Читать интересную книгу Мой метод: начальное обучение - Мария Монтессори

Напротив, у непросвещенных людей есть только знания о предметах, будь то дама, читающая книжки по ночам, или садовник, всю жизнь пытающийся научиться различать свои цветы. Их знания не просто беспорядочны, но ограничены теми вещами, с которыми связаны. Знания же ученого бесконечны. Располагая классификацией свойств, он узнает их повсюду и может определить тип, происхождение, связи объекта — сведения более глубокие, чем прямое знание о предмете.

Наши дети, как знатоки, как ученые, узнают во внешнем мире вещи по их признакам и классифицируют. В итоге они интересуются всем на свете, все имеет для них свою ценность. Необразованные же ребята слепы и глухи к миру, так невежественный человек проходит мимо шедевра живописи, музыки, не узнав, не оценив его.

Традиционные образовательные методики противоречат нашей. Они совершенно отвергают спонтанную активность, представляют ученикам каждый предмет со всем набором признаков, требуя постоянного внимания, не направляя, ничего не упорядочивая. Педагоги надеются, что детский ум самостоятельно обобщит признаки всех представленных вещей. Так в пассивном существе искусственно создается хаос, еще более непостижимый, чем тот, что возникает при непосредственном знакомстве с миром.

Широко распространенная сегодня «наглядная методика» преподавания, которая заключается в представлении одного предмета со всеми его признаками, проще говоря, в его описании, — всего лишь сенсорный вариант привычной зубрежки. Вместо описания отсутствующего предмета описывают то, что имеется в наличии. Вместо работы воображения задействованы органы чувств. И все это ради лучшего запоминания свойств того же самого объекта. Пассивный ум получает только образы, ограниченные беспорядочно собранными предметами. Каждая вещь обладает бесконечным набором свойств, и, как часто случается на наглядном уроке, они смешиваются с происхождением и назначением самого предмета. Ребенок совершенно теряется.

В одном детском саду я посетила наглядный урок, посвященный кофе. Кофе показывали и описывали: размер, цвет, форму, вкус, запах, температуру. Затем рассказали о плантациях кофе, о том, как его привозят в Европу через океан. В заключение зажгли небольшую плитку, вскипятили воду, смололи кофе, приготовили напиток. Что в результате? Сознание ребенка рассеяно по бесконечным просторам, а тема не исчерпана. Ведь можно было поговорить о возбуждающей силе кофе, о кофеине и еще бог знает о чем. Этот урок расплывается, как масляное пятно, до полного исчезновения, его невозможно хоть как-то использовать. Спросите малыша: «Что такое кофе?» Он ответит: «Это такая длинная штука, я и не помню».

Понятие столь обширно (нельзя сказать сложно), что утомляет и туманит сознание, его не превратишь в динамичное пробуждение сходных ассоциаций. Усилия ученика останутся лишь усилиями памяти, пытающейся вспомнить историю кофе. Если ассоциации все же возникнут в его сознании, они будут весьма недалекими. Оттолкнувшись от слов учительницы про океан, малыш подумает про стол, на котором по утрам возникает чашка кофе, то есть отвлечется от темы, как всякий праздный ум, предоставленный ряду собственных пассивных ассоциаций.

У погруженного в подобные мечтания ребенка не возникнет никакая внутренняя активность, тем более индивидуальное отличие. На таких наглядных уроках дети только пассивно воспринимают, превращаясь, если угодно, в своеобразные склады; они сидят в классе как будто лишь для того, чтобы в них можно было засунуть побольше новых предметов.

Здесь не возникает никакая деятельность, направленная на исследование свойств объекта, так чтобы в ребенке родилась какая-нибудь идея. В его сознании не может возникнуть связь между данным предметом и остальными. Да и что может быть общего в их употреблении?

Чтобы найти нечто общее между разными вещами, мы должны выделить из всей совокупности признаков только те, что действительно похожи. К примеру, чтобы сказать, что две прямоугольные таблички похожи, мы должны сначала выделить из множества свойств данных табличек (они деревянные, полированные, гладкие, раскрашенные, разной температуры и т. д.) то, что связано с формой. Они сходны по форме. Это напоминает целый ряд предметов: стол, окно… Однако прежде необходимо, чтобы ум мог абстрагировать из всех признаков этих объектов прямоугольную форму. Ум должен работать активно: анализировать объект, выделять определенный признак и в соответствии с данным признаком синтезировать, соединять множество предметов определенным образом.

