Читать интересную книгу Ретроспект: Исток - Виктор Моключенко

- Значит, удары по Севастополю нанесли с помощью этой пространственно-резонансной технологии выворотники?

- Сомневаюсь. Их мало интересовало политическое положение в стране и тем более американский десант. Их вообще мало что интересует - они готовят приход ЧУЖОГО. Скорее, это был один из уцелевших руководителей «Проекта», который хотел таким образом стать национальным героем и попутно сменить правительственный режим. Я могу строить только догадки, но не больше. Можешь не задавать свой следующий вопрос - на него я так же не имею ответа. Я волновик-биотехник и мало знаком с принципами смещения пространства, и есть ли выжившие в Севастополе, кто знает. Если ты прошел через «окно» – значит есть.

- «Окно»? Что это?

- Ты и так получил слишком много ответов и не готов принять больше. Нельзя наполнить сверх меры наполненный сосуд. Возможно в другой раз, кто знает, может, еще встретимся.

- Скажите напоследок одно – кто я такой?

- Ты тот, кем ты станешь и тот, кто ты был. Ты все еще на полпути, но если сделал шаг – иди не останавливаясь, и может твой путь будет удачнее моего. Придет пора – вспомнишь, не хочу мешать Его промыслу, на мне и так слишком много грехов. Есть вещи, которые ты должен понять сам. Забери эту игрушку, отдай Шуне, и успокой Звездочета, он и так с ума сходит, блуждая в этих лабиринтах разыскивая тебя. Не хочу нанести ему вред, у него слишком много тайн, что бы он перенес нашу встречу без последствий.

Продолжая изучать его грустным взглядом, контролер исчез, а Лист очнулся у угасшего костра. Некоторое время он приходил в себя, очумело тряс головой, а потом пискнул голем, отвечая на входящий запрос Звездочета.

– 18 –

Надпись «Бар» была криво, от руки, выведена на бетонной плите красной краской. Местами буквы потерлись, потекли кровавыми потеками, но небольшие группки сталкеров подтягивающиеся к узкому проему куда красноречивее указывали о характере заведения, что пользовалось несомненной популярностью. Лист сиротливо стоял на промозглом ветру, под серыми нудными тучами, что опять затянули небо и во все глаза разглядывал территорию бара, легендарную базу долга о которой он так был наслышан. Однако увиденное рознилось с той нерушимой, неприступной  цитаделью, что рисовало ему воображение. По Периметру располагались крытые бронированные вышки с пулеметными гнездами, увенчанные мощными прожекторами, а в остальном такой же скупой дикий пейзаж заброшенных ангаров с выбитыми стеклами, покосившимися ржавыми дверями, забитыми крест-накрест проемами и резкими изгибами бетонных стен. Воображение же рисовало ряд танков вкопанных по башни в землю, накрытых маскировочными сетками, настороженно смотрящих угрожающими жерлами, выслеживая малейшее движение, несколько рядов проволочного заграждения, с пущенной по верху спиралью, глубокие рвы, утыканные острыми прутьями и сваренные из рельс ежи. Ежи непременно должны быть, а как же без них? Что если проснется жизнь в брошенных обогревших БТРах, что стояли вдоль дорог мертвыми недвижимыми глыбами, светя черными проплешинами разорванного метала, взрыкивая раскуроченными моторами и водя тупорылыми пулеметами в поисках человека?

После того как на самой окраине Дикой Территории их прижал к земле вот такой вот оживший металлический исполин, ожидать можно было всего. Верткий как ртуть Гремлин ползком преодолел пространство от наполненного гнилой жижей рва, в котором в последний момент успел схорониться порядком поредевший отряд Коперника, и бросить в черный проем разодранного борта несколько кусков пластида, что глухо ахнул, разрывая ожившую громадину на куски. Они еще долго пролежали в этом рве, молча глядя в мутное небо, прислушиваясь к недовольному карканью встревоженного воронья и считая оставшиеся патроны. Мертвых уже не несли, просто активизировали вшитый в ворот брони кусочек «нирваны», отдавая прощальную честь павшему товарищу и прикрывая глаза от вспышки, после которой не оставалось даже пепла.

