Читать интересную книгу Убийцы Мидаса - Питер Аспе

По понятным причинам Крейтенс никому не рассказывал о своей дружбе с офицером-эсэсовцем и представителем нацистской власти. Если бы об этом узнала хоть одна живая душа, его карьере пришел бы конец.

В 1955 году Крейтенс-старший стал генеральным прокурором в апелляционном суде Гента.

Спустя десять лет Джорис Крейтенс окончил университет в Левене. На то, чтобы получить степень по юриспруденции, Крейтенсу-младшему понадобилось целых семь лет. Если бы не связи его отца, ему никогда не удалось бы этого добиться. Его короткая карьера адвоката по уголовным делам окончилась довольно плачевно.

Эдгару Крейтенсу пришлось употребить все свое влияние, чтобы уладить проблемы сына. Когда Крейтенсу-младшему исполнилось тридцать два года, он стал следователем по уголовным делам в суде. С тех пор прошло уже тридцать лет, а он все еще занимал эту должность. После смерти Эдгар Крейтенс оставил своему незадачливому сыну большое наследство. Крейтенс-младший прекрасно знал, откуда у его отца взялись эти деньги, и потому он вынужден был изъять улики из дела об убийстве Дитриха Фиддла.

Крейтенс закрыл папку с делом и набрал номер Джорджа Вандекерхове.

– Привет, Джордж, – сказал он в трубку, взял телевизионный пульт и выключил звук. – Я звоню по делу об убийстве Фиддла. Боюсь, у нас возникли непредвиденные сложности.

– Все это ерунда, не беспокойся. Никому и в голову не придет связывать нас с этим убийством. У меня безупречное алиби. Что касается тебя, то ты вообще вне подозрений.

– Но я не могу не беспокоиться, Джордж. Этот комиссар Ван-Ин страшно въедливый тип. Он будет копать и копать.

– И что из того? Пускай себе копает. Мы ведь не убивали Дитриха, не так ли? – со смехом проговорил Вандекерхове. – Кроме того, Лайтнер на нашей стороне. Не стоит об этом забывать. Дитриха нужно было убрать. Он стал для нас слишком опасен. Он напился до бесчувствия и рассказал эту идиотскую историю о «Мадонне» Микеланджело. Это могло испортить все дело. Последние два месяца он болтал об этом на всех углах. Мы уважаемая всеми организация с безупречной репутацией. А Дитрих был для нас прямой угрозой. Мы не могли допустить, чтобы он все загубил. Этот идиот думал, что я должен пасть перед ним ниц. Он был уверен, что, если бы не он, я бы никогда не оказался в Брюгге. Из-за его глупости я едва не погиб. Мы должны были его устранить. У нас не было другого выхода.

– Значит, это была хорошо спланированная операция, – задумчиво произнес Крейтенс.

– Конечно, Джорис. Но пусть тебя это совершенно не беспокоит. Все, что от тебя требуется, – это следить за ходом расследования и вовремя информировать меня. Остальное я сделаю сам.

– Надеюсь, что никаких непредвиденных сложностей больше не возникнет, Джордж, – со вздохом проговорил Крейтенс.

– Кстати, пока я не забыл. На прошлой неделе у меня возникла проблема с транспортной полицией. Мой водитель превысил скорость.

Крейтенс достал из портсигара высохшую от времени отцовскую сигару и закурил.

– Я постараюсь это уладить, Джордж.

– Я буду очень благодарен тебе, Джорис. Увидимся в клубе на следующей неделе.

Глава 14

У Версавела чуть не случился сердечный приступ, когда на следующее утро он открыл дверь кабинета номер 204.

– Что случилось? Неужели умер Картон? – со смехом спросил он.

Ван-Ин сидел за компьютером и неумело набирал какой-то текст одним пальцем.

– Нет. С чего ты решил, Гвидо? Просто жизнь прекрасна, и я решил наслаждаться каждой ее минутой, – весело ответил Ван-Ин.

Версавел аккуратно повесил куртку на вешалку и с подозрением взглянул на комиссара.

– Что же тогда? Вандекерхове предложил тебе работу?

– Ты никогда не догадаешься, в чем причина моего хорошего настроения, – усмехнулся Ван-Ин.

Версавел нервно покрутил ус и недоверчиво посмотрел на Ван-Ина. «Наверняка через несколько минут комиссар опять впадет в депрессию, и от его хорошего настроения не останется и следа», – со вздохом подумал он.

– У тебя хорошие новости? – выдвинул он новую версию.

– Хорошие? Да они просто прекрасные, мои новости, Гвидо. Я был у врача.

– У врача? Так я тебе и поверил! Да я скорее могу предположить, что ты с Вандекерхове вчера выпил и как следует повеселился.

Ван-Ин лукаво улыбнулся, нажал клавишу F7, чтобы сохранить документ, и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Гвидо, мое сердце в полном порядке, а легкие могут перерабатывать шесть кубометров в час.