Если такой отбор предметов по определенным качествам не осуществлен на стадии синтеза, то ассоциирование по сходству и вся высшая умственная деятельность становятся невозможны. Это и есть настоящая умственная работа, поскольку понимать не означает фотографировать предметы и складывать их рядышком, как страницы альбома или плитки на кафельном полу. Подобная складская деятельность нестерпима для нашего ума. Ум с его стремлением упорядочивать и различать должен иметь возможность различать, выделять наиболее значимые качества вещей, ибо эти способности лежат в основе его внутреннего развития.

Наши дети, чей разум упорядочен в отношении классификации свойств (при помощи педагогов), учатся не только наблюдать предметы, анализируя их свойства, но и видеть сходство, отличия, идентичность, и, благодаря этому, легко и свободно выделяют один признак, свойственный каждой отдельной сенсорной группе. То есть ребенок и усваивает различные характеристики вещей, и открывает объекты, сходные по форме, по цвету, потому что и формы, и цвета уже сгруппировались по категориям, ясно отличимым, и, следовательно, могут напомнить целый ряд сходных объектов.

Классификация признаков — своеобразный магнит, сила, объединяющая группу признаков. Предметы, обладающие определенным качеством, связаны между собой, соединены в одно целое. Тогда ассоциирование по сходству становится почти механическим. «У книг форма призмы», — могут сказать наши ученики, и их выбор был бы следствием сложной умственной работы, если бы призматическая форма не вызывала заранее в их сознании некий хорошо знакомый ряд, включающий в себя все предметы окружающей среды, обладающие данным признаком. Образ белой бумаги, покрытой черными значками, соединится в нашем сознании, благодаря сочетанию цветов, в одно целое, и мы скажем ученикам: книги — это белая бумага, на которой напечатаны черные буквы.

В подобной активной деятельности проявляются индивидуальные отличия. Какая группа признаков объединит наибольшее количество сходных предметов? Каков будет выбор значимого признака, по сходству с которым выстроится ассоциативный ряд? Один ребенок скажет, что занавеска светло-зеленая, другой заметит, что она легкая. Для одного окно — прямоугольник, для другого — возможность увидеть небесную лазурь. Выбор существенного признака становится естественным выбором, связанным с врожденными тенденциями.

Так, ученый, ассоциируя, выберет наиболее полезное свойство. Один антрополог для различения человеческих рас обратит внимание на форму головы, другой — на цвет кожи. Не важно. Оба отлично знают внешние признаки человека. Важно найти один и выстроить на его основе классификацию, то есть сгруппировать по сходству множество признаков. Деловые люди оценят человека не по научным — по утилитарным признакам. Производитель шляп учтет прежде всего размер головы, оратор — способность сочувствовать речам. Однако выбор необходим для использования вещей, для перехода от неопределенности к практике, к действию.

Каждая существующая или созданная вещь характеризуется определенными границами. Наша психосенсорная организация основана на отборе. Органы чувств к одним раздражителям более восприимчивы, чем к другим. Глаз определяет границы света, ухо — звука. Формируя содержание сознания, мы отталкиваемся оттого, что его величина ограничена. Сознание заранее определяет границы этой величины, доступной нашим чувствам, и формирует ее путем внутреннего отбора. Вот почему внимание сосредотачивается на определенных объектах, а не на всех подряд и волевым действием выбирает сферу деятельности из многих возможностей.

Высшая умственная работа совершается по аналогии с работой внутреннего внимания и воли. Ум выделяет существенные свойства вещей, ассоциирует, благодаря этому, образы и сохраняет их. Он не учитывает колоссального балласта, который превращает его содержимое в нечто бесформенное и спутанное. Всякий развитой ум отличает важные вещи от поверхностных, отбрасывая последние, и, таким образом, может создать что-то существенное, ясное, настоящее и живое. Он способен выделить то, что полезно его творческой деятельности, и найти бесконечное множество средств для своего спасения. Без подобной деятельности нет ума. Иначе он будет, как неразвитое внимание, переходить от одного предмета к другому, ни на чем не останавливаясь, как неразвитая воля, не решится ни на один поступок.