Читать интересную книгу Кофейная горечь - Софья Ролдугина

Сглотнув, я с усилием отвернулась. И поняла, что не меня одну захватила песня. Умолк буян Перкинс и теперь только дергал рыжий обвислый ус, отводя глаза в сторону. Рыдала на мужнином плече миссис О'Бриан — отчаянно, со всхлипами, не скрываясь. Отец Марк стоял, зажмурившись, перебирал бусины на нитке и безмолвно шевелил губами — кажется, молился.

А Влади, не побледневший — позеленевший даже, впился взглядом в Лайзо и покачивался на ногах так, будто вот-вот был готов упасть. Седая Нана удерживала его за локоть и мягко поглаживала по руке: тише, тише…

Когда песня прервалась, я не сразу осознала это. Просто по ушам ударила тишина. Абсолютная — даже плач прекратился. А Лайзо, вокруг которого сам собою образовался свободный круг, улыбнулся и сделал шаг, другой, третий — пока не оказался рядом с Влади. Положил ему руку на плечо и все в той же невероятной тишине произнес негромко:

— Эх, вы, люди… К вас сейчас не гипси пришел, не бродяга — а брат, который за сестру боится. Кто бы мы ни были, а сердце у всех так же бьется, и так же мы любим, и так же теряем, и тогда преисполняемся гнева и скорби, — он замолчал, а когда вновь заговорил, в голосе его появились горькие нотки: — Я-то полукровка. Отец у меня аксонец, а мать — гипси, и сам я себя считаю гипси. Но скажи, Джек Перкинс, думал ли ты об этом, когда звал стаканчик-другой у Рэйфа пропустить? — Перкинс ничего не ответил, но так дернул себя за ус, будто хотел его вырвать. — А ты, Рэйф, вспоминал ли, что с гипси смеешься, когда рассказывал мне про своего младшего сына? — коренастый мужчина, в котором я узнала одного из подстрекателей, смущенно развел руками. — А вы, миссис Хантер, когда просили воды принести? Том? Питер? А ты, Хэмфри, старина?

Лайзо спрашивал, называя имена, и переводил взгляд с одного человека на другого. Некоторые сердились или смущались, другие делались задумчивыми… Снова потянулись шепотки, но на сей раз в них не было злости. Я поразилась тому, со сколькими людьми успел подружиться Лайзо — ведь еще и месяца не прошло с тех пор, как мы переехали за город, а его уже вся деревня знает, и многие, похоже, уважают. Слушают, не перебивая — как отца Марка или мистера Уолша, а то и внимательней.

Что это? Обаяние? Удача? Или странное горькое и светлое чувство, свернувшееся клубком в душе после той песни?

— Вот что я скажу вам, друзья, — голос Лайзо окреп и зазвенел от решимости. — Мертвым почести воздать — это хорошо. Это правильно. Но и о живых помнить надо. А потому, как мы с Рози простимся, пойду я Беллу искать. Чтоб Влади потом не пришлось потерю оплакивать, а мне — самому себя стыдиться, за то, что мог бы помочь — да уступил бесам, отвернулся от человека.

— Я тоже помогу в поисках! — раздалось вдруг звонкое. Вдова О'Бёрн стояла, выпрямив отчаянно спину и сжимая маленькие кулачки. — И слугам прикажу!

Конечно, после такого выступления я не могла остаться в стороне.

— Хорошая мысль. Посмотрю, что смогу сделать я. Мистер Уолш? — обернулась я инспектору, сжимая рукоять трости.

Он сглотнул, и глаза у него забегали.

— А куда мне деваться, — произнес он невнятно и добавил громче: — Думаю, Управление обязано в этом участвовать, да. Всем добровольцам — милости прошу к нам, подходите после похорон. А ежели кто видел эту Беллу, тоже подходите — нам любое слово полезно.

— Надеюсь, и я могу чем-нибудь помочь? — спросил тут же отец Марк, теребя зеленый шарф, и тут же предложения посыпались, как из ведра:

— И я!

— Я ее вчера видел, у реки, могу рассказать!

— А я у нее пуговицы покупала, она еще днем с коробом по округе ходила!

— Конечно, поищем девочку! Я сыновей позову!

— А я собак своих приведу! У них нюх — ух! Авось найдем!

— И я, и я!

Влади уже взял себя в руки и теперь вполголоса обсуждал с Уолшем подробности поисков. Нана с независимым видом поглядывала на всех, но чувствовалось, что огромная ноша, давившая на нее, исчезла. Эллис за моим плечом то ли ругал Лайзо, то ли хвалил его на свой, особенный манер…

А сам Лайзо улыбался широко — и смотрел отчего-то на меня.

Странное чувство.

Похороны закончились очень быстро — почти неприлично для таких мероприятий. А потом началась жуткая суета. В итоге командование на себя взял Эллис. Он распределял между людьми участки для поисков, опрашивал свидетелей, носился везде и находился, кажется, в десятке мест одновременно — кого бы я ни спросила, где детектив, всякий указывал в свою сторону. Лайзо же почти сразу отвел Нану подальше, они переговорили и куда-то пропали.

