Читать интересную книгу Прошлое — чужая земля - Джанрико Карофильо

— Понятно. Вы предлагаете взлом. Выбиваем дверь…

— Зачем ее выбивать? — возразил Кардинале. — Мы отобрали у одного домушника связку ключей. — Затем, словно оправдываясь, он добавил: — Его арестовали после десяти ограблений. Это было еще до вашего приезда в Бари. Думаю, он все еще сидит.

— Вы хотите сказать мне, что отобрали у арестованного связку отмычек, забыли упомянуть ее в описи — то есть украли — и сохранили для личного пользования?

Кардинале молчал, поджав губы.

Кити собирался еще что-то добавить, но передумал. Взял сигарету, поднес огонь и докурил до конца. Трое помощников ждали, ничего не предпринимая. В конце концов он потушил сигарету, глубоко и устало вздохнул, оперся правой щекой на кулак руки, локтем которой опирался на стол. Снова оглядел их всех по очереди.

— Объясните мне поподробнее, что вы собираетесь сделать.

Глава 5

Однажды я встретил сестру.

Я, как всегда, бродил по центру, рассеянно глазея на витрины дорогих магазинов, в которых в последнее время покупал себе одежду.

Кажется, мне требовалось подыскать себе что-нибудь на осень и зиму, но общение с продавщицами, выбор и примерка в тот момент представлялись мне непосильной задачей.

Встретившись с Алессандрой, я не узнал ее, во всяком случае, не заметил. Это она остановилась прямо передо мной, практически перегородив мне дорогу.

— Джорджо? — Вряд ли сестра произнесла мое имя таким тоном только из-за того, что я ее не узнал. Скорее, она что-то увидела — или чего-то не увидела — в моих глазах.

— Алессандра. — Называя ее по имени, я осознал, что в последний раз делал это в глубоком детстве — бог знает сколько лет назад.

Она выглядела намного старше своих двадцати семи. Лицо преждевременно увяло, лоб, уголки рта и глаз покрылись сеткой морщинок. Внимательно приглядевшись, я обнаружил на висках несколько седых волосков.

— Джорджо, что с тобой? Ты похож на наркомана.

Сколько мы не виделись? Я не мог вспомнить, когда она в последний раз приходила к нам. Любопытно, я уже вел тогда свою новую жизнь? Нет, по-моему, нет. Кажется, мы виделись до того, как я начал общаться с Франческо. Значит, как минимум десять месяцев назад. Точно, она приходила на Рождество, и с тех пор мы не пересекались. Как странно: она как будто вынырнула из прошлого. Из той жизни, которой я жил до того, как подружился с Франческо. Эта жизнь казалась — была — так далека. Я не мог решить, скучал ли по ней. Она просто была далеко.

— Как дела?.. — Я даже не смог повторить ее имя, до того мне стало неловко, и я оборвал себя на полуслове.

— Хорошо, а у тебя?

Странная встреча. Похожая на встречу едва знакомых людей. Что у нас осталось общего? Как дела? А у тебя? Хорошо, как семья? Какая семья? Твоя или моя? Которая?

Неожиданно мне захотелось поговорить с ней. Этого никогда раньше не случалось, но мне было так одиноко. Я плыл по течению без руля и ветрил. Как странно: у меня ведь была сестра. И тогда я предложил ей выпить кофе. Она внимательно посмотрела на меня, но я не смог расшифровать ее взгляд. Не то чтобы изумление, то есть изумление, но какое-то необычное. С грустью. Но она согласилась выпить со мной кофе.

В тишине мы дошли до знаменитой старинной кондитерской, целиком отделанной деревом, полной приятных, старинных запахов. Она почти всегда пустовала, особенно безнадежно устаревшая чайная комната.

— Это правда, что ты больше не учишься, Джорджо?

Я остолбенел. Откуда она знала, что я больше не учусь? Очевидно, рассказали родители. Но это значит, что родители и сестра общались. И обсуждали мои дела. Уму непостижимо.

— Правда.

— Почему?

— Тебе мать рассказала?

— Они оба мне рассказали.

Мы сели за столик. Все столики были свободны, за исключением одного в противоположном конце кафе, за которым сидели две старушенции лет семидесяти с выкрашенными в голубой цвет волосами. Вокруг них стояли многочисленные пакеты из магазинов одежды. Они курили сигареты с мундштуком.

— Когда?

— Какая разница? Что с тобой происходит? Ты влез в какое-нибудь дерьмо?

Да, я действительно влез в какое-то, мягко говоря, дерьмо. Выражение емкое и достаточно точно отражающее то, чем я занимался в последние месяцы.

Конечно, я не сказал этого, а только подумал.

