Глава 17
«Топтали Землю сапогом — не жалели.
Прошли по городу огнем — успели.
Оставив Землю умирать в жарком пепле,
Не защитив рукой глаза, ослепли»
© Группа «Пилот» — «Меня среди них нет»
Возвращение домой не принесло радости. Пытаясь избавиться от нервного напряжения, Ёлка расхаживала по комнате. Общаться с Гаром как прежде теперь не получалось. Он отворачивался, прятал лицо, и, в конце концов, придумав себе кучу дел, смылся во двор. Да сколько можно?! Ёля решительным шагом направилась к двери, дёрнула за ручку, и щёки защипал мороз.
— Гар, ходить домой?
— Да, я… скоро, — скомкано пробурчал.
Вернувшись в хижину, Ёлка выдохнула обиду и решила подождать ещё. Ансгару непросто, ей непросто. Да всё ужас как сложно! Представление в трактире закончилось идеально — Ли так сказала, а Ёля чувствовала себя паршиво. Обрушив на Элмана праведный гнев, полубогиня заслужила веру, уважение и трепетный страх местных жителей. Лишила безупречного мужской силы, оставила недомужиком — так ему и надо, но всё же неправильно. Ёлка — не дочь Аи, и у неё нет права решать, кого одарить здоровьем, а кого покарать болезнью или — того страшнее — смертью. Хуже всего осознавать, что изображать святую придётся всю жизнь. Ёля никому не прощала ложь, и себе тоже. Прицепом к ноющей совести шли впечатления от прозрения — мир вокруг здорово смахивал на устойчивую галлюцинацию. Средневековье со всеми вытекающими — серостью, антисанитарией и колоритными персонажами. Одна цветовая палитра глаз шинарцев чего стоит! Бордовые, как у Ли, изумрудные, как у Ансгара, почти прозрачные, как у Элмана — и это лишь малая часть неонового многоцветия. Природный антураж добил Ёлю контрольным в лоб. Как только она взглянула на серо-лиловое небо, поняла — родная Земля осталась где-то далеко. Из туманной морозной дымки выглядывало два маленьких солнца — тусклые далёкие звёзды. Спрятаться бы от всего в объятиях Ансгара, но и тут сложности. Ёля закипала.
— Куда такое годится?! — подтрунивала сама над собой. — Нет уж! Раз я такая вся из себя божественная, то и вести себя буду подобающе.
Снова решительный шаг — ноги в сапоги, шубку на плечи, распахнула дверь и наткнулась на удивлённый взгляд Ансгара. Ёлка набрала воздуха в грудь и выпалила на одном дыхании:
— Я приказать тебе ходить домой, Гар! Нельзя противно моя воля!
Уголки губ воина поползли вверх, не сдержался — хрюкнул, но тут же взял себя в руки. Опустившись на одно колено, Ансгар склонил голову:
— Нельзя противно твоя воля, — надолго серьёзности не хватило, он рассмеялся. — Моя Богиня.
С плеч Ёлки словно гора свалилась. Скорее спустилась с крыльца и поспешила в объятия своего медведя. Вот чего ей не хватало — тепла и улыбки Ансгара. Утопая в нежности, Ёля чувствовала себя самой счастливой полубогиней. Воин притих. Прижимаясь щекой к мягкому меху шубы, Ёля слушала, как густо ухает его сердце.
— Не прятаться от меня больше, — обняла ладошками изуродованные щёки мужчины.
Раны не оставили и намёка на прежнюю внешность, но Ёлка жила в слепой темноте и привыкла рисовать в воображении мир, лица людей. Девушка будто наяву видела, каким Гар был до того страшного боя — безумно красивый, с идеально мужественными чертами. Немного жаль, что не успела поглядеть на него с длинными волосами — должно быть, шикарная была грива.
— Что ты видишь? — его шёпот дрогнул волнением.
— Гар мой, — Ёля потянулась за поцелуем. Осторожно коснулась его губ, и тёплая волна желания растеклась по телу, обнажая нескромные фантазии. Как это — заниматься любовью и видеть? — Ходить домой.
На этот раз Ансгар без раздумий исполнил просьбу Ёли — подхватил её на руки и, легко пересчитав шагами ступеньки крыльца, влетел в открытую дверь хижины. Верхняя одежда полетела на пол, за ней рубашки. Прохлада выстуженной комнаты добавила мурашек на теле Ёлки, а поцелуи её медведя обожгли любовью. Она с ума сходила от остроты ощущений и от ярких, словно настоящие изумруды, глаз Гара. Вот оно счастье — не просто чувствовать — видеть. То, что раньше оставалось для Ёлки за кадром, сейчас обрушилось на неё оглушительным ливнем. Девушка захлебнулась стоном, когда Ансгар положил её ладошку на член.
— Гар, я согласиться, — в полубреду лепетала Ёлка.
— О чем ты, девочка? — воин отвлёкся от ласк и озадаченно посмотрел на неё.
— Идти с тобой в круг предков. Согласиться.
***
Он ушам не поверил. Белокурая Богиня только что согласилась принадлежать ему. Кто Гар такой? Нищий отшельник, получивший здоровье в дар — уже много. За душой дом в деревне, куда он никогда не вернётся, и эта полуразвалившаяся хижина, а в довесок — страшная рожа. Со вчерашней ночи Ансгара уже не раз посетила жуткая мысль, что его счастью вот-вот придёт конец, а когда Ёля прозрела, он почти смирился с неотвратимостью скорого одиночества, и тут — «согласиться». Гар звал в круг предков слепую беспомощную девочку, для которой жизнь с ним — спасение, стержень, что не даст сломаться под натиском внешнего мира. А ответ ему дала дочь Аи, способная реки осушить, жизнь отнять… Да предки знают, на что ещё способна красавица, застывшая в его руках!
— Ты понимаешь, что это навсегда? Если ты пойдёшь со мной в круг предков, а потом захочешь попрощаться, в твоей жизни уже не будет настоящей семьи. Я всегда буду эхом твоих мыслей, тенью другого мужчины, и детей ты ни с кем, кроме меня, родить не сможешь.
Полуобнажённая девочка наивно хлопала ресницами и смотрела на Ансгара так, будто это он чего-то не понимает.
— Ты странно думать обо мне, — Ёлка выскользнула из его объятий и потянулась за рубашкой.
— Куда?!
Гар обхватил её за талию и усадил на стол, Ёлка только взвизгнуть успела. На лице — серьёзность, в глазах — кокетливые искры. Кто этих женщин поймёт? А уж Богинь — и подавно. Запустил пальцы в локоны Ёли, потянул к себе и пропал в сладости её губ. Девочка — коварный дурман в хрупком теле. Ансгар терялся между нежным образом светловолосой красавицы, что таяла в его руках, и той божественной бестией, которая лишила Элмана смысла жизни. Весной она станет его женщиной — остальное неважно. Уложив девочку на столешницу, прошёлся поцелуями по шёлковой коже, спускаясь ниже, одержимый желанием услышать её стоны, почувствовать, как пальчики сжимают его плечи. Гар соскучился по любви, словно не брал Ёлю год.