Читать интересную книгу Мой (не) брат (СИ) - Верес Зула

Когда же зашла обратно в комнату, застала необычную картину: Михаил Юрьевич сидел на полу, а на коленях у него лежал наш семейный фотоальбом. Но больше всего удивило то, что взрослый мужчина поливал слезами одну из фотографий, ничуть не стесняясь своих скупых слез.

Я в замешательстве подошла ближе и узнала фотографию мамы со мной на руках. Мне там было годика два, наверное, и мама рассказывала, что ей с трудом удалось меня уговорить посидеть спокойно две минутки, пока нас фотографировал смешной дядя с пышными усами и длинным шарфом на шее. Даже на этой фотографии видно, как мне сложно усидеть спокойно, ведь так хотелось потянуть дядю за шарф или за усы.

— Что с вами, Михаил Юрьевич? — спросила я, недоуменно оглянувшись на бабу Любу.

Она тоже выглядела как-то странно. Вытирала уголком платка выступающие слезы и шмыгала носом, что-то чуть слышно бормоча под нос.

Но тут мужчина наконец оторвался от фотоальбома и поднял взгляд на меня.

— Катя, — сказал он надломленным голосом, в спешке вытирая лицо ладонью, — ты так похожа на свою маму!

— А вы ее знали? — удивилась я, но потом спохватилась: ну конечно же, ведь когда-то они вместе работали в фирме отца Стаса!

— Да, девочка, и мне очень жаль, что ее нет в живых… — мужчина сжал зубы, отчего желваки на лице забугрились. — Прости меня, Надя, — выдавил он с глухим стоном.

Понимая, что передо мной сейчас происходит что-то чрезвычайно важное, я вновь уставилась на бабу Любу.

— Вероятно, это и есть твой отец, Катя! — ответила она на мой невысказанный вопрос.

— Как?! Нет! Я не хочу… — пролепетала я, растерявшись.

— Не хочешь, чтобы я был твоим отцом? — огорченно произнес Михаил Юрьевич.

— Я не хочу опять обманываться! — с непонятной злостью выкрикнула я. — Я не игрушка, у меня живое сердце, и вся я живая! Я не хочу опять разочаровываться! Вы не можете быть уверенным в этом, так и меня не нужно обнадеживать!

— Мы проведем экспертизу ДНК, — твердо сказал он. — Но я и так вижу, что ты — моя дочь. Это чтобы ты была уверена, дочка!

— Что ж ты противишься, Катя? — поддержала его баба Люба. — Ты же ничего не теряешь! Сейчас, я слышала, даже ходить никуда не нужно, можно только волосинку отправить и дожидаться результата.

— Я уже давно выросла, — с обидой сказала я. — И отец мне теперь не нужен. Прожила столько лет безотцовщиной, сейчас и подавно проживу.

— Я ведь ничего не знал, Катенька! — попытался оправдаться мой предполагаемый отец. — Надя ничего мне не сказала, просто взяла и исчезла! Если бы я знал, что у меня есть дочь, я бы ни за что не бросил вас, поверь мне!

— И жили бы на две семьи? — сама не заметила, как с губ сорвался провокационный вопрос. — А как же ваша жена, ваш сын?

— Я никогда не любил Сирену так, как Надю, — признался вдруг мужчина. — И не знаю, как сложилась бы наша жизнь, будь все иначе…

В это время чайник на кухне засвистел, оповещая всех о своем кипении.

— Давайте чай пить, — предложила баба Люба. — Что прошло, того не вернуть. А вот будущее пока зависит и от нас.

— Я постараюсь сделать все, чтобы твое будущее оказалось счастливым! — заверил Михаил Юрьевич.

— Мне ничего не нужно, — поспешила я откреститься от его щедрости. — У вас уже есть семья, и я не хочу никого обделять.

— Сирена подала на развод, если тебя это заботит, — сообщил он и добавил. — И ты тут абсолютно ни при чем.

— Но что случилось? — опешила я. — Ведь еще две недели назад все было хорошо?

— Хорошо не было никогда, — грустно ответил мужчина. — Но я даже рад, что все закончилось. Начнем жизнь с чистого листа.

Мы проговорили с Михаилом Юрьевичем еще часа два. Меня приятно удивило, что баба Люба не кинулась на него с обвинениями и проклятиями. Она много рассказывала о маме, отвечала на вопросы Стрельцова, показывала семейные фотографии. Даже меня похвалила перед ним, рассказала о моих успехах в учебе.