— Нет-нет. Просто у меня такой период… Это не… — И вдруг я понял, что не желаю нести чушь. Мне хотелось рассказать ей всю правду. Но это было невозможно, и тогда я замолчал.

— В каком-то смысле мне кажется правильным, что ты бросил зубрить этот бред. Я никогда не могла понять, как тебя угораздило поступить на юридический. В детстве ты собирался стать писателем. Сочинял рассказы в школьных тетрадках… Сама я их никогда не читала, но говорили, что у тебя здорово получалось.

Значит, моя сестра знала, что в детстве я собирался стать писателем. Сочинял рассказы в школьных тетрадках. Я всегда считал, что она не видела меня в упор, а тут оказалось, что она мной все-таки интересовалась. Невероятно. Я чуть не расплакался. Провел рукой по лицу жестом человека, испытывающего определенные опасения, но уверенного, что сумеет удержать ситуацию под контролем. Я окликнул официанта. Он подошел, и мы заказали два кофе.

— Сигарету хочешь? — спросил я, потянувшись за своей пачкой.

— Нет, я бросила.

— Сколько ты выкуривала в день? Много, да?

— Две пачки, иногда больше. Не считая прочего дерьма, которым я себя травила. По-разному, в общем.

Я посмотрел на нее, не решаясь задать вопрос. Чем травила себя моя сестра? Я все правильно понял?

Да, я все понял правильно. Правильнее некуда. Моя сестра сидела на героине — с периодическим добавлением других психотропных средств — пять лет. Я никогда ничего об этом не знал.

— Когда… как ты бросила?

— Курево или дерьмо? — Ее губы чуть искривились. Тень горьковатой и в то же время издевательской улыбки. Очевидно, я хотел знать, когда и каким образом она слезла с иглы. Нет. На самом деле я хотел знать, когда и как она подсела на героин.

Она рассказала мне обыкновенную историю, которая до того была мне известна лишь частично. Месяцы и годы на улицах Болоньи и Лондона. Аборт, кражи, мелкое пушерство, чтобы заработать себе на дозу, жизнь с ним — она никогда не называла его по имени, а я его уже не помнил и никогда у нее не спрашивал — коммуна, последствия. Никто не назвал бы такую жизнь райской. Совсем наоборот. Она рассказала мне о сером, тяжелом существовании, которое там влачила. О провале всех своих мечтаний, о пустоте. О том, как в худшие минуты тебе приходит в голову мысль уколоться. Один раз, чтобы пережить этот момент. Конечно, ты знаешь, что одним разом дело не ограничится, что ты найдешь способ продолжить. Она рассказала мне о том, как продолжают, о наркоманских уловках, о друзьях и работе. Все оказалось совсем не так, как я себе воображал. Ну, не совсем так.

Сестра сказала, что хотела бы завести ребенка. Если бы только встретила стоящего мужчину.

Говорила почти все время она одна. Я слушал ее, потрясенный проснувшейся во мне нежностью.

— Джорджо, ты же не повторишь моих ошибок, верно? — Она протянула левую руку через стол и коснулась меня.

— Джорджо?

Я вздрогнул после того, как несколько секунд смотрел на свою руку. Как будто на ней остался след от этого прикосновения. Так странно.

— Нет, не волнуйся. Просто у меня дерьмовая полоса. Все как-то запуталось. Думаю, такое со всеми бывает. Слушай, если сможешь поговорить с родителями, передай им, пожалуйста, что… То есть скажи, что виделась со мной — только не говори, что это я тебя попросил, — и что у меня все нормально. Мы сейчас нечасто общаемся, и мне больно видеть их такими. Сделаешь?

Она кивнула и даже улыбнулась. Кажется, приободрилась. Взглянула на часы и состроила гримасу: «Черт, уже поздно. За разговором не замечаешь, как летит время. Мне пора». Она не произнесла этих слов, но смысл был очевиден.

Прежде чем я успел подняться, она обошла столик, наклонилась и поцеловала меня в щеку.

— Счастливо, Джорджо. Я рада, что мы поговорили.

Повернулась и быстро ушла. А я остался один в чайной комнате. Две синьоры с голубыми волосами и сигаретами с мундштуком давно ушли.

Стояла спокойная, неправдоподобно спокойная тишина.

Глава 6

Они позвонили в домофон. Первый раз. Второй. На третий держали кнопку звонка подольше.

Никакого ответа.

Тогда Кардинале вооружился связкой отмычек, и менее чем через минуту дверь открылась. В машине остались Мартинелли и Пеллегрини. Кити сказал, что пойдет в квартиру. Возражений не последовало.

Они поднялись на третий этаж, прочли имя на табличке и позвонили в звонок.

Первый раз. Второй. На третий — подольше.