Но тогда непонятно, почему он не сказал всей правды? Вот это уже по-настоящему интересно. Думается, тут сработали сразу несколько несвязанных факторов. Как и всякий преступник, Гаскинс верил в то, что ему удастся покинуть тюрьму. Рано или поздно… ведь он всегда покидал её прежде! Этому учил его приобретённый опыт. То, что многочисленные приговоры к пожизненному заключению навеки запирали его в тюрьме, верить не хотелось, ибо такая вера сразу убивает силы жить и выживать. Поэтому Гаскинс, конечно же, надеялся покинуть когда-либо тюрьму (и тому будет в скором времени найдено неожиданное подтверждение!), но он понимал, что влиятельный сенатор Каттино может стать на его пути непреодолимой преградой. В том, разумеется, случае, если сенатор будет уверен в его виновности. Если же такой уверенности у него не будет, то он не станет мешать возможному освобождению. Кроме того, Гаскинс прекрасно понимал, как работает юридическая система — признание его виновности потребует пересмотра приговора в отношении бедолаги Пирса, осуждённого ошибочно. Судебная система в этом не заинтересована по большому количеству причин, в том числе и потому, что признание собственных ошибок — это всегда удар по репутации. То есть никто особо не будет разбираться в ошибках Гаскинса, и вера в его самооговор во многих отношениях окажется очень удобной для многих должностных лиц. При этом сам Гаскинс никак от своей честности не пострадает — его невозможно будет ни в чём упрекнуть, поскольку свою часть соглашения с Министерством юстиции он выполнил добросовестно. Примерно такой могла быть логика преступника, намеренно сообщившего не вполне точную информацию о совершённом преступлении.
Вопрос о виновности Дональда Гаскинса в похищении и убийстве Маргатер Каттино до сих остаётся открытым. Возможно, что он так и не получит своего разрешения, хотя "ДНК-профиль" убийцы был получен ещё в 90-х гг. из образцов обнаруженной на трупе спермы. Он не совпадает ни с одним ДНК, находящимся в базах данных всех правоохранительных органов США.
Вполне определённо можно сказать, что Джуниор Пирс не совершал этого преступления, хотя признание или опровержение данного обстоятельства, вообще-то, никак не отражается на его судьбе — он будет сидеть в тюрьме до конца своих дней за другие убийства, виновность в которых не может быть поставлена под сомнение.
На этом прервём наше подзатянувшееся лирическое отступление и вернёмся к жизненным коллизиям Дональда Гаскинса.
С 1 января 1978 г. в Южной Каролине официально было восстановлено исполнение смертных приговоров, а значит, Дональду, начавшему делать свои признания, уже нельзя было замолкать. Нарушение условий соглашения с Министерством юстиции гарантированно приводило его в камеру смертников. На протяжении всего 1978 г. Гаскинс продолжал делать всевозможные заявления об убийствах, совершённых в период 1970-75 гг. Как было уже отмечено, значительная часть его утверждений не подлежала проверке в силу самых разнообразных причин, в основном связанных с давностью событий и исчезновением всех возможных следов. Тем не менее, примерно в 1/3 случаев подтверждения сказанному Гаскинсом находились, и в конце концов, власти Южной Каролины признали, что он может быть повинен в смерти 31 человека. Даже такой аккуратной формулировки было достаточно, чтобы Дональд был назван журналистами "самым злобным гражданином Америки" (к тому времени ещё не был изобличён Джон Уэйн Гейси, да и кровавые похождения Теда Банди были впереди, так что Гаскинс уверенно занимал место "самого результативного убийцы США").
К концу 1978 г. поток признаний иссяк, и правоохранители, наконец-то, оставили Дональда в покое.
