которых можно было покормить. Уже начинало темнеть, и почти всё лосиное стадо ушло в домики. Решили быстренько осчастливить морковкой несколько молодых особей, ещё гуляющих совсем близко от забора. Алёнка взяла на руки Леночку, Артём – Егорку. Лев сначала сам дал зверям лакомство, а потом разрешил и детям. Они забавлялись и хихикали: и дети, и зверята. Лосята очень аккуратно брали своими мягкими губами кусочки овощей и качали головами, как будто благодарили. Вдруг прогремел похожий на выстрел звук. И животное, накланясь за очередной порцией, схватило морковку вместе с леночкиными пальчиками. От страха девочка, и так перепуганная бабахом, от боли и неожиданности просто зашлась плачем: "Папа! Папочка!.."
– Артём! Артём! – Заорала Алёна.
Она всегда теряла голову, когда что-то происходило с её ребёнком. Бросаясь по первому зову на помощь к кому-то чужому, на своих её заклиновало.
Он отдал мальчика Лёве, усадил девочку себе на колени и обследовал ручку.
– Ничего страшного, даже кожица цела, крови нет. Надо мазью от отёков и синяков помазать, и всё пройдёт. Да, моя маленькая? Испугалась? Ну иди ко мне, – и обнял девочку, покачал, успокаивая. – Но кто это стрелял? Ты же говорил, что у тебя "беспулевая" зона?
– Сам ничего не понимаю. Пойдёмте-ка отсюда. – Недоумевал Лёва.
Алёну всё ещё трясло, она никак не могла успокоиться. Артём обнял её, крепко прижал, поцеловал. Ей было не до сопротивления, и он воспользовался. Они дошли до дома Льва, на крыльце стояла его семья. Жена подошла, и что-то зашептала мужу в ухо.
– Так, ребятки. Собираемся, едем в город. Здесь остаётся охрана лесничества. Завтра пойду разбираться в контору, ночью ничего не решится. И один я не воин, да и вдвоём тоже, имея за плечами детей и не зная против кого имеешь дело. Стреляли по колёсам твоей машины, Артём. Прицельно, то бишь очень точно. Моя жена знает в этом толк. Я вас отвезу вместе со своими. Ставь на сигнализацию. Если ещё полезут, ребята из лесничества их пугнут. Завтра вернёмся, всё сделаем. По коням.
Жена Льва, Инна, бывшая биатлонистка, обработала Леночке ручку, сделала повязку и остатки мази сунула Алёне.
– Ещё пару раз помажете и забудете. Никогда у нас такого не было. Загон для лосей здесь давно, отдыхающих всегда много. И не стреляли никогда. Я за детей не боялась совсем, а даже наоборот.
Все залезли в минивэн. Артёму с Алёнкой и детьми пришлось сесть на заднее сидение: Леночка прилипла к Артёму, Алёна к Леночке, а Егор к Алёне. Так и ехали.
– Не волнуйся, моя родная. Разберёмся. Всё будет хорошо. – Шептал Артём всю дорогу.
Добравшись до Озерков, Алёна уже и не знала, как ей жить дальше. Сомнения, ревность, злоба на саму себя, ну зачем попёрлась ночью, одна, с одной стороны и какое-то низкое желание плюнуть на всё и залезать к Артёму в постель. Совершенно без сил, она сидела за столом на кухне, пытаясь попить чайку. Мама Лена сразу забрала Леночку, успев высказать своё "фи". Егорка ушёл к школьникам, и они, выслушав рассказ "Про страшные события в заповеднике" со слов автора, помыли мальчишку, покормили и спать положили с собой, чтобы продолжить обсуждение события дня. Артём с папой заперлись в кабинете деда. А бабушка Зина была в городе со своей любимой внучкой Зиночкой. В доме стояла тишина. Никто не ел, не пил, не бегал, не бесился. Очень нетипичная атмосфера. Алёнке было очень плохо . Вот он опять где-то, с кем-то что-то обсуждает, только не с ней. Надо идти отдыхать, что ждать у моря погоды.
Скрипнула дверь.
– Нет уж, дорогой, сегодня ты спишь здесь. Утро вечера мудренее. Спокойной ночи. – Скомандовал отец и ушёл в свою спальню.
Артём увидел Алёнку. Она смотрела на него немигающим взглядом, сквозь…Подошёл.
– Скажи, Алёнушка, что ты придумала на этот раз? Чего твоя душа мечется? Почему нет тебе, моя родная, никакого покоя? Ты меня в чём-то подозреваешь? Так скажи, не держи в себе. Я отвечу на все твои вопросы.
– На все? Посмотрим. – Отмерла девушка. – Когда ты последний раз видел Викторию?
Артём напрягся, улыбка сменилась на выражение досады. Он покачал головой.
– Я так и думал. Она не сдержала слово и явилась к тебе. Да? Она была у тебя?
– Ты не ответил на мой вопрос. Я имею право на следующий. Ты её любишь? И не можешь с этим ничего поделать? Да? Ты признайся, я пойму. Она же – роковая женщина, причём очень красивая и фактурная. Таких невозможно заменить ни в жизни, ни в любви. И, конечно, секс. Этот господин решает многое. Как я устала. Я жить хочу и дышать полной грулью. Любить хочу своего мужчину. Единственного. А главное, верить, верить ему, этому мужчине наперекор всем передрягам и неприятностям. А ты мне врёшь! Вот и всё, Артём. О чём речь?
– Всё, или будет продолжение? Я тебя внимательно выслушал. Викторию я видел вчера, надеюсь, последний раз. Никакой роковой она для меня не была, и красота её очень специфична, не в моём вкусе. Я давно люблю одну девочку, ставшую прекрасной молодой женщиной. Красивее её нет никого на свете, и к зеркальцу не ходи. Ну разве что, её дочка, маленькая принцесса, которая просто любит Артёма и называет его папочкой в моменты, когда ей страшно или неуютно. Высшее доверие, не находишь? Дети чувствуют ложь, тебе ли не знать. Но почему ты обвиняешь меня во лжи? Не сказать или соврать – это разные вещи. Я не сказал про Вику, потому что это не только моя тайна. И потому что не хотел волновать тебя по пустякам. А вот откуда знаешь ты? Хотя, какая разница. Так вот, в моём понимании, если люди любят, но сомневаются, они должны говорить об этом, а не строить свои замки на песке. Почему-то я ни на минуту не усомнился в тебе, когда увидел фотографии из московской гостиницы. На сегодня хватит. Мы устали, нужно отдыхать. Спокойной ночи. – Ушёл.
Оставив Алёну в состоянии желеобразной массы. Причём, и в мозгах тоже. Эту массу всколыхнули, и она продолжала дрожать по инерции. Её реально трясло, встать желейные ножки не могли, мозги отказывались соображать и принимать неутешительную новость: Алёна Столетова – дура. Причём, беспросветная. Заставила себя встать, ей надо ещё преодолеть лестницу на второй этаж. Прошла мимо комнаты Артёма, стала подниматься, ноги не слушались. Пришлось сесть. Почти напротив. Неожиданно дверь открылась, и он затащил её в комнату.
– Дурочка ты, моя родная. Самая лучшая, самая красивая, самая-самая. Не мучайся, счастье моё, не забивай голову всякой ерундой. Знай только одно – я за тебя жизнь отдам, не задумываясь. Верь мне. И