На мой категорический отказ обсуждать подобные условия Глигорич посоветовал «все тщательно обдумать и по зрелому размышлению — согласиться».
Вечером того же дня за дело взялся Кинцель. Он приехал ко мне в гостиницу и тоже стал уговаривать принять выдвинутые Карповым условия. Таким образом, ФИДЕ в лице Кинцеля (заменявшего президента в его отсутствие) выразила готовность всерьез обсудить эти условия, несмотря на то, что они являлись грубейшим нарушением правил ФИДЕ о розыгрыше первенства мира.
Я спросил Кинцеля, не считает ли он эти условия оскорбительными для меня? Он попросил меня подумать, намекнув, что следующий матч, возможно, состоится за рубежом и денежный приз будет гораздо выше. Я ответил, что деньги не могут компенсировать несправедливость.
Затем Кинцель сказал нечто неожиданное: «Никакие сепаратные переговоры между вами и Карповым не разрешаются. Все должно происходить с ведома Международной шахматной федерации». На что я ответил: «Я буду ждать Карпова за шахматной доской в гостинице «Спорт», где мы сможем решить все проблемы в рамках правил ФИДЕ. Для этого нам не нужны ни Кампоманес, ни Кинцель. Все, что нам нужно — это доска с шестнадцатью белыми и шестнадцатью черными фигурами».
Искусственно созданный перерыв нарушил ход борьбы. 6 февраля Карпов взял тайм-аут — видимо, отдых оказался недостаточным. Я вынужден был обратиться с письмом к Демичеву.
Кандидату в члены Политбюро ЦК КПСС,
Министру культуры СССР,
Председателю Оргкомитета матча
на первенство мира по шахматам
товарищу ДЕМИЧЕВУ П. Н.
Многоуважаемый Петр Нилович!
31 января 1985 г. после 47-й партии матча, состоявшейся накануне в Колонном зале Дома союзов, меня письменно известили о том, что в дальнейшем, начиная с 1 февраля с. г., матч будет продолжен в конференц-зале гостиницы «Спорт». Я дал согласие, хотя ранее в письме к Вам от 6 января 1985 г. оба участника матча отмечали присущие этому помещению недостатки.
Однако организаторы не позаботились о подготовке зала в гостинице «Спорт» для проведения назначенной на 1 февраля очередной, 48-й партии и 31 января меня письменно поставили перед фактом ее переноса на 4 февраля.
Далее, по непонятным причинам, в назначенный день партия не состоялась, и за 6 часов до начала тура очередным письмом Оргкомитет известил меня о вторичном переносе 48-й партии на 6 февраля с. г.
В результате в матче искусственно создан недельный перерыв, который определенным образом нарушает ход спортивной борьбы.
Все это наводит меня на мысль, что организаторы матча дают возможность чемпиону мира восстановиться после поражения в 47-й партии. Об этом свидетельствует и взятый Анатолием Карповым тайм-аут 6 февраля.
Одновременно ставлю Вас в известность, что именно после 47-й партии президентом ФИДЕ г-ном Ф. Кампоманесом и уполномоченным им г-ном Кинцелем (Западный Берлин) были предложены согласованные с чемпионом мира и неприемлемые для меня условия прекращения матча.
Обращаясь к Вам с данным письмом, прошу Вашего содействия в создании нормальных условий в проведении матча согласно существующим Правилам.
С искренним уважением
Г. КАСПАРОВ 6 февраля 1985 г.Через два дня у меня состоялся телефонный разговор с Демичевым. Мне было сказано, что наше с Карповым состояние здоровья вызывает тревогу и что длительный перерыв пойдет нам обоим на пользу. Затем Демичев добавил, что игру нужно вести честно и нельзя «добивать лежачего», то есть Карпова. Такой поворот был для меня неожиданным — ведь к тому моменту я проигрывал со счетом 2:5.
Наконец 8 февраля, после недельного перерыва, состоялась 48-я партия, которую мы уже играли в конференц-зале гостиницы «Спорт». Здесь не было той роскоши, что в Колонном зале, но у меня с этим местом были связаны добрые воспоминания. На этой сцене я выиграл межзональный турнир в 1982 году и матч у Белявского в 1983-м. Очень хотелось верить, что и теперь фортуна не покинет меня. Впервые за пять месяцев я вышел на игру внутренне спокойным. Партия была отложена, и на следующий день при доигрывании была зафиксирована моя третья победа.
Конечно, эта партия привела моих противников в замешательство. Я выиграл ее в хорошем стиле, и это сделало несостоятельным их аргумент о том, что оба соперника слишком устали для того, чтобы играть в хорошие шахматы. К тому же, как указал английский гроссмейстер Джон Нанн, 48 партий, сыгранных двумя гроссмейстерами за пять месяцев, вовсе не являются чем-то сверхъестественным. Что касается качества нашей игры, то любопытно противоречивое свидетельство Глигорича («Радио-ревю», 3 марта 1985). В ответ на вопрос: «В Москве вы заявили, комментируя две последние партии, что чемпион делает грубые ошибки и это можно объяснить только его большей физической измотанностью и недостатком концентрации. Что вы еще можете сказать об этом?» он сказал: «Да, я так заявил и теперь уточню относительно последней, 48-й партии. Каспаров играл ее отлично, и чемпион мира ничего не мог поделать. Но все же устали и похудели оба противника, хотя это в большей степени было заметно по Карпову».
Позднее выяснилось, что в тот день, когда я выиграл последнюю партию, Глигорич позвонил Кампоманесу в Дубай и попросил немедленно вернуться в Москву. Положив трубку, Кампоманес сказал Кину: «Карпов не может продолжать игру…» Итак, нет вопросов, как возник весь этот кризис. Спорили, звонил ли это в самом деле Глигорич, и если да, то от чьего имени он действовал. Глигорич не мог отрицать, что звонил именно он, — это могут подтвердить независимые друг от друга свидетели. Позже он сказал, что действовал от имени Кинцеля.
Понятно, я не был в восторге от того, что Глигорич, обязанный как главный арбитр быть нейтральным, стал инициатором сомнительных нешахматных ходов в интересах одного из участников матча. Позже я прямо изложил свою точку зрения в открытом письме Глигоричу, после того как он в печати искаженно представил события. Меня очень огорчило, что Глигорича используют в нечистой игре Кампоманеса. Я написал ему: «Шахматный мир переживает тяжелые времена, идет борьба за чистоту шахматных идеалов, шахматного движения. Трудно поверить, что такой известный шахматист, как Вы, оказались в этой борьбе на стороне дельцов от шахмат. Кампоманеса и его компанию абсолютно не интересует искусство шахматной игры, но Вы же настоящий шахматист, и я убежден, что Вам небезразлична судьба этой игры. Это неподходящая для Вас компания, гроссмейстер».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});