Ин.
– Прошу прощения. – Сидя кланяется полковник. – Был не прав.
– Ну что ж, на сегодня можно закончить. – Говорит генерал. – Однако, необходимо получить максимум информации по судебному делу Юн Ми. Чую там сильно пованивает. – Господин полковник, – обращается генерал к одному из сидящих за столом, – Вам, как начальнику Юридического отдела, поручаю заняться этим вопросом.
– Прошу расходиться. Мы с Джу Ином пойдём, окончательно оформим требование и курьером отправим руководству SBS. – Всей компанией дружно идут на выход.
Время действия: четырнадцатое января, два часа дня.
Место действия: исправительное учреждение "Анян".
Кабинет начальницы тюрьмы
За невысоким, кофейным столиком сидят две пожилые женщины. Начальница тюрьмы Ким На Бом и преподавательница музыки и вокала Пак Кён Хи.
– И как вам Ваша новая ученица? – Спрашивает На Бом, отхлебнув глоток кофе. – Познакомились?
– Да. Познакомились. Я, конечно, предварительно ознакомилась с её музыкальными композициями. Но, к сожаленью, только в эстрадной музыке. Почему-то её классические произведения прошли мимо меня. Я, как оказалась, их слышала. И была уверена, что молодой, талантливый корейский композитор, это мужчина. На телевидении, аннотацию к произведению, почему-то давали без имени. Только название и то, что это сочинил молодой кореец. Я думаю, что так же думают многие любители классической музыки. Теперь я понимаю, почему её имя не называли. – Ставит недопитое кофе на стол. – Знаете, она меня поразила. У неё не только огромный талант, но и очень сильная энергетика. В первый раз в моей жизни, при общении с учеником, я оказалась в положении ведомой. В плане преподавания музыки, я ей ничего не смогу дать. Она знает и умеет, в этом плане, намного больше меня. Юн Ми сыграла на синтезаторе несколько своих композиций. Как мне казалось, великолепно. Однако, Юн Ми осталась недовольна своим исполнением. Как она мне сказала, что уже больше четырёх месяцев не имела возможности упражняться. Ей, просто, этого не позволяли.
– И как теперь нам быть, если с развитием таланта музыканта, Вы помочь не сможете? – Расстраивается На Бом. – Одну её нельзя оставлять в классе. Таковы правила.
– Нет, нет. – Кён Хи вытягивает руку в останавливающем жесте. – Ничего запрещать не надо. Я с ней буду заниматься, но не музыкой, а вокалом. У неё уникальный голос. Я такого никогда не слышала. Но его ещё необходимо очень хорошо отшлифовать. Голос есть, а умения его грамотно использовать, у неё нет. А при занятиях музыкой я буду тоже присутствовать. Может и сама что-то почерпну из её занятий.
– Оборудование класса вас устроило? – Интересуется начальница.
– Синтезатор звучит отлично. Юн Ми смогла быстро с ним разобраться и научилась пользоваться. А вот пианино, требует тщательной настройки. В сегодняшнем состоянии его нельзя использовать. Требуется хороший настройщик. – Кён Хи решила не озвучивать, возможность настройки силами Юн Ми. Пока. – Однако, тренироваться она сможет и на синтезаторе. Так что настройка пианино не к спеху, но желательна.
– Я даже не знаю где искать настройщика. – Начальница озадачена. – А Вы мне не сможете подсказать?
– Я-то смогу. У меня есть среди знакомых хорошие настройщики, но они берут очень дорого. Если только поспрашивать у коллег? Может они знают тех, кто будет готов это сделать за меньшие деньги. Я бы и сама оплатила настройку, но пенсия у меня не очень большая. – Кён Хи разводит руками.
– Проблема. У тюрьмы не запланирована такая расходная статья. Можно попробовать, конечно, взять средства из производства, но для этого необходимо знать цену.
– Я поинтересуюсь. – кивает Кён Хи. – Кстати, у меня к Вам есть ещё один вопрос. Очень важный. Для того, что бы снять нагрузку с голосовых связок после тренировки, используются специальные средства для полоскания горла, а так же ингаляторы. Юн Ми сказала, что на это нужно Ваше специальное разрешение, для предотвращения возможных проблем. Лучше письменное. Мало ли что там намешано в составе.
– Это, да. В целом она права. Вы должна дать мне названия средств и их состав. После этого будет необходимо проверить эти средства на наличие запрещённых препаратов и если всё нормально я дам разрешение. На это потребуется несколько дней. Ах, да. Средства должны быть в пластиковых емкостях. Ни какого стекла.
– Да, уж. Не думала, что всё так сложно. Хорошо. Завтра я Вам принесу образцы для проверки. Уфф, что-то я устала. Уж очень много было сегодня впечатлений. – Кён Хи встаёт.
– Спасибо что согласились помочь нам. – благодарит На Бом, вставая. – Раз на сегодня всё решили, тогда до завтра?
– Да, до завтра, аньёнъ – Прощается Кён Хи и направляется на выход.
Начальница провожает её до дверей. – Аньёнъ.
Время действия: четырнадцатое января, несколько позже.
Место действия: исправительное учреждение "Анян".
Опять топаем по коридору. Одна надзирательница в трёх метрах впереди, изображает Сусанина, вторая в трёх метрах сзади. На душе непонятное состояние. С одной стороны, мне разрешили заниматься музыкой. Это даже вызывает какую-то эйфорию. С другой стороны, результат моей игры разочаровал. Пальцы стали совсем деревянные, хотя могло бы быть и хуже. "Реквием по мечте" вытянул на пределе нынешних своих возможностей. Для того что бы сыграть что-то более сложное, необходимо долго тренироваться. От этого грустно. Подходим к развилке. Направо в пошивочный цех, налево в администрацию. Уфф, повернули в администрацию. Вскоре, второй раз за сегодняшний день, оказываюсь в административном здании. Только на этот раз проходим чуть дальше, к двери на противоположной стороне от музыкального класса. Впереди идущая надзирательница, гремя связкой ключей, отпирает дверь.
– Проходи. Нужно подождать учителя. – Говорит она, делая шаг в сторону от двери.
Захожу. Комната поменьше чем музыкальный класс. Квадратов двадцать пять. Стена на против двери смотрит на улицу. На ней находится два зарешёченных окна. Между окнами стоит стойка с музыкальным центром, не очень юным и две колонки. Возле стойки два стула. Вот и вся мебель. На оставшихся трёх стенах пришпандорены зеркала, около двух метров высотой. Даже не ожидал такого от тюрьмы. Начальница выполняет свои обещания. Что ж, ждём учительницу танцев.
Подхожу к окну. Вид из него открывается на заасфальтированный двор и тюремный решётчатый забор, примерно в десяти метрах от здания. Верх забора унизан заострёнными пиками, а по верху пик прикреплены мотки егозы. Особо не полазишь. Прямо за решёткой забора находится обычная городская улица с не очень интенсивным автомобильным движением. На тротуарах кипит жизнь. Деревья стоят голые и безжизненные. За дорогой просматривается частный сектор. Ещё дальше, в поле зрения, попадает несколько высоток. Кажется, протяни руку, и вот, она, свобода. Тоскливо. На глаза наворачиваются непрошенные слёзы. Лучше бы к окну и не подходил.
Лязгает дверь.