Гор Хаджус присоединился ко мне, и вместе мы осмотрели храм. Высокие окна выстроились в ряд по обеим сторонам и позволяли проходить потокам света. В дальнем конце, напротив Великого Тура, были две огромные двери, закрывающие главный вход в храм, и около них стояли два жреца. На крошечных алтарях перед каждым из второстепенных идолов курился фимиам, но горело ли что-нибудь перед Великим Туром, мы не знали.
Удовлетворив любопытство относительно храма, мы обратили внимание на внутреннюю полость статуи, в том числе головы Великого Тура, и были вознаграждены тем, что нашли и другую лестницу, ведущую у задней стены к более высокой платформе у глаз. Меня не надо было долго упрашивать исследовать и ее. Я нашел там очень комфортабельное кресло перед пультом, управляющим глазами, чтобы они могли ходить из стороны в сторону, или вверх и вниз по приказу операторов; была тут также и разговорная труба, присоединенная ко рту. Все это я тщательно изучил и вернулся на нижнюю платформу, где под языком идола нашел механизм-усилитель, который был связан с разговорной трубой наверху. Я не мог подавить улыбку, рассматривая эти молчаливые доказательства вероломства жрецов и обмана народа, и я думал о разбившемся теле у подножия лестницы. Тур, могу поклясться, молчал в течение многих лет.
Вместе с Гор Хаджусом мы вернулись на верхнюю площадку, и снова я сделал открытие: глаза Тура были настоящими телескопами. Поворачивая их, можно было видеть любую точку храма. Это было удивительное устройство. Ничто не могло скрыться от глаз Тура, а вскоре, когда жрецы начали болтать, мы обнаружили, что каждый, даже едва слышный звук, доходил до нас. Каким ценным помощником должен был быть этот Тур в дни, когда разбитый скелет, лежащий внизу, был еще живым жрецом.
12. Великий тур
Для нас с Гором день тянулся томительно долго. Мы наблюдали за жрецами, сменявшимися время от времени, и слушали их болтовню – в большинстве случаев придворные сплетни о разных скандалах. Когда они разговаривали о нас, мы узнали, что Хован Дью бежал вместе с Саг Ором и до сих пор ни его, ни Дар Таруса не смогли найти. Весь двор был озадачен нашим исчезновением, казавшимся сверхъестественным. Три тысячи человек – постоянных обитателей двора – непрерывно искали нас. Каждый уголок дворца и садов был обыскан, а затем обыскан еще раз. Подвалы исследовали более основательно, чем когда-либо на памяти старейших из слуг, и оттуда были извлечены странные вещи, о которых Закса даже и не подозревала. Жрецы шептались, что по меньшей мере один великий и могущественный дом должен пасть из-за предмета, найденного дваром Гвардии Джеддары в отдаленных уголках подвала.
Когда солнце снизилось за горизонт и наступила темнота, храм осветился мягким белым светом – ярким, но без грубого сверкания земного искусственного освещения. Пришло много жрецов и красивых молодых девушек. Они танцевали перед идолами и пели какую-то тарабарщину, совершенно бессмысленную. Постепенно зал наполнился верующими – пэрами двора джеддары с их женщинами и слугами, выстроившимися в две линии вдоль стен храма, оставив широкий проход от главного входа до ног Великого Тура. И к этому проходу были прикованы их глаза. Что они ждали? Их глаза были повернуты к закрытым дверям храма, и мы с Гор Хаджусом почувствовали, что и наши глаза не могут оторваться от него, что врата вот-вот откроются и начнется какой-нибудь удивительный спектакль.
