Внезапно он почувствовал под пальцами округлость бедра и вспомнил, как последние лучи солнца окружили золотистым ореолом изгибы девичьего тела. Марион предстала перед ним нимфой-чаровницей, соблазнительницей, явившейся прямиком из ада, чтобы испытать его выдержку… Растущее напряжение вылилось в покалывание в нижней части живота. Он зарылся лицом в мягкие волосы, вдохнул излучаемый ими женский запах и почувствовал непреодолимое желание скользнуть рукой под плед. Пришлось приложить титаническое усилие, чтобы сдержать этот порыв.
Марион издала короткий стон и шевельнулась. Дункан замер и убрал руку. Тонкие брови девушки сошлись в напряженную черту над закрытыми глазами. Ей что-то снилось. Он подождал, сдерживая дыхание. Лицо в форме сердца прояснилось, пухлые губы изогнулись, и с них сорвался жалобный всхлип:
– Не-е-ет…
Испуганные глаза Марион распахнулись, и она вцепилась пальцами в плед с такой силой, что они побелели. Дункан склонился над ней, с тревогой всматриваясь в ее лицо.
– Марион, все в порядке! Tuch! Tuch!
Вместо испуга на лице девушки отразилось удивление, а вслед за ним – облегчение. Слеза, повисшая было на ресницах, покатилась по щеке. Дункан ласково смахнул ее.
– Все хорошо!
– Нет! Худшее еще даже не начиналось…
Он посмотрел на нее с изумлением.
– О чем ты говоришь? Не понимаю… Тебе приснился страшный сон, Марион!
– Я…
Она замолчала на полуслове – губы приоткрыты, взгляд затерялся в складках рубашки Дункана. Потом она помотала головой.
– Ладно, забудь. Ты прав, это всего лишь плохой сон, – тихо сказала Марион.
Часто заморгав золотистыми ресницами, она прижалась лбом к его крепкому плечу и расплакалась. Дункан не знал, что делать. Рука его повисла у нее над волосами. Если он прикоснется, оттолкнет ли она его? Было очевидно, что Марион ищет у него утешения. Так же, как и тогда, в лодке, когда они возвращались на берег после рейда. Она прижалась к нему словно дрожащий от страха котенок, но понемногу успокоилась. Момент восхитительный, но преходящий… Магия рассеялась, стоило носу лодки царапнуть о гравий у берега, и Марион снова от него отдалилась.
Дункан нежно положил ладонь ей на затылок и принялся перебирать пальцами кудри. Она уткнулась носом ему в грудь и согревала ее своим дыханием. «Не нужно бы всего этого…» – сказал он себе. Марион вздрогнула.
– Замерзла?
Она помотала головой в знак отрицания и посмотрела на него. Их взгляды нашли друг друга.
– Мне было холодно… Раньше. Я… Я не хотела тебе мешать. Я могу вернуться…
– Ты мне не мешаешь, – поспешил сказать он, прижимая ее к себе.
На самом деле это была ложь, потому что мысли о Марион и она сама тревожили его куда сильнее, чем хотелось бы. Девушка разбудила в нем чувства, которые теперь сжимали сердце, словно тиски. Будь проклят день, когда они встретились в долине Гленлайон! Будь проклят поцелуй, который он сорвал тогда с ее губ! И будь проклята она сама за то, что снова попалась ему на пути, а заодно и судьба, которая обрекла его переживать этот ад на земле, потому что сопротивляться у него не было сил. Он губил себя из-за нее, но в то же время понимал, что и без нее все равно погибнет.
Дункана обуревало одно-единственное желание – накрыть своим телом эту женщину, ему недоступную, припасть к ее губам и раствориться в ней. Однако он сдержался. Это было очень трудно. Как бы ни хотелось, ее нельзя пытаться соблазнить, потому что это только осложнило бы ситуацию. Марион не лучшего мнения о его клане, и ее можно понять… «Оставь ее для ночных грез, старик…» Этой ночью он станет для нее источником тепла, не более.
Она снова приникла к нему, и ее дыхание согрело ему сердце. Он накрыл ее с головой пледом и закрыл глаза. Во сне ему явились феи со стройными и гибкими телами, они сладострастно изгибались в танце и звали его по имени. Дункан улыбался.
* * *
В сероватом свете зарождающегося дня растаяли последние обрывки сна, тяготившего душу Марион, а вместе с ними – и подобие близости между молодыми людьми. Марион ощущала присутствие большого теплого тела Дункана у себя за спиной. Юноша лежал неподвижно. Наверное, все еще спал. Одной рукой он обнимал ее, вторая же лежала на траве и нервно подергивалась – Дункану снился сон.
Марион ощущала во всем теле приятное тепло, и только ступни, пальцы рук и кончик носа сильно замерзли. Она легонько шевельнулась, не сводя глаз с руки юноши. Пальцы его напряглись, сжались, распрямились, рука переместилась к ней на талию. Несколько минут Марион лежала затаившись, но Дункан так и не проснулся – его размеренное, ровное дыхание по-прежнему согревало ей затылок.
Она с ужасом ждала момента, когда их взгляды встретятся. Ей было очень стыдно за свою слабость – еще бы, она побоялась спать одна… Вдруг он решит, что ей захотелось… Марион зарделась. Если ему в голову и приходили непристойные мысли, он этого не показывал, и так было даже лучше. Даже больше: она никак не ожидала от мужчины из Гленко снисходительности и нежности, какие он проявил, когда у нее случилось это… видéние. Она тяжело вздохнула, вспомнив кошмарные картины, мучившие ее всю ночь и до сих пор стоявшие перед глазами.
Большая ладонь легонько надавила на то место, куда только что переместилась, и медленно сползла на бедро. Дункан буркнул что-то невразумительное ей в шею и проснулся. Девушка затаила дыхание. Он осторожно притянул ее к себе и снова замер.
А потом резко отпрянул и отодвинулся.
Прошла минута, но Дункан не шевелился, и только прерывистое быстрое дыхание напоминало ей о том, что он все еще рядом, у нее за спиной. Марион медленно перевернулась на спину, прижимая плед к лицу. Он посмотрел на нее в замешательстве, и губы его приоткрылись словно бы для того, чтобы произнести банальные извинения, но тут же сомкнулись снова. Дункан мотнул головой и отвернулся. Повисло молчание, причем оба испытывали странное смущение. Потом Дункан протер глаза, прогоняя остатки сна, и посмотрел на Марион.
– Извини, я подумал, что это…
Марион внезапно пришло в голову, что там, в Гленко, его кто-то ждет. Странное дело, но эта догадка была ей неприятна. «Но ведь он же Макдональд!» – мысленно пристыдила она себя.
– Ты смогла хоть немного поспать? – спросил Дункан, набрасывая плед на плечо и скрепляя его брошью.
– Да, спасибо.
– Хорошо. Тогда давай собираться. Мне еще нужно отвезти тебя в замок Финлариг.
Он встал и протянул ей руку. Чтобы помочь подняться.
– В сумке должна остаться какая-то еда.
Марион расправила измятую влажную одежду, пальцами расчесала волосы и завязала их узлом на затылке, как это принято у мужчин. Приходилось признать, что носить штаны оказалось намного удобнее (толстая льняная и шерстяная ткань юбок намного сильнее стесняла движения), но Марион не терпелось переодеться в чистую одежду. Однако пока приходилось довольствоваться тем, что есть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});