случается. – Мне стало жалко её. Все величие разом улетучилось, и передо мной вновь сидела испуганная маленькая девочка.
Лакей принёс серебряный поднос. Он поставил перед моей спутницей чайную чашечку и спросил:
– Вам крепкий чай?
– Извините, я не буду пить из этой чашки, – возмущённо сказала она. – Вот видите, у неё на краю выщерблина. Это так некрасиво.
Лакей смутился.
– Сию минуту…, – и умчался. Пришёл вновь, и поставил перед капризной девочкой другую чашечку. Налил из одного чайничка дымящийся кипяток, из другого, поменьше, тёмную заварку. Рядом поставил хрустальный вазон с вишнёвым вареньем.
– Чай слишком горячий, – сказала девочка. – Не могли бы вы принести холодной воды?
– Конечно. – Лакей опять ушёл и вернулся с кувшином воды. Разбавил чай.
– Спасибо, – сказала она. – А варенье с косточками?
– С косточками, – подтвердил лакей.
– Я не люблю с косточками.
– Простите, мадмуазель, но без косточек у нас нет. Могу предложить чернику, перетёртую с сахаром или мёд.
– А вы из варенья вишенки уберите, оставьте один сироп.
– Сейчас сделаю, – безропотно согласился слуга и принялся ложечкой доставать из вазона ягоды и перекладывать на блюдце.
– Что это за пирог? – спросила девочка, указывая на треугольный кусок бисквита.
– Французский корж со сливочным кремом.
– Свежий?
– Конечно, мадемуазель. Вы же находитесь в царском дворце.
Наконец с вишенками было покончено. И в вазоне осталось ложки на три светло-красного сиропа.
– Я могу идти? – спросил лакей.
– Спасибо, – отпустила она его.
– Если ещё что-нибудь нужно – позовите. – И откланялся.
– Кошку не забудьте покормить, – напомнила ему капризница.
– Её-то, обязательно.
Я большими глотками выпил квас. С удовольствием съел кусок белого хлеба с острым сыром. А моя провожатая едва попробовала торт. К варенью даже не прикоснулась. Чаю сделала два глоточка и отодвинула чашечку.
– Все. Я наелась.
– Да вы же ничего толком не съели…
– Крем очень приторный, а чай с каким-то привкусом, – вновь начала она капризничать.
Я прибывал в растерянности. Кто же она? Что за кукла такая привередливая? Я обратил внимания до чего у неё нежные белые руки, как будто вылеплены из фарфора, с тонкими синими жилками. Кожа тонкая и прозрачная. Ноготки ровненькие, ухоженные.
Наконец мы пробрались к тронному залу. Народу собралось – не протолкнуться. Кавалеры в парадных костюмах, при орденах, при лентах. Дамы в парчовых дорогих платьях. Стоял удушающий запах ароматных масел, нюхательного табака и горячего свечного воска. Зал освещали яркие люстры. Толпа шумела, переговариваясь в полголоса, напоминая пчелиный улей.
– Простите, что сейчас происходит? – спросил я у высокого церемониймейстера в расшитой золотом красной ливрее. В руках он держал высокий скипетр, который венчал бронзовый двуглавый орёл.
– Присяга, – важно ответил он. – Поданные присягают новому императору.
– Вот, мы пришли, – сказал я девочке.
– Мне надо пробраться к трону, – сказала моя спутница.
– К трону? Но зачем?
Церемониймейстер взглянул в нашу сторону, стукнул скипетром об пол и громко объявил:
– Великая княжна Елена Павловна!
Толпа обернулась, расступилась и затихла. В образовавшемся коридоре, у дальней стены я увидел красный балдахин, под ним подиум, на котором стоял трон Российской империи. На троне восседал Павел Петрович в белом парадном мундире адмирала. Рядом, на троне поменьше сидела Мария Фёдоровна с младенцем на руках. Возле Павла Петровича стояли Великие князья: Александр и Константин в гвардейских парадных мундирах.
Я подумал, что и мне надо бы посторониться. За моей спиной стоит Великая княжна Елена Павловна. Бросил быстрый взгляд через плечо, но сзади никого не было. А моя провожатая вдруг приняла гордый вид и тихо обратилась ко мне:
– Подведите меня к трону.
– Идите же! Что встали, как столб? – не разжимая губ, прорычал на меня церемониймейстер.
И тут я сообразил, кто есть на самом деле моя спутница, эта капризная кукла. Я протянул руку. Великая княжна оперлась о мой локоть, и я повёл её к императору. А по обеим сторонам кавалеры и важные вельможи в парадных нарядных сюртуках склоняли головы. Дамы делали реверансы, шелестя парчовыми платьями. Когда мы оказались подле трона, я пропустил Великую княжну чуть вперёд и застыл по-военному. Девочка присела в глубоком реверансе, насколько ей позволяло её юное гибкое тело.
– А вот и наша Елена Прекрасная, – весело сказал Павел, обращаясь к Марии Фёдоровне. – А вы за неё переживали. Целёхонькая, живёхонькая, да ещё под руку с Парисом. Спасибо вам Добров, что позаботились о моей дочери. Который раз уже меня выручаете.
Тут из толпы придворных вынырнул Кутайсов, подхватил меня под локоть и, буквально, утащил в угол зала.
– Вы сдурели, Добров! – зашипел злобно он. – Какого чёрта вы являетесь на присягу к императору под руку с его дочерью? Посмотрите, как на вас глазеют все.
– Простите, но я же не знал, кто она.
– Не знали Елену Павловну? Издеваетесь?
– Клянусь! В первый раз её вижу. Увидел девушку в толпе… Она попросила ей помочь…
– Попросила помочь? И где вы её водили? Елену Павловну уже битый час по всему Петербургу ищут.
– Что вы разводите бурю в стакане? – навис над Кутайсовым высокий Панин. – Пропажу нашли, все закончилось благополучно. Идите, занимайтесь своими делами.
– Ах, вы мне будете указывать? – вскипел Кутайсов, но под холодным грозным взглядом Панина, удалился и затерялся среди толпы вельмож.
– Добров, вы, ей богу, странная личность, – к нам подошёл фон Пален. – Вскоре окажетесь в камергерах или на эшафоте.
– Не пугайте юношу, – попросил Панин. – Он и без того растерян. Посмотрите на него: бледный, как холст.
– А вы оглянитесь. Видите, как на нас пялятся. А Великая княжна Елена Павловна, та вообще глаз с Семёна не сводит.
Я помимо воли посмотрел в ту сторону, где находились младшие дети наследника, и тут же наткнулся на взгляд Елены. Она смотрела на меня с какой-то романтической тоской.
– Не лучше ли нам убраться, – предложил Никита Панин.
– Полностью с вами согласен, – кивнул фон Пален. – Я бы водки выпил и закусил чем-нибудь подходящим.
Мы втроём оказались в той же трапезной зале, где только что обедали я и Великая княжна, под видом капризной куклы. Туда же ворвался, словно ураган, де Рибас. За ним еле поспевали два ординарца. Один нёс шляпу и плащ, другой – широкую саблю.
– Эй, любезный! – окликнул де Рибас лакея, энергично поманив рукой, – щей, быстренько. Да наваристей. Кашу гречневую тащи с бараниной. И огурцов солёных в неё покроши. – Он плюхнулся на стул. – И водки!
– Простите, – сказал лакей, – но водку нынче подавать запрещено.
– Ты сдурел, что ли, не видишь, кто перед тобой? Я – вице-адмирал Иосиф де Рибас.
– Указ Его Величества, – развёл руками лакей. – Не желаете квасу?
– Неси квасу, коль такое