Уходил от нас Михаил Юрьевич умиротворенный, с моими волосами с расчески в пустом чистом конверте.

— Ты не будешь против, если я буду временами звонить тебе, Катя? — несмело спросил он меня перед самым уходом. Улыбнувшись, продиктовала ему свой номер телефона. Мужчина мне нравился, от него веяло добром и надежностью. И даже если он тоже не окажется моим отцом, я, наверное, все-таки буду с ним общаться. Ведь он — мужчина, которого когда-то любила моя мама…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Не успели мы успокоиться после визита Стрельцова, как в дверь снова позвонили, а через мгновение начали колотить.

— Это что за хулиганье?! — грозно крикнула баба Люба, щелкая замком.

— Катя! — едва не сбив ее с ног, в квартиру вдруг ворвался Стас и подлетел ко мне. — Скажи мне, что это неправда!

— Ты чего себе позволяешь, бесстыжий! — запричитала баба Люба, хватаясь за швабру. — Тут тебе не проходной двор! А ну вертайся назад да обувь снимай! Иначе как тресну сейчас шваброй по темечку — не рад будешь!

Но Стас, кажется, даже не слышал ее угроз. Он схватил мое лицо двумя руками и пытливо заглянул в глаза, выискивая там ответ на свой непонятный вопрос.

— Катя! Ты же не встречалась вчера с Жорой? — наконец озвучил он свое беспокойство.

— Встречалась, — осторожно ответила я.

— И он спросил про твоего парня? — вкрадчиво поинтересовался мой несостоявшийся брат.

— Да, было такое, — все еще не могла я понять его злого интереса.

Баба Люба застыла со шваброй в руке и тоже терялась в догадках.

— Значит, все правда?! Он не обманул?! — проскрежетав зубами, Стас уронил руки и развернулся, чтобы уйти.

— Это что за допрос непонятный? — ожила баба Люба. — Все полы натоптал, девочку мне напугал — и в кусты? А ну стой, протри за собой! Ишь, грозный какой!

Стас выхватил у нее из рук швабру и с каким-то отчаянием протер набежавшие от теплых ботинок лужи. Потом молча всучил швабру обратно в руки бабы Любы и выскочил из квартиры.

— И что это было? — задалась я вопросом. Но баба Люба, так же, как и я, лишь пожала плечами.

Глава 31. Стас

Не помнил, как доехал до дома Кати, наверняка, нарушил не одно правило дорожного движения. Но я должен был все выяснить у нее самой. Не мог поверить грязным словам Жоры, зная, насколько он циничен и беспринципен.

Но Катя все подтвердила. Конечно, я не мог напрямую при бабе Любе спросить у нее, переспала ли она с Жорой. Но все, с чего начал этот боров, подтвердилось. Значит, было и остальное…

В груди все оборвалось. Как она могла довериться этому мерзавцу?! И ведь выглядела вполне довольной жизнью, значит, со стороны Жоры никакого принуждения не было, иначе я бы застал ее плачущей и разбитой…

Неужели я в ней ошибся, и она такая же легкомысленная стервочка, как и многие ее ровесницы? Ну не могла же она так мастерски играть наивную чистую девочку, которая краснела даже от простых комплиментов?

Представил, как она «утешалась» в объятиях Жоры, и заскрежетал зубами. Почему? Почему я страдаю от своего проклятого джентльменства, когда другие без зазрения совести пользуются дорогим мне человеком? Может быть, мне тоже стоит отбросить эти дурацкие принципы и просто предложить ей переспать? Возможно, тогда я смогу избавиться от этого невероятного притяжения и со спокойной совестью пойду дальше? Как там говорят? Закрою гештальт?

Мчался по улицам города на автопилоте. Не видел, куда сворачиваю, не замечал, как пролетал на красный свет светофора. Боюсь, мои карманы намного опустеют в результате сегодняшней безумной гонки, но взять себя в руки не получалось.

К счастью, позвонил отец. Он заждался документов, которые я должен был отвезти ему в офис, о чем, естественно, благополучно забыл. Пришлось остановиться и определиться с местоположением, чтобы поехать к отцу. Оказалось, что я заехал к черту на кулички. Благодаря навигатору добрался до офиса за час. Папа выглядел сердитым. Конечно, ведь время давно перевалило за полдень, а он ждал меня еще до обеда.

— Ты куда пропал? — в голосе слышались гнев и усталость. — Я думал, что ты домой заехал, пообедать. Но мать тебя тоже потеряла.