Он был помещён в тюрьму штата, где добровольно согласился работать на внутритюремных работах. То, что ему разрешили трудиться, выглядело несколько странно, и впоследствии в этом усматривали признак существовавшей в тюрьме коррупции. Дело в том, что труд в заключении в те годы не являлся обязательным и рассматривался как своего рода поощрение осуждённых, ставших на путь исправления. К работам допускались уголовники, приговорённые либо к незначительным срокам заключения, либо осуждённые за ненасильственные преступления. Гаскинс, как нетрудно понять, не подпадал ни под первую, ни под вторую категорию. Тем не менее ему удалось устроиться водопроводчиком — это была вроде бы непрестижная работа, но она обеспечивала стабильный заработок, а главное — позволяла Гаскинсу перемещаться в пределах всей тюрьмы. Когда через несколько лет Дональд оказался в эпицентре нового расследования, никто из тюремной администрации не мог объяснить, как состоялось назначение Гаскинса на эту работу. Вместо того, чтобы сидеть в особом корпусе, в полной изоляции от всех обычных преступников, матёрый уголовник, приговорённый к нескольким пожизненным срокам, беспрепятственно бродил по всей тюрьме! Это было против всех правил!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дональд с толком использовал возможности, предоставленные ему тюремной работой. Через него шёл поток разнообразной "тюремной почты" — как обычных устных посланий, так и всевозможных записочек и даже "бандеролей", которыми обменивались узники разных корпусов. Тюремный "почтальон" — важный человек в криминальной иерархии, он видит многих заключённых, многое слышит и прекрасно осведомлён о последних новостях. При этом он находится в прекрасных отношениях с тюремной администрацией — эти отношения являются залогом его успешной работы. В общем, несколько лет Гаскинс спокойно и бесконфликтно отбывал свой тюремный срок, умудряясь избегать каких-либо неприятностей, но к середине 1981 г. эти неприятности нашли его сами.
Впрочем, ничто поначалу не предвещало той развязки, которой эта история закончилась. Напротив, начало было интригующим и сулило немалый дивиденд.
Гаскинсу стало известно, что некий человек, находившийся на свободе, ищет исполнителя для убийства в тюрьме. Заказ выглядел вроде бы рядовым — такие время от времени поступают с "воли" для сведения счётов, но в данном случае заказчик хотел убить не какого-то там обычного заключённого, а… узника камеры смертников. Что само по себе, согласитесь, выглядит несколько необычно, ведь для чего нужно убивать человека, коли тот и без того приговорён к казни?
Никто из местных убийц за выполнение заказа не брался — слишком уж сложно было добраться до мишени, сидевшей в отдельном коридоре и выходившей из камеры лишь на 30-минутную прогулку, да и то в особый сектор двора, огороженный 5-метровым сетчатым забором. Однако заказчику подсказали, что есть один "ну, очень страшный человек", который может ему помочь с проблемой. Так заказчик убийства вышел на Дональда Гаскинса.
Последний пошёл на первую встречу с неизвестным, спрятав под рубашкой диктофон. Впрочем, и на все последующие встречи он тоже носил записывающее устройство, фиксируя ход переговоров от начала до конца. Расчёт Гаскинса был прост, даже незатейлив — если ему посчастливится выйти на свободу, магнитофонные записи его переговоров послужат отличным основанием для шантажа.
Заказчиком убийства выступал некий Ричард Тони Симо (Richard Tony Cimo), который желал отомстить убийце своей матери и приёмного отца. История Симо довольно интересна, и о ней следует сказать несколько слов особо. Мать Тони — Мирти Симо — родила его в возрасте 17 лет — в декабре 1946 г. Первый и второй её браки были несчастливы, но, в конце концов, женщине удалось встретить мужчину своей мечты. Им оказался Уилльям Байрон Мун (William Byron Moon), боевой офицер американских военно-воздушных сил, прошедший Корейскую и Вьетнамскую кампании, награждённый за личное мужество. Уилльям имел опыт неудачной женитьбы, после развода с первой женой с ним остались трое детей — два мальчика (Джеймс и Джерри) и девочка (Кэтлин). Так что когда пара сошлась, у них оказалось уже четверо детей. Уилльям усыновил сына Мирти и был, по всей видимости, очень неплохим отцом и дедом — об этом впоследствии говорили на суде как сам Тони Симо, так и его дети. Всего Уилльям и Мирти Мун имели пятерых внуков.