался из траншеи.
— Где этот Ганал? — прорычал он.
Все суниды в соседней канаве, кроме одного, отшатнулись при этих словах.
— Я — Ганал, — проговорил неподвижный теблор. — Видно, хребет всё же выдержал. Что ж, воин, убей меня за мои слова и сомнения.
— Хорошо.
Карса сделал шаг по мостку, занёс железный штырь.
— Если убьёшь его, — быстро заговорил Торвальд, — остальные, скорее всего, поднимут крик.
Карса замер. Ганал улыбнулся ему:
— Если пощадишь меня, тревоги не будет, урид. Сейчас ночь, до рассвета ещё колокол или даже больше. Успеешь сбежать…
— А за молчание всех вас накажут, — произнёс Карса.
— Нет. Мы все спали.
Вновь заговорила женщина:
— Приведи уридов — всех, сколько есть. Когда перебьёте всех людей в этом городе, свершите суд над нами, сунидами, по своему праву.
Карса заколебался, затем кивнул:
— Ганал, я сохраню ещё краткий срок твоей жалкой жизни. Но я вернусь, и я тебя не забуду.
— В этом не сомневаюсь, урид, — ответил Ганал. — Уже — не сомневаюсь.
— Карса, — снова вклинился Торвальд. — Я, конечно, нижеземец и всё такое…
— Я освобожу тебя, ребёнок, — ответил урид, отвернувшись от канавы с сунидами. — Ты проявил отвагу. — Карса соскользнул по глинистой стенке к тому месту, где сидел человек. — Ты слишком худой, чтобы идти, — заметил теблор. — Не сможешь бежать. Мне всё равно освободить тебя?
— Худой? Да я едва ли полстоуна[1] сбросил, Карса Орлонг. Ещё как побегу.
— Прежде ты казался очень слабым…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});