Что касается меня, то поначалу я пыталась помогать Эллису, но он вскоре бросил в сердцах:

— Ехали бы вы домой, леди, пока и с вами не случилось что-нибудь в этом хаосе!

И я послушалась, как ни странно.

Впрочем, не бегать же мне в юбках по здешним болотам в поисках пропавшей девушки?

Я думала, что обедать буду в компании только Мэдди, но, к моему удивлению, в зал спустились и Оуэн, и Эвани, хотя они должны были сейчас находиться в поместье Шилдса.

— Энтони заболел, — коротко пояснила Эвани в ответ на мой вопрос и вздохнула: — Мне позволили подняться к нему только потому, что он очень просил. Но, честно скажу, это было… страшно. Он сейчас мечется в бреду, то узнает меня, то называет мамой. Я просидела с ним полчаса, читая книгу, а он потом вдруг заплакал и сказал, чтоб я больше не приезжала, «потому что хорошая», и отдал мне и книгу о принце Гае, и еще одну какую-то. Кажется, книгу своего отца.

— А сэр Шилдс? Что он сказал? — сердце кольнуло, стоило вспомнить Энтони. Бедный мальчик… Дуглас Шилдс говорил что-то об обострениях, но я не думала, что все так серьезно.

— Сэр Шилдс помчался в Бромли, за врачом и лекарствами, — ответила Эвани и нахмурилась. — Как можно было сына оставить одного! Конечно, в доме есть слуги, но когда дети болеют, им нужно внимание родителей.

Я только плечами пожала.

— Скорее всего, врача придется искать, да и слуги могут что-нибудь напутать с лекарствами… Наверное, он решил сделать все сам, для надежности. Не нам судить сэра Шилдса — это он выхаживает сына уже два года, а мы — просто случайные гости.

На лицо Эвани набежала тень.

— Понимаю. Просто, леди Виржиния… Как же больно чувствовать себя беспомощной!

Тут нечего было возразить.

Вечер прошел беспокойно, как и ночь. Меня преследовали дурные сны, слышалась постоянно песня Лайзо — «Нет со мною сестры, солнце погасло светлое…» — и на языке чудился соленый привкус. Уже перед рассветом я не выдержала, встала, оделась и решила собственноручно сварить кофе, чтобы немного успокоиться. Но, проходя мимо гостиной, услышала голоса и передумала.

— …собираемся и возвращаемся туда, где потеряли след. Надеюсь, что ночью там никто ничего не затоптал, — судя по голосу, Эллис превозмогал зевоту. Брэдфорд отвечал более живо — похоже, он выспался.

— Не думаю, друг мой. Мы же оставили там сторожевого, одного из людей Уолша…

— Это-то меня и беспокоит, — мрачно откликнулся детектив. — Такие идиоты если нарочно ничего не испортят, то из лучших побуждений — непременно. Виржиния, не стойте под дверью, подслушивать нехорошо!

Я толкнула створки несколько сильнее, чем хотела — от раздражения.

— А вы, Эллис, не забывайте, что находитесь в моем доме, у меня в гостях… Я, между прочим, всего лишь хотела сварить себе кофе.

— Скучаете по своему «Старому гнезду»? — закивал Эллис участливо. Я присмотрелась к нему — и передумала сердиться. Оживший труп и то выглядел бы лучше! У меня закралась мысль, что этой ночью детектив не ложился вовсе.

— Немного. Есть новости?

Эллис помрачнел.

— Есть, и прескверные. В лесу, в овраге, где-то между деревней и поместьем Хэмблов мы нашли короб с лентами и пуговицами, которыми Белла торговала в деревне. Кто-то вспомнил, что она хотела зайти к Кэтрин Хэмбл и продать ей кое-какие мелочи, которые та заказывала уже давно. А в получасе ходьбы от этого места, на тропе, собаки нашли несколько клочков ткани и явные следы борьбы. Похоже, Беллу схватили именно там, а короб уже выкинули подальше, чтобы избавиться от улик. Если бы с утра шел дождь, то мы бы ничего не нашли, а так — повезло, — Эллис вздохнул и уставился на меня исподлобья. — Виржиния, скажите честно, вы думаете, что девушка еще жива?

Я открыла рот — да так и не смогла ни слова из себя выдавить. В груди словно всё смерзлось в кусок льда от недобрых, тягостных предчувствий. Детектив вдруг каким-то беспомощным и бесконечно усталым жестом закрыл ладонями лицо.

— Вот и я думаю так же, — произнес он глухо. — Вот и я…

Поиски продолжались еще неделю.

Нельзя сказать, что они уж совсем никаких результатов не дали. Еще дальше, в глубине леса, умные собаки нашли платок пропавшей Беллы — яркий, красный с черным. Однако местонахождение самой девушки оставалось тайной. Надежда таяла не по дням, а по часам, редел строй добровольных помощников Эллиса. Сначала мельник вспомнил о своих делах, потом трактирщик, затем начали расходиться и остальные.