И действительно, скоро створки медленно повернулись, и мы увидели нечто, что оказалось огромным рулоном ковра, лежащим на боку поперек образовавшегося входа. Двадцать рабов, облаченных лишь в скудные кожаные доспехи, стояли за этим рулоном и, когда двери открылись полностью, они покатили рулон к подножию Великого Тура, застилая широкий проход от врат до самого идола. Ковер был толст и мягок, бело-синего цвета – наиболее красивая вещь в храме, где все остальное было крикливое, показное, пышное, но безвкусное или гротескное. А затем двери закрылись, и мы снова ждали, но недолго. Откуда-то издали протрубили трубы, звуки их нарастали, приближаясь к храму. Двери снова распахнулись, и показался двойной ряд пышно разодетых пэров. Они торжественно вступили в храм, а за ними – роскошная колесница с двумя бенсами в упряжке, свирепыми барсумскими львами, которых с каждой стороны держали на поводу рабы. На колеснице стояло кресло, а в нем, непринужденно развалясь, сидела Закса. Когда она вступила в храм, люди начали петь ей хвалу, монотонно бубня. За нею, прикованный к колеснице, медленно брел красный воин, а за ним – процессия, состоящая из пятидесяти юношей и стольких же девушек.
Гор Хаджус тронул меня за локоть.
– Пленный! – прошептал он. – Ты узнаешь его?
– Дар Тарус! – воскликнул я.
Да, это был Дар Тарус. Его тайное убежище нашли и арестовали его. Но что с Хован Дью? Его также взяли? Если так, то лишь после его смерти, потому что никто и никогда не сможет взять в плен свирепое животное, и не сможет оно выдержать плен. Я посмотрел, ища Саг Ора, но в храме его не было, и это дало мне надежду на то, что Хован Дью на свободе.
Колесница остановилась перед алтарем, и Закса сошла с нее, разомкнула цепь, на которой был Дар Тарус, затем бенсов увели к одной из стен храма за шеренгу малых идолов. Дар Таруса грубо потянули к алтарю и бросили на него, а Закса взойдя на него, приблизилась к воину и с руками, простертыми к Великому Туру, воззрилась на него, возвышающегося над ней. Как она была прекрасна! Как богато одета! О, Валла Дайя! Твой милый облик унижен жестокими целями дикого ума, захватившего твою оболочку!
Глаза Заксы остановились на лице Великого Тура.
– О, Великий Тур, отец Барсума! – закричала она. – Смотри на приносящих жертву. Мы перед тобой, Всевидящий, Всезнающий, Всемогущий, Единый! Не гневайся больше на нас в молчании. В течение столетий ты не удостоил нас, верных твоих рабов, ни единым словом. Никогда со времен Хор Сана, высшего жреца, взятого тобой в ту давнюю долгую ночь таинства, ты ни разу не разомкнул уст перед народом. Заговори же, Великий Тур. Дай нам знать, прежде чем мы погрузим вот этот кинжал в сердце нашей жертвы, что дела наши приятны для твоих глаз. Скажи нам, куда девались двое, которые пришли сегодня, чтобы убить твою высшую жрицу, открой нам судьбу Саг Ора. Скажи, Великий Тур, прежде чем я ударю! – и она подняла тонкий, длинный кинжал над сердцем Дар Таруса и посмотрела прямо в глаза Великого Тура.
И тут, как молния в небе, меня пронзило ни с чем не сравнимое вдохновение. Рука моя схватила рычаг, управляющий глазами Тура, и я стал вертеть ими, пока они не описали полного круга и не остановились на Заксе. Эффект был магический. Никогда до этого я не видел полный зал людей, так абсолютно ошеломленных и сраженных благоговейным страхом, как здесь. Когда глаза вернулись к Заксе, она казалось, окаменела, и медная кожа ее приняла мертвенно бледный оттенок. Кинжал непоколебимо оставался над сердцем Дар Таруса. В течение столетий никто не видел глаза Тура движущимися. Затем я поднес разговорную трубку к губам и по залу пронесся и загрохотал голос Тура. Как из единой огромной глотки прозвучал вздох собравшихся в храме, и все упали на колени и спрятали лица в ладонях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});