В голову ему пришла неожиданная мысль. Настолько неожиданная, что он почувствовал, как екнуло сердце: «А может быть, его, Фризе, втянули в войну за наследство? И банкиру наплевать на своих отдаленных предков. Не ветвистое генеалогическое древо его интересует, а судьба американского дядюшки. Денежного мешка Майкла Антони! Сгинувшего в двадцатые годы Михаила Никифоровича Антонова! Что ж, в этом предположении есть логика. Деньги идут к деньгам. Миллионы — или миллиарды? — дядюшки Майкла племянник решил присоединить к своим миллионам — или миллиардам? И сумел втянуть в родственные разборки частного детектива Фризе, кичившегося тем, что никогда не вляпывался в сомнительные аферы. Получайте, господин Фризе!»
Владимир невесело усмехнулся. Все эти мысли казались ему чудовищными. Он не хотел верить. Но, приняв такую гипотезу, можно объяснить все, что произошло.
Сестра опередила брата. И, завладев наследством, подкупила всех и вся, чтобы это наследство не выпустить из рук. Купила Генриетту и Зинаиду, Таиску и Департамент по розыску наследников за границей, киллеров и охранников. Парня с редкой наколкой в виде геральдического символа солнца.
Владимир снова подумал о большеглазой Таисии Игнатьевне, выдававшей архивные дела. Что он знает о ней? «Здравствуйте, вы все хорошеете, прекрасная погода». Молчаливое согласие принять большую взятку. «Нет, нет, какая же это взятка? — остановил себя Фризе. — Она сделала то, что и должна была сделать. Только быстро».
Что еще? Попытка заговорить о политике.
«Мы же с вами договорились — про политику ни слова! — мягко остановил ее Фризе. — Лучше скажите, когда мы с вами поедем купаться на Москву-реку?» И ее ответ: «Когда вы перестанете кормить сардельками милую Генриетту».
Фризе подумал о том, что заработанные Таиской баксы надо передать семье.
А что интересное он узнал у Генриетты? Почти ничего. Владимиру было приятно вспоминать о ней. Последние жаркие дни девушка превзошла саму себя по уровню «голизма». Наверное, никогда в читальном зале архива не появлялись настолько раздетые особы. Но это никого не шокировало. Для Генриетты все было естественно. Но что же она говорила?
Строчку за строчкой он вносил свои наблюдения и разговоры в «Ежедневник». Но даже сейчас ему было нелегко вспомнить, о чем говорили они с Генриеттой. Но о чем бы ни говорили, рефреном всегда звучали слова:
Фризе должен поручить свои розыски частному бюро, в котором она работала. И, кроме того, Карфаген должен быть разрушен.
О чем они еще говорили? Фризе улыбнулся. К делу это явно не относилось.
А редкие беседы с Зинаидой? Обо всем и ни о чем. Эта девушка — крепкий орешек. Почти ничего о себе не рассказала. Кто ее друзья, с кем встречается?
Захлопнув «Ежедневник», Фризе забросил его на старое место. Под диван. Потом придвинул к себе телефон и набрал номер Рамодина.
Майор даже не удивился, услышав его голос. Сказал ворчливо вместо приветствия:
— Мужик, через два дня завязываю с политикой. И мы с тобой раскрутим дело Павлова! — Наверное, майор решил, что Фризе опять будет донимать его вопросами о том, как идет расследование.
— Бог с тобой! — Фризе был великодушен. — Скажи лучше, твоя половина не согласится на меня поработать пару вечеров? У нее это здорово получается. А фирма хорошо заплатит.
— Эй, господин?! Уж не собрался ли ты подъехать к моей тетке? Яйца отрежу!
— Грубишь?!
— Шучу! — Голос Рамодина звучал миролюбиво. — Верунчик, ты одета? — окликнул он жену. — Тут один ухажер поговорить с тобой желает,
Оказалось, что Вера только что отдежурила и три дня свободна. Услышав про возможность заработать, она тут же согласилась на предложение.
— Куплю себе шапку из чернобурки.
— Еще и на воротник хватит, — пообещал Владимир.
Они договорились встретиться через час обсудить детали.
ТАИНСТВЕННЫЙ ДЖИП
Через дорогу от архива находился крошечный скверик. Такой крошечный, что в солнечную погоду тень от единственного уцелевшего тополя покрывала всю его территорию.
В собачьи часы пик — ранним утром и поздним вечером — здесь выгуливают питомцев все собачники района. Следы этих прогулок остаются в скверике навечно. Пока солнце и ветер не завершат работу. Но и псы не теряют времени даром.
Фризе миновал брешь в чугунной ограде, на которой красовалась табличка: «Выгул собак запрещен. Штраф 500.000 р.», и огляделся. Две большие облезлые скамейки пустовали. Владимир выбрал ту, с которой открывался хороший вид на подъезд архива. Впрочем, на второй скамейке сидеть было невозможно из-за выломанной спинки.
Теперь предстояло дождаться, когда из подъезда появится Зинаида.
По опыту Владимир знал, что архивные мышки непредсказуемы и могут покинуть унылый читальный зал задолго до его закрытия. Хорошая погода, встреча с подругой — или другом, — мигрень, поход в парикмахерскую — любая из этих причин, а также тысячи других, могут повлиять на их поведение.
Поэтому он пришел задолго до закрытия архива и приготовился ждать.
Вера Рамодина, расположившись неподалеку в стареньком «Москвиче», караулила Генриетту.
Две бесцветные дамы средних лет с сомнением оглядели сломанную скамейку. Составить их словесный портрет Фризе не сумел бы и через минуту после расставания.
— Молодой человек, вы не могли бы пересесть? — спросила дама помоложе. И, наверное, посмелей.
— Нет.
Такого ответа дамы не ожидали. Некоторое время они пребывали в замешательстве. Потом переглянулись и сели рядом с Владимиром.
Фризе кожей ощущал их враждебность. Ну как же им было не злиться? Пришли в садик обсудить свои насущные проблемы, а тут ошивается одетый в джинсу бездельник!
— Неужели интересно слушать бабьи разговоры? — спросила одна из дам свою приятельницу.
…..Некоторые о-бо-жают!
Чтобы не втянуться в спор, Владимир промолчал.
Следующие пять минут женщины не раскрывали рта. Шуршали бумагой, перекладывали пакеты с покупками. Наконец смелая сказала со вздохом:
— Жаль Муру.
— Да. К животным привыкаешь.
— Не поверишь, я белугой ревела. Не плакала так, схоронив двух мужей.
Пожилой мужчина с седыми, давно не стриженными волосами медленно прошел через сквер и остановился у мусорного бака. Его темно-серый, когда-то модный костюм был заношен до блеска, заштопан на локтях. Наверное, мужчина штопал сам — ни одна женщина, даже если бы и очень и хотела, не могла бы создать эти шедевры штопки.
Порывшись в баке, пришелец извлек из него три пустые бутылки и больший кусок позеленевшей копченой колбасы. Аккуратно сложив находки в полиэтиленовый пакет, с которого улыбались потертые герои телесериала «Династия», мужчина скользнул безучастным взглядом по сидевшим на скамейке и удалился.