— Усиленные кости и мышцы — звучит прекрасно, как труп джосера. Но мне ещё нужны лезвия. Две штуки.
— В одну или две руки?
— В обе. По одной. Так, чтобы могли быстро выдвигаться — задвигаться, ну ты понял. Как ящик в столе, — тощий снова затянулся.
— А вы в курсе, молодой человек, что для этого мне придется ампутировать здоровую руку? Имплант таких габаритов…
— Старик, тебе сказали — две штуки, вот и делай, а не разводи сопли! — рявкнул пришедший с тощим здоровяк, надвигая на немолодого бионика пистолет. Кинетический, подумал Визидорф, какая примитивщина.
— Осади, — одернул тощий и приподнялся на кушетке. Посмотрел слегка плывущим взглядом на бионика. Протянул: — Две. Значит, левая и правая. Плюс пакет этих твоих улучшений. Плюс боевые импланты, если место останется.
— Да, да, я понял…
— Не ссы, потом не порешаю тебя. Я должен иметь в каждом рукаве по тузу, чтоб никто не мог просто так подойти близко…
Визидорф не слушал. Едва получив подтверждающие кивки бугаев, он вколол иглу с обезболивающим и транком. Облачился в плотный халат, надел щиток на голову. Отвёл «быков» подальше («-Это ради вашей же чистоты»). Завёл пилу и принялся отрезать здоровую руку.
Кем бы ни был его клиент — он чертовски хорошо платил.
На всё остальное бионику сегодня было плевать.
* * *
Место: Старый Город, Бесильня.
Локация: Клуб отдыха «Eastwood Sunshine».
Время: Вторник, 07–25. Три месяца, три недели от прибытия кандидата. Весенний сезон.
Штурмовая группа примерно минуту слушала вежливые увещевания «быка». Затем — отодвинула его в сторону и вломилась в заведение. Я иду следом, подняв ствол. Стайки «фей» и их клиентов разлетались в стороны, натыкались на всё пребывающих штурмовиков и отскакивали назад. Мне они совсем не интересны — в конце концов, бордель действительно имел лицензию.
Я прохожу к барной стойке из дешевого пластика. Качаю головой бармену, что — то отчаянно задвигающему вглубь полки.
— Хочешь отправиться на депортацию?
— Ннет, мистер детектив.
— Тогда отвали к бутылкам. И не уходи из зоны видимости — я восприму это как опасность.
Побелевший юнец забивается в угол и перестаёт проявлять активность. Я перекладываю пистолет в левую руку. Держа бармена в поле зрения, вытаскиваю ящик. Сдёргиваю мокрые тряпки, прикрывающие содержимое. Присвистываю. В коробке россыпью лежат «карандаши» самых разных цветов. Я достаю один. Тыкаю под нос служаке.
— Сколько этого у вас?
— О чём вы? Мне оставили это на хранение…
— Твоё хранение тянет на расстрел на месте при сопротивлении. Сколько эмне ещё в здании?
— Немного мистер…
— Пушеры такую коробку на два месяца получают, — отрезаю я, закрывая коробку. — Суд неприятно удивит тебя степенью наказания. Разве что только ты…
— Эрнест!
Я выругиваюсь. Младший детектив Гуртак, вчерашний выпускник Академии, появился очень не вовремя. И не один — сзади корчит мины Ганс — Ове Нахт. Ветеран участка и его легенда пытается сдержать молодого идиота. Выходило пока не очень.
— Чего тебе?
— У них тут прямо джанки — склад! Всего ещё не нашли, но… — парень и не думает останавливаться. Я слежу краем глаза за подозреваемым. Тот смелеет с каждой секундой и поглядывает куда — то вбок, снова под стойку. Традиционное место для последнего аргумента бармена.
— Гуртак.
— Что?
Бармен делает отчаянный рывок к стойке. Я отпускаю коробку раньше. Три отдельных треска лазерного разряда. Три дыры в груди свидетеля — обвиняемого. Тяжелораненый с хрипом падает на пол. Вздохнуть, повернуться к коллеге.
— Завалил бы ты пасть перед подозреваемым, — вздыхаю я и сгребаю под мышку коробку с «карандашами».
III. Один не очень хороший день
-
Глава 3.1. часть первая
Место: Старый Город.
Локация: Доходный дом Стэнтора.
