прижимался ко мне. Я сейчас поняла, насколько сильно скучала по нему. Взяла его за лицо и расцеловала: в щёчки, носик, лобик, другими словами — куда попадало, туда и целовала.
— Мама, я так по тебе скучал. — снова крепко обнимая меня, сказал он, а потом отодвинулся от меня и посмотрел своими тёмно-серыми глазами. Смотря в них, мне захотелось плакать, но разве я могу показать слабину перед сыном? Разве я могу заплакать неожиданно и испугать его? Нет, не могу, ведь его мама всегда сильная, весёлая и улыбчивая. В нашей семье нет места слезам, и хоть я буквально несколько часов назад отрезала себе путь в прошлое, я всё равно должна идти вперёд с гордо поднятой головой. Теперь мы просто босс и подчинённая, мне бы по-хорошему уйти с работы, снова сбежать из этого города и всё забыть, но не я одна во всём этом ввязана, поэтому пусть всё будет, как будет. На всё воля бога, ему там виднее.
— Я тоже очень по тебе скучала, очень-очень.
— Здравствуй Изабелла, — раздался голос Маргариты Ивановны, — наконец-то вы приехали. Знала бы ты, как нас напугала! Я места себе не находила, а Марк очень переживал, что вы не вернётесь.
— Зайчик мой, ты что, не верил маме? — спросила я, переведя взгляд на сына и в этот момент все эмоции, что он сдерживал в себе, просто прорвались наружу. Он вцепился в меня и заплакал, навзрыд, до икоты. Прижимаясь ко мне так сильно, что мне самой захотелось плакать. — Малыш мой, всё хорошо. Просто так вышло, я не специально попала в больницу, иногда так бывает. Но я очень постараюсь, чтобы такое не повторилось.
— Правда? — спросил Марк, смотря на меня глазами его отца, по которому я уже люто скучала. Надо признаться самой себе, хоть я и сказала, что не хочу больше чувствовать его руки на себе, не хочу, чтобы он видел во мне женщину — это всё ложь. Одна большая ложь! Я поняла почему другие мужчины не вызывали во мне такой бури, почему не чувствовала с ними такой головокружительной страсти, всё очень просто. Я всё ещё целиком и полностью его, пусть он делает мне больно, пусть я схожу с ума от ревности и чувствую себя птицей бьющейся в закрытое окно, я всё ещё очень сильно люблю его. И к моему глубокому сожалению, этого ничто не изменит. Ни один мужчина не сможет затмить его, мне нужен только он, но быть на вторых ролях и чьей-то заменой я не согласна. Всё сложно, правда? Хочу быть рядом и любить его, но не хочу быть заменой. Скучаю дико по нему и в тоже время меня просто выбешивает его холодность. Хочу той же любви и страсти, тех головокружительных эмоций, но не могу и проронить и слова правды. Я связана по рукам и ногам….
— Я очень постараюсь. — с улыбкой сказала я, стирая следы слёз с его щёк. — А теперь давайте попьём чай с вкусняшками.
— Ура!!! Мои любимые пирожные! — запрыгав от счастья, закричал Марк и побежал на кухню.
— Как ты? — спросила меня Маргарита Ивановна, мы очень неожиданно перешли на «ты» и я не стала на этом заострять внимание, потому что её глаза отражали печаль и сочувствие, наверное, ко мне.
— Нормально. — сказала я, улыбнувшись через силу. Мои проблемы и терзания, только мои.
— Тяжело тебе девочка, по глазам вижу тяжело.
— Я просто давно не была дома и очень соскучилась.
— Не спорю, душа твоя скучала по сыну и дому. А вот сердце не на месте, оно осталось там, где очень хочет быть. Поэтому и говорю, что трудно тебе.
— Моё сердце уже давно не со мной. Я его давно потеряла, а как вернуть не знаю…
— Просто дай себе время, чему быть того не миновать. Если чему-то суждено случиться — это случится, и не важно, как сильно ты пытаешься от этого убежать. Поверь моему опыту, у меня за спиной аж целых пятьдесят семь лет, из них пятьдесят сознательных, возраст с которого я себя помню.
— А ведь и не скажешь, Маргарита Ивановна, что Вам столько лет.
— Маргарита, просто Маргарита. А можно просто Рита, так даже удобнее.
— Хорошо, а меня можно звать просто Беллой.
— Договорились, есть хочешь? Я приготовила спагетти и фарш с овощами.
— Мммм… Звучит вкусно, буду!
Я с удовольствием съела обед, хотя, наверное, правильнее сказать уже ужин, потом мы поели пирожных. Марк рассказывал без остановки, как они жили без меня и что делали. Маргарита, была всё время тут, они вместе ходили за покупками, она отводила и забирала его из садика. Всё же хорошая няня попалась, а ещё она не рассказала тёте, что я попала в больницу и Марку запретила об этом говорить. Тётя Лера и так слишком много пережила, сейчас она счастлива, так пусть эта сказка продолжается дальше, я не хочу кидать её в самые пучины ада, пусть хоть кто-то будет счастлив. После того как мы поели, я отпустила Риту, она должна и своими делами заниматься.
Марк попросил меня погулять, на что я без раздумий согласилась. Рядом с нами был небольшой парк или сквер, но очень красивый. Марк очень любил там гулять, брал велосипед и вперёд кататься. Мы вышли из подъезда, в лицо ударил лёгкий вечерний, уже июльский ветер, время так быстро пролетело, я вот только вернулась, и был май, а уже конец июля и август на носу. Время неумолимо бежит вперёд и утекает сквозь пальцы.
Придя в парк, я села на скамейку, а Марк залез на велик и начал нарезать круги. Иногда катался вперёд, а потом назад. Тут ко мне подсел мужчина, он был в возрасте, лет шестьдесят, наверное.
— Извините, можно присяду? — спросил он. Я повернулась и наткнулась на тёмно-карие глаза. Черты лица были мягкие, можно сказать домашние, курносый нос с горбинкой, гусиные лапки в уголках глаз, они стали ярче, когда он улыбнулся. В седых волосах, что были зачёсаны назад, проскальзывали, чёрные пряди волос. Он смотрел на меня добрым взглядом, стоял и ждал, когда я разрешу. Подтянутый, хорошо одет в джинсы и футболку, ничего потасканного и вытянувшегося. Ростом был на голову выше меня.
— Конечно, присаживайтесь.
— Спасибо, ваше чудо?
— Моё.
— Шустрый малый, я вас здесь не первый раз вижу. Он любит кататься здесь и вы всегда вдвоём, а где отец? Простите старика за вопрос.
— Ничего страшного, — ответила я, чуть-чуть улыбнувшись, — мы расстались, когда я была ещё беременна. С