Нескончаемый монолог Шфарича был донельзя противен, но небезынтересен. Я не только в очередной раз убедился, что он та еще скотина, но и получил подтверждение уже известной информации. Главным образом той, которую почерпнул от моториста. В моем положении в лоб выспрашивать не всегда уместно, к тому же людям свойственно врать. Глядишь, там что услышу, там, и в итоге вырисуется четкая картина мира. Пока что ее нет, и раз так, далеко идущие планы составить не получится. Вот и остается тащиться за генералом: какой-никакой, а пока что союзник, раз до сих пор не расстрелял.
Всякие разговоры пришлось прекратить: мы и правда добрались до болота, и только тут я понял, что до этого двигались почти по сухому асфальту.
Продвигаться дальше без слег невозможно: прежде чем поставить ногу, надо тщательно прощупать склизкое дно, выбрать точку, где жердь не проваливается с легкостью, ступить и быстро все повторить, потому как стоять на месте нельзя, быстро засасывает. Если учесть, что нам приходилось тащить носилки и неподъемный пулемет, действо вышло кошмарным. То и дело кто-то с криком проваливался, его с матом вытаскивали, а через минуту начинал тонуть другой. Москиты оставили солдат в покое: их нежные жала не могли пронзить корку грязи на лицах. Зато пиявки по ней ползали, как по своей гостиной, и обедали без малейшего стеснения. На них уже никто не обращал внимания, как и на мохнатых многоножек, то и дело падавших на голову с ветвей и лиан. Местами продвигаться удавалось лишь по разветвленной коренной системе деревьев, эти великаны росли в пузырящейся жиже как ни в чем не бывало.
С каждым шагом религиозные фанатики становились все более и более симпатичными. Я уже почти жалел, что не остался на пастбище их дожидаться. Глядишь, удалось бы сочинить приемлемую сказочку и сойти если не за ангела, то хотя бы не за создание из преисподней. Потому как здесь становится все хуже и хуже, в то, что этот грязевой ад когда-нибудь закончится, уже не верится.
— Господин генерал, суша впереди!
— Не ври генералу! Мы еще и половину не прошли!
Половину?! О великие боги, за что вы меня так наказываете! Может, и правда суша? Может, Мушду что-то перепутал с расстоянием? Шфарич ведь рассказывал, что в болотах бывали два солдата, а много ли они запомнили? Да и вряд ли далеко забирались, скорее с краю что-то видели. Ну нечего в таком месте человеку делать, здесь царство гадов и грязи.
Нога соскользнула с корневища, но вопреки ожиданию не провалилась в бездну, как уже бывало, а уткнулась в пусть и противно податливое, но дно. А потом и для второй опора нашлась, и отпала необходимость тщательно прощупывать каждый шаг. Если последнее время мне приходилось идти по грудь, а остальным иногда и по шею, то сейчас уровень жижи начал быстро отступать. Вот он уже на уровне пояса, вот грязь уже стекает по бедрам, а вот и голени показались. Еще несколько шагов, и я, борясь с диким желанием плюхнуться на пузо рядом с остальными обессилевшими солдатами, делаю вид, что мне все нипочем, прохожу вперед, присаживаюсь на склизкое бревнышко с таким видом, будто это роскошное кресло. Рядом плюхается генерал, он тоже устал, но, как и я, вынужден держать марку. Его даже хватает на солдафонскую шутку:
— Хорошо бы сейчас марш-бросок устроить, а то застоялись мы что-то.
Некоторые солдаты даже сумели засмеяться, но тут же заткнулись: мимо пролетела индигового цвета бабочка с крыльями в пару ладоней. В этом царстве грязи, слизи и омерзительных гадов она выглядела невероятно. Это все равно что, бродя по канализации, встретить королеву красоты в розовом мини-бикини.
Шфарич не удержался:
— К нам как-то умник приехал из столицы, он таких ловил, булавками протыкал и сушил.
— Он был плохой человек, — очень серьезно ответил Мушду. — Это бабочки мертвых. Старые люди у нас говорили, что в них вселяются души умерших.
— Дикарские суеверия, — буркнул Грул.
— Может, в этом что-то и есть, — не удержался я. — Вон туда посмотрите.
Из переплетения ветвей и лиан скалился человеческий череп. Чуть дальше на дереве виднелся сверток из какого-то трухлявого материала, там и сям из него торчали кости.
— И ему охота было туда забираться, только для того чтобы подохнуть? — удивился Шфарич.
— Он не забирался, — ответил на это Мушду. — Не подходите к этому дереву. Оно плохое. Опасное. Оно не соками земли питается, ей нужны обезьяны. Людей тоже ест.
— Правда, что ли?! — наперебой загалдели солдаты.
Даже те, кто только что не мог пошевелиться, начали поднимать головы.
— Правда. В этих болотах раньше беглые рабы прятались, на таких островах они ставили свои деревни. Если ловили надсмотрщика или тех, кого посылали плантаторы, связывали и оставляли под деревьями-людоедами. Те оплетали их своими побегами так, что не оставалось ни щелочки, и выпускали желудочный сок. В нем человек медленно переваривался. Сначала кожа, потом жир, губы, глаза, потом все остальное. Долгая и очень плохая смерть.
Мюльс, глядя на дерево, тихо произнес:
— Жалко, бензина нет.
— Плантаторы то же самое делали, — продолжал Мушду. — От этого даже выгода получалась, потому что древесина у этого людоеда редкая и дорогая, а если кормить его хорошо, ее качество лучше становится.
— Ты, я вижу, много чего про болота знаешь, — произнес Грул. — Может, подскажешь дорогу короткую на другую сторону? Погоня за нами, да и обложить трясину со всех сторон могут.
Мушду покачал головой:
— Здесь один год дорога хорошая, а на другой год ее уже не будет. Болота живые, все меняется очень быстро. Да и не бывал я здесь, просто таких мест в провинции немало, если одно видел, считай, что все посмотрел. Люди устали, но долго на этом островке оставаться и правда нельзя, люди Дьеркастов местные, им здесь гораздо привычнее, быстро догонят.
— А ты что скажешь, Леон?
И чего это он взял привычку спрашивать мой совет по поводу и без? Перебирает кандидатов на вакансию начальника штаба, что ли?
— Я думаю, что Мушду прав: местным это болото знакомо, догонят и силы сохранить при этом сумеют. А мы с ранеными и этим трижды проклятым пулеметом, может быть, даже сами утонем, не дождемся их.
— И что дальше?
— Вы генерал, вы лучше всех должны понимать, что дальше.
— Тут ты прав, — кивнул Грул, после чего громким уверенным голосом заявил: — Солдаты, я знаю, что вы смертельно устали. И потому мы останемся здесь, на острове, для отдыха. Понимаю, что это не лучшее место, но другого нет. Рано или поздно сюда придут вакейро Дьеркастов или вояки братьев. Это хорошая позиция, сколько бы их ни было, для атаки им придется выбраться на сухое. У них старые ружья, которые заряжаются через дуло, вряд ли вообще выстрелят после перехода через болота, а перезарядить их, сидя по уши в этой жиже, не у каждого получится. Мы расчистим от лиан подходы к острову, их будет видно пусть не издали, но на приемлемой дистанции. Будем стрелять, пока не убьем их всех. Берегите патроны, их у нас не ящик. А теперь немного отдохнем и за работу, лиан много, на всех хватит. А потом вычистим оружие и будем ждать гостей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});