Время: Вторник, 07–25. Четыре месяца от прибытия кандидата. Весенний сезон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Будильник после бурной ночи звучал адскими колоколами. Эрнесту отчаянно не хотелось вставать, одеваться и идти куда — то. Но — затаившаяся дисциплина дала о себе знать. Поэтому он встал. Выматерился. Опёрся о стенку, на мгновение залюбовавшись длинной женской ногой, прячущейся под одеяло. Вздохнул. Агнетт не обидится отсутствию внимания. А вот работа, хоть работа и нелюбимая — ещё как обидится. А и рыжая не уйдёт из квартиры, пока не выгонит хозяина квартиры пинками за порог.
Хотя степень хозяйствования Эрнеста, как и всего в этом городе, была весьма условной.
— Что там на улице? — сонно пробормотала севшая рыжая. Она хаотичным жестом пытаясь сделать причёску хотя бы зачёсанной в сторону от глаз.
— Дождь, — негромко обронил Эрнест, раздвигая пальцами две ламели жалюзей. Шёл достаточно унылый медленный дождь. Странно, подумал А. Н., в голову ударило сначала зрелище дождя, и только затем звуки. Надо больше спать, определенно. Даже если альтернатива сну — весьма приятная.
Агнетт издала утробный вздох, символизирующий разочарование во всём белом свете.
— Ну вот, а я пришла вчера, как на званый вечер.
— Можешь как — нибудь забросить ко мне нормальные брюки.
— Размечтался.
Эрнест прошёл на «кухню» — небольшой угол в дальней части квартиры. Включил кофеварку, потянулся к комбайну, запустил обычную утреннюю программу и достал из холодильника две банки «Трокадеро». Одну поставил на кофейный столик. Вторую покатал между лопаток рыжей, дождавшись шипения.
— Вот зачем?!
— Чтобы лучше проснулась.
— Для этого потащи меня в душ и напои кофе, — протянула девушка
— Вечером. Не хочу опоздать, после душа я обязательно опоздаю в участок.
— Это комплимент?
— Он самый.
Агнетт сонно фыркнула. За несколько секунд нашла бельё и большой, «военный» свитер. Давно, до степени лёгкого малинового запаха, приватизированный в качестве домашнего платья для квартирки А. Н. Платья ей вообще удивительно шли. Как пальто, береты и шляпы. И не скажешь ведь, что любит проводить время «в поле», записывая у каких — то богом забытых поселенцев местные мифы и байки.
А именно туда она направится, когда злой и перегретый кофеином Эрнест поплетётся в участок. На любимую работу.
— У тебя что — то с настроением? — менее сонно, но более требовательно спросила рыжая, мягко отпихивая А. Н. по пути в ванную.
— Всё нормально, — спокойно соврал Эрнест. Правда, выдавить улыбку не смог. — Просто слегка не выспался. Кое — кто совсем не давал спокойно считать овец.
— Нечего было руку ложить куда не стоит! — крикнула Агнетт из ванной. Послышался шум воды и отвратительные, напоминающие вой джосера, звуки ультразвуковой зубной щётки.
— Класть!
Лёгкая ругань. Эрнест улыбнулся и обратил внимание на кофеварку — она плевалась горячим кофе всё с большим шипением, что явно говорило об окончании процесса варки. Достал две кружки. Поменьше и побольше. Первую — для себя, вторую — для рыжей. Сливки, сахар. Сиропа не оставалось, как и апероля, но был дешевый миндальный ликер.
Натянуть брюки, вытащить свежую, заранее выглаженную женской рукой рубашку. Добавить подтяжки, повесить на ближайшую дверную ручку галстук. Вскрыть банку лимонада, наполовину опрокинуть в глотку. Добавить ещё глоток. Наконец, начать слышать все звуки и запахи.
Звуки душа стихли, ручка повернулась. Галстук полетел на пол. Эрнест встретился взглядом с удивленной рыжей.
— Кто вообще вешает галстук на ручку двери?
— Не ходи голой. Иначе соседи однажды убьют меня, пока ты в душе. Просто из чувства зависти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Агнетт усмехнулась. Обтерлась полотенцем, отбросила его куда — то в сторону кровати. Показательно медленно прошла к жалюзям и закрутила их до закрытого состояния. Вернулась на «кухню» быстрой, бесшумной походкой. При всём желании Эрнест не мог разглядеть, как она перебирала ногами по ковролиновому покрытию. Требовательно протянула руку, получила свою банку. Переложила в левую, снова протянула. Получила рукопожатие.