Мальчика нес сержант Тимберлейн, двадцатишестилетний юноша с бронзовым от загара лицом. Тимберлейн был также обвешан различными предметами снаряжения и опирался на длинную палку, спускаясь по лесистому склону в долину.
В Ассаме давно начался засушливый сезон. Деревья, высотой не более девяти футов, стояли словно мертвые, с увядшими листьями. Река на дне долины пересохла, и ее русло превратилось в песчаный чаунг, по которому могли двигаться автомобили и машины на воздушной подушке. Белая пыль, поднятая машинами, оседала на деревьях по обе стороны чаунга, и деревья походили на заброшенные декорации. Сам чаунг ослепительно сиял на солнце.
Когда лес кончился, Тимберлейн остановился и поправил свою ношу на плече. Капрал наткнулся на него.
— В чем дело, Олджи? — устало спросил Чарли, очнувшись от полудремотного состояния и разглядывая бритую голову ребенка. Между короткими щетинками уже отросших волос, словно вши, ползали мелкие мухи. Глаза мальчика, мутные и лишенные выражения, напоминали студень. Перевернутое лицо казалось нечеловеческим.
— У нас гости. — Голос Тимберлейна мгновенно заставил Чарли взбодриться. Перед тем как уйти в горы, они оставили свой транспорт — машину на воздушной подушке — под маскировочной сеткой у подножия небольшого утеса. Теперь возле утеса появилась машина скорой помощи американского производства. Около нее стояли двое, а третий осматривал замаскированный воздухолет.
Сонную тишину этой сцены внезапно нарушила пулеметная очередь. Не задумываясь, Тимберлейн и Чарли упали ничком на землю. Мальчик из племени Нага застонал; Тимберлейн отодвинул его в сторону, поднес к глазам бинокль и стал изучать склон холма слева, откуда доносились выстрелы. В поле зрения попали припавшие к земле фигуры в костюмах цвета хаки; Тимберлейн поймал их в фокус, и они четко обрисовались на фоне белой пыли, которая покрывала кусты.
— Вон они! — прошептал Тимберлейн. — Похоже, те же самые ублюдки. Точно, на них мы и нарвались там за горой. Готовь нэттерджек, Чарли, пора с ними разобраться.
Чарли уже собирал орудие. Внизу в долине один из трех американцев был ранен первой пулеметной очередью и теперь пытался подползти к машине скорой помощи. Двое его спутников скрылись в кустах. Внезапно один из них выскочил из укрытия и побежал в сторону машины. Неприятельский пулемет снова застрочил. Бегущего окутала пыль. Он метнулся в сторону, упал кувырком и исчез в густых зарослях.
— Сейчас! — пробормотал Чарли. Пыль на его лице смешалась с потом и превратилась в грязь. Сморщившись, он установил в нужное положение ствол нэттерджека, потом стиснул зубы и нажал на спуск. Ядерный снаряд просвистел над невысоким склоном.
— Еще давай, скорее! — Тимберлейн, стоя на коленях, заряжал установку. Чарли переключил ее на автоматическую стрельбу и взялся за спусковой крючок. Снаряды, пища, словно летучие мыши, устремились к цели. Маленькие темные фигурки на холме пустились наутек. Тимберлейн достал револьвер и прицелился, но расстояние было слишком велико.
Они лежали и смотрели, как по склону плыло облако дыма. Оттуда донесся чей-то крик. Похоже, только двум врагам удалось уйти и скрыться за гребнем холма.
— Будем спускаться? — спросил Чарли.
— Да, я думаю, они свое получили — больше сюда не сунутся.
Они разобрали установку, забрали ребенка и продолжили свой путь. Когда они приблизились к машинам, оставшийся в живых американец вышел им навстречу. Стройный человек лет тридцати, с темными бровями, которые почти соединялись на переносице, и светлыми волосами, протянул Чарли и Тимберлейну пачку сигарет.
— Ребята, вы очень удачно подошли. Приняли эту делегацию как полагается.
— Очень приятно. — Тимберлейн пожал протянутую руку и взял сигарету.
— Мы с этой шайкой уже познакомились на том склоне, у Мокачандпура — они убили наших товарищей. Так что у нас личные счеты. С удовольствием кинули в них еще пару снарядов.
— Вы, я вижу, англичане. А я американец, Джек Пилбим, Специальный Отряд пятого корпуса. Мы тут проездом. Увидели вашу машину, решили посмотреть, все ли в порядке.
После того как они представились друг другу, Тимберлейн положил раненого мальчика в тень. Пилбим отряхнулся от пыли и пошел вместе с Чарли осматривать своих спутников.
Тимберлейн присел на корточки возле ребенка, приложил лист к его ране, отер пыль и слезы с его лица, смахнул мух. Он оглядел смуглое худенькое тельце, пощупал пульс, и лицо его странно исказилось. Казалось, он пытался проникнуть взором сквозь трепетавшую грудную клетку, сквозь землю, в сердце самой жизни. Но истины он там не нашел — только эгоистичную ложь, рожденную в его собственном сердце: «Никто не любил детей так, как я!»
Вслух Тимберлейн произнес, главным образом обращаясь к самому себе:
— Их было трое на холме. Он и еще две девочки, сестры. Прелестные дети, дикие, как горные козы, и без малейшего изъяна. Девочек убило снарядом — разорвало на части у нас на глазах.
— Гибнет всегда больше. — Пилбим склонился над неподвижно лежавшей фигурой в тени медицинского фургона. — Мои приятели оба готовы. Вообще-то мы не были приятелями. С шофером познакомились сегодня, а Билл только из Штатов, как и я. Но все равно жалко ребят. Поганая война, какого черта мы тут деремся? Ведь люди и так уже скоро все вымрут! Поможете мне перетащить трупы в фургон?
— Мы сделаем не только это, — пообещал Тимберлейн. — Вы ведь, наверно, возвращаетесь в Вокху? Тогда мы можем послужить друг другу эскортом. Мало ли где еще нас поджидают эти ублюдки.
— Отлично. Меня ваша компания вполне устраивает. Не знаю, чем бы все кончилось без вас. Я до сих пор дрожу как лист. Приходите сегодня вечером в лавочку, выпьем за жизнь. Идет, сержант?
Когда они погрузили в фургон еще теплые тела, Пилбим закурил новую сигарету и взглянул Тимберлейну в глаза.
— Одно утешение: эта война положит конец всем войнам. Больше уже некому будет воевать.
лицо его сияло. Он с одобрением взглянул на эмблему Педиатрического Корпуса, украшавшую мундир Чарли.
— Что будете пить… Чарли, не так ли? Я, как видите, опередил вас.
— Я не пью. — Чарли давно уже научился произносить эту фразу уверенным тоном; теперь он добавил с невеселой улыбкой: — Я убиваю людей, но спиртное не пью.
Быть может, оттого, что Джек Пилбим был американцем и Чарли испытывал меньше затруднений при общении с американцем, чем со своими соотечественниками, он добавил в качестве своего рода извинения:
— Мне было одиннадцать, когда Америка и Англия взорвали в космосе эти адские бомбы. А через восемь лет у меня умерла мать, и я — наверное, чтобы как-то возместить потерю — обручился с одной девушкой, Пегги Лин. Она болела, у нее выпали все волосы, но я любил ее… Мы собирались пожениться. Конечно, прошли осмотр, и врачи сказали, что мы бесплодны, как и все остальные… и это все разрушило между нами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});