– Шесть кубометров чего? Воздуха или табачного дыма? – язвительно уточнил Версавел.

Ван-Ин встал и прошелся по комнате. В этот день он был как следует выбрит и даже надел чистую рубашку. Такого с ним раньше не случалось.

– Мы можем отпраздновать это знаменательное событие, – весело предложил комиссар. С этими словами он вынул из сейфа бутылку рома.

– Значит, ты абсолютно здоров? – с удивлением глядя на Ван-Ина, проговорил Версавел. – А как врач объяснил эти приступы?

Ван-Ин открыл бутылку колы и смешал с ромом.

– У меня язва, Гвидо. Ты можешь в это поверить? Язва желудка! Врач прописал мне вот это. – Ван-Ин указал на пузырек с таблетками, который стоял у него на столе. – Если я буду принимать это чудесное снадобье, то могу не отказываться от своих привычек, – торжественно сообщил Ван-Ин, сделал глоток рома и закурил.

– Наверное, у всех любителей выпить есть свой ангел-хранитель, – пробормотал Версавел.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе попался удивительный врач. Он смог определить, что у тебя язва желудка, даже не сделав рентген. Он достоин Нобелевской премии, – язвительно заключил Версавел.

– Ты совершенно прав, Гвидо, – радостно кивнул Ван-Ин. – А если завтра я еще и выиграю в лотерею кругленькую сумму, все мои проблемы будут решены.

– Как ты смотришь на то, чтобы выпить кофе?

– Нет, Гвидо. Вот как раз кофе-то мне и нельзя. Врач сказал, что мне нужно исключить две вещи. Кофе и чай, – улыбнувшись, возразил Ван-Ин. – Это чертовски вредные напитки. Но если ты совсем не заботишься о своем здоровье, это твое право.

Версавел закатал рукава своей рубашки и выключил компьютер, решив, что сегодня Ван-Ину он вряд ли понадобится.

– От наших немецких коллег до сих пор нет никаких вестей, – сказал он. – Готов поклясться, что в этом замешан Крус.

Ван-Ин вылил в стакан остатки колы и добавил туда пару капель рома.

– К тому же этот Джеррис – ненадежный человек, – презрительным тоном произнес комиссар. Судя по всему, он успел пропустить пару рюмочек до прихода Версавела.

– А тебе удалось что-нибудь узнать о «Ди-Сконе»?

За день до этого Версавел наводил справки в муниципалитете.

– Я не смог узнать ничего важного. По словам клерка, у этой фирмы безупречная репутация. Но он подтвердил, что они интересуются историческими зданиями.

– Все этим интересуются.

Ван-Ин облокотился на свой стол и зевнул. Сегодня он пришел на работу к половине восьмого и сразу же, с самого утра, начал праздновать радостное событие: доктор нашел у него язву желудка вместо какой-нибудь сердечной болезни, требующей строгого воздержания. Теперь он очень хотел спать.

– А как насчет Френкеля?

– Вот черт! – воскликнул Версавел. – Совсем забыл. Вчера, через пятнадцать минут после твоего ухода, я получил факс от Гронигена. Комиссар Джаспер Тжепкема решил изучить дело. Он пообещал сегодня же связаться с тобой. Военная полиция получила приказ разыскать его.

– Это хорошо, – пробормотал Ван-Ин.

У комиссара закружилась голова, и он пошатнулся. Из-за выпитого рома, духоты и усталости его развезло. Голова его клонилась вниз, глаза слипались.

– Не лучше ли тебе отправиться домой, комиссар? – спросил Версавел. – Ты спишь на ходу.

– Ни в коем случае, Гвидо, – отрезал Ван-Ин. Язык его заплетался.

– Давай я отвезу тебя домой. А потом сам все объясню начальству, – предложил Версавел. – Ты ляжешь спать, как следует отдохнешь. А завтра мы все обсудим.

– Хорошо, я согласен, но только при одном условии, Гвидо, – сказал Ван-Ин и хитро посмотрел на Версавела. – Позвони Ханнелоре и скажи ей, что у меня все в порядке. Передай ей хорошие новости по поводу моего здоровья. И еще попроси ее сегодня вечером прийти ко мне в постель.

– Как скажешь, комиссар.

«Так проходит мирская слава», – подумал он.

* * *

Комиссар Крус из судебной федеральной полиции высморкался в грязный, много раз уже использованный бумажный платок. Голова его кружилась. Он чихал, словно собака, нанюхавшаяся перца. Новый кондиционер только разгонял пыль, а воздух в кабинете оставался по-прежнему спертым и затхлым. И это неудивительно. На столе комиссара лежала кипа заплесневевших от времени досье, покрытых толстым слоем пыли. Пыль летала по комнате, словно пыльца над цветущим лугом.