— Оставляя голодать аборигенные виды и тем самым их уничтожая, а также нарушая цепь питания, — яростно кивает Вэнделл. — Не при мне!
— Или еще бирманские питоны, — добавляет Мэг.
— Даже не напоминайте мне о питонах! — содрогается лесничий. — Они растут и растут. А когда их владельцы уже не могут с ними справляться, они выпускают змей на волю.
— И тогда — прощайте домашние кошки.
— Точно.
— Так, давайте я попробую понять, — говорю я. — Вы забрали лягушку у той семьи, потому что не хотели, чтобы они выпустили ее в заповеднике?
— Да. Это моя обязанность как лесничего.
— И что вы с ней сделали?
Я волнуюсь. Может, она до сих пор у него.
— Понимаете… э-э… — запинается он, — неаборигенные виды… их нужно подвергать эвтаназии.
— Подвергать эвтаназии! — вскрикиваем мы с Мэг одновременно и смотрим друг на друга.
Он убил лягушку? Он убил принца?
— Вы… усыпили… ее?
— Я знаю, это звучит жестоко, но наша экосистема важнее, чем…
— Где лягушка?! — кричу я ему в лицо. — Ты, убийца, где лягушка?!
— Джонни, — Мэг оттаскивает меня за плечо, — дай ему ответить.
— Но он убил лягушку. Он убил…
— Я не усыпил лягушку, устраивает?
— Ты не убил ее?
Лесничий смотрит по сторонам.
— Я должен был ее усыпить, — шепчет он, — но у лесничих такие зарплаты, и вообще…
— Вы продали ее? — говорит Мэг.
— Еще нет. Но я… — Вэнделл снова оглядывается, потом подходит к окну, смотрит на улицу и возвращается. — Я пытаюсь ее сейчас продать на сайте для коллекционеров некоторых пресмыкающихся и амфибий.
— Вы забрали ее у детей, чтобы продать?
— Так лучше для экосистемы. Если я продам ее кому-нибудь в холодном климате и она там случайно убежит и будет жить на воле, ничего опасного не произойдет.
— Какой болван, — говорю я.
— Это хорошая новость, Джонни. Это значит, что лягушка все еще у него.
Мэг права.
— Хорошо. Я куплю ее у вас за тысячу долларов.
Я вижу, как глаза Вэнделла загораются от такой суммы. Потом прищуриваются.
— Я не могу этого сделать. Лягушка должна попасть в менее гостеприимный климат. Я не могу продать ее никому из Флориды.
Я снова начинаю расстраиваться.
— О-о-о, мы не из Флориды, — вдруг вступает Мэг. — Мы из Миннесоты, разве вы не замечаете нашего акцента? Мы ее заберем с собой.
— А если вы из Управления по охране окружающей среды?
— Мы дети! — Мне нужна эта лягушка. Я не могу позволить ее убить или заслать в «менее гостеприимный климат», чтобы она замерзла там до смерти. Я начинаю осматриваться. — Она здесь?
— Если вы дети, то почему вы так хотите заполучить эту лягушку?
— Мы просто любим лягушек, — пожимает плечами Мэг.
— Да, два старшеклассника могут потратить тысячу долларов просто потому, что любят лягушек. Вы не выглядите богатыми.
У меня начинает болеть голова. Лягушка в заповеднике, может быть, даже в этом здании. Может, она сейчас задыхается в коробке…
— Послушайте, мне нужна эта лягушка.
— Нет. Убирайтесь отсюда!
— Если вы не дадите ее мне, я вызову Управление по охране окружающей среды.
— Это не поможет тебе получить лягушку. У меня ее все равно нет…
— Джонни, — перебивает Мэг, — ты должен сказать ему правду, почему нам на самом деле нужна эта лягушка.
Я изумленно смотрю на нее. Она имеет в виду — объяснить ему настоящую причину?
— Он подумает, что мы сошли с ума.
— Если он подумает, что мы сошли с ума, — пожимает плечами Мэг, — то хотя бы поймет, что мы не из этого управления и не копы. Это просто лягушка. Чего ему волноваться, если он продаст ее сумасшедшему человеку?
В этом есть смысл. Нам нечего терять. А если он не отдаст мне лягушку, я воспользуюсь мантией, чтобы проникнуть сюда ночью и выкрасть ее. Но мне бы не хотелось. Я не люблю воровать. К тому же моя предыдущая попытка украсть живое существо закончилась тем, что я оказался под землей в Залкенбурге.
Так что придется все рассказать.
Глава 29
В одном из лесов королевства поселились два великана; они причиняют огромные бедствия.
Братья Гримм. Храбрый портняжка
— Вы думаете, я в это поверю? — говорит Вэнделл, когда я заканчиваю.
— Я знаю, это похоже на бред — волшебство и все такое прочее, — вздыхаю я.
— О, проблема как раз не в волшебстве. Я верю в волшебство.
— Правда?
— Раньше — нет. Но сейчас я не могу не поверить в волшебство. Меня самого атакуют волшебные существа.
Я вспоминаю мертвого оленя. Лесничий хочет сказать, что их убивает волшебная сила?
— А не верю я в то, что принцесса выбрала для этих поисков такого сопляка, как ты.
— Простите?
— О, только не изображай мне тут, что ты так уж шокирован. Я учился в старших классах и знаю, каково это. Там всегда есть качки и богатенькие детки. И вся власть у них. А внизу лестницы такие, как мы, — лузеры.
Лузер. Именно так я всегда и думал, к тому же подозревал, что и другие обо мне того же мнения. Но когда подобный тип называет меня лузером, это уже слишком.
— Он не лузер, — говорит Мэг. — Он в школьной команде по реслингу.
— По реслингу? — Я думаю о тех парнях из пятничного реслинг-шоу по ТВ, но в этот момент ловлю неодобрительный взгляд Мэг. — Да-а… по реслингу. Чемпион штата в весовой категории до шестидесяти килограммов.
Я понятия не имею, существует ли такая категория. О чем я говорю?
— В категории до шестидесяти килограммов, да? — уточняет Вэнделл.
— Его называют Давидом, потому что он борется с парнями гораздо крупнее себя, как Давид и Голиаф в Библии, — говорит Мэг. — Однажды он остановил футбольную команду, когда они избивали первокурсника.
— Футбольную команду? — Вэнделл смотрит на меня с уважением. — Он сражался с целой футбольной командой? С полузащитником и всеми остальными?
— Да! — Мне это уже начинает нравиться. Покажу этому типу, как называть меня лузером. Я герой библейских масштабов! — Один парень весил больше ста десяти килограммов. И я заставил его просить пощады.
— Так ты можешь сражаться с гигантами?
Вэнделл уже практически подпрыгивает.
— С гигантами? Конечно, все, что угодно.
Если бы существовали гиганты, я, наверное, мог бы с ними сразиться. Я же герой, в конце концов.
— Так мы можем теперь получить лягушку? — говорит Мэг.
— У меня есть деньги, — добавляю я, — так что называйте свою цену.
Вэнделл внимательно смотрит в окно.
— Вэнделл? — повторяет Мэг. — Ваша цена?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});