Но танков не было, почти все их бросили еще в коридоре, когда земля вспучилась уродливыми горбами, исторгая из себя все новые и новые аномалии, что надвигались как приливная волна, сметая, сминая, словно жестянки, заставляя бросать застывшие, заглохнувшие машины и спешно отступать по странной полосе, что светилась в опустившемся мраке спасительным жемчужным сиянием. Мост пульсировал под ногами, раскачивался, словно трепаемый ураганным ветром, но терпеливо принимал все новых и новых людей, скрываясь в клубящемся густом тумане, пока не рухнул под тяжестью, выбрасывая выживших по ту грань пространства. Никто не понял тогда, что случилось, обессиленные и окровавленные они гибли в аномалиях, что выскакивали из-под земли на пустом месте и шли, шли, прокладывая путь смертями, волоча раненных и то немногое что осталось. Прошло время, пока люди пришли в себя, спешно укрепляясь на заводах «Ростка» и, зубами держась за жизнь, приобретая опыт выживания в чуждой среде, оттесняя мутантов и отчаянно ища пути назад. Погибая в аномалиях и под внезапно разразившимися выбросами, не желая идти на бессмысленную гибель часть людей взбунтовалась, и ушла в поисках выхода из аномального лабиринта вслед за мятежным полковником Лукашем, с потерями откатившись от Радара и осев на Армейских складах основав свободу.

Не было и колючего заграждения, от него остались лишь жалкие ошметки, не способные сдержать бесчисленные орды беснующихся тварей, что подстегиваемые неумолимой незримой силой, внезапно впадали в неистовство и, пропирая инстинкт самосохранения, неслись вперед, заполоняя глубокие рвы и разбиваясь темной массой по стенам.

От патруля долговцев, что неторопливо шел по территории, осматривая возможные ходы проникновения мелких тварей, отделилась высокая фигура и направилась к Листу:

- Что стоишь? Осматриваешься, небось, думаешь остаться, а?

Лист как всегда улыбнулся робкой, едва заметной улыбкой и перевел взгляд на прикуривающего Рустама:

- Я думал тут все иначе, по-другому. Ожидал увидеть что-то вроде крепости под натиском врагов…

- Разочарован? – понимающе кивнул Рустам и поежившись накинул капюшон – Когда мы сюда добрели, истекающие кровью, с кучей раненных и умирающих, набились во все доступные щели падая прямо на землю, то готовы были Богу молится даже за это, да мы и молились, те кто умел, а тот кто не умел, просто слушал. Почти все, кто тогда был ранен, попав в аномалии - умерли, гасли словно свечки, так и не приходя в сознание и не поняв, что с нами произошло. Возможно, для них так было лучше. Хотя кто знает, что для нас лучше, а что хуже. Было ведь нас тогда…

Рустам умолк, собираясь с мыслями и задумчиво провожая узкую багровую полоску, за которой пряталось садящееся солнце, что зацепилось краем за размытый истрескавшийся и выщербленный зуб башни напоминающей часовню.

- Много нас было, несколько тысяч, не меньше… никто не знает ни точного числа, ни того, за каким рожном нас послали сюда умирать в таком огромном количестве. Даже Воронин и тот не знает - сказали надо, значит надо. Отдали приказ, и нас, зеленых юнцов, сорвали прямо среди ночи из учебки и стальной бронетанковой колонной направили сюда. Техники нагнали, земля сотрясалась, наверное, на несколько километров вокруг. Сирены ревут, фонари по небу чертят, вдалеке горит что-то. Думаем все, война началась, конец всему. Облепили мы танки, словно муравьи и прямиком в голодное чрево Зоны. Да ладно, хватит, так ведь и раскиснуть не долго. Пошли в бар, помянем тех, кто не вернулся.

Они не спеша пошли по территории, провожаемые удивленными взглядами залетных бродяг. Не часто бывает, что бы угрюмый и замкнутый долговец вот так вот запанибрата разговаривал и шел вразвалочку со сталкером, это что же такого должно произойти, что бы они раскрыли свою опаленную дыханием Зоны душу? Тут неделю продержаться - экстриму на всю жизнь, а десять лет, об этом даже страшно подумать. Целых десять лет скитаться по Зоне в поисках надежды, не сдаться, не сломаться и не сойти с ума! Тот кто сдался, того уже нет, или еще хуже, бродит по берегам Янтарного озера. Рустам протиснулся в предбанник, стянул с плеча автомат и протянул плюгавенькому мужичонке:

- Держи Трофим, да не косись, со мной он, со мной.

- А на нем не написано что его пущать можно – уставился Трофим подозрительным взглядом – вона на прошлой неделе пустил - так мне Любич потом по шее накостылял. Документ кажи, где написано, без документов не велено.

- Трофим, не томи душу и так тошно. Потом принесу, Воронин занят и вообще, на поминки по братьям идем.

- Ну, помянуть это самое, земля пухом, только он ведь не долговец? А пропуска нету.

Раздались шаги, и из погреба поднялся взгрустнувший Брама:

- Трофим, что за шум?

- Да вот Рустам привел незнамо кого.

- Я тебе покажу незнамо кого! Да если бы не он, по мне бы отмечали, слабо под пулю прыгнуть? А?