После того как мать твердо встала на ее сторону, Шанель смогла немного расслабиться. Она даже вполне спокойно провела вечер, потеряв самообладание только один раз — когда Фалон посмотрел на нее с таким собственническим выражением, как будто она уже принадлежала ему.
Чтобы от него отделаться, Шанель села рядом с Джаддом. Но бедному мальчику было достаточно один раз взглянуть на ее семью, чтобы понять, что он совсем не желает входить в нее и вообще иметь дело с Шанель. Джадд трижды отодвигался от нее, а она придвигалась, причем очень близко. Кончилось тем, что он прошептал ей на ухо:
— Не делай так, Шани. Твоей семье это не понравится,
Робость Джадда ее не очень удивила. На самом деле ее семья не обращала внимания на Шанель. Однако Фалон это заметил.
— Как я понимаю, это конец романа? — сухо спросила Шанель.
— Очень смешно, — парировал Джадд.
Но тут он поймал взгляд Фалона и от испуга прямо-таки позеленел. Джадд сразу почувствовал себя дискомфортно и, извинившись, покинул Шанель. Расстроенная, она сердито посмотрела на Фалона, изображавшего саму невинность.
Ее представили спутникам Фалона — его брату Джаделлу, двоюродному брату Таррену и другу жизни его сестры Лимону. Они были такими же бронзовокожими и черноволосыми, как и Фалон. Джаделл, однако, не был похож ни на одного из воинов, которых когда-либо ей приходилось видеть. Он постоянно улыбался и, к ее крайнему неудовольствию, относился к ней так, будто она уже была членом их семьи.
В этот вечер Шанель узнала, что Джаделл и Далден стали близкими друзьями благодаря какому-то опасному предприятию, в котором вместе участвовали. Вот почему Далден смог привезти их в Ша-Ка-Ра. В разговоре выяснилось, что шоданы их стран имеют различный статус: в Ба-Хар-ане пост шодана передавался по наследству — от отца к сыну; в Кап-ис-Тра шоданом обычно становился сильнейший и мудрейший воин, причем бросить ему вызов мог любой и в любое время. Поэтому, если сын хотел получить титул своего отца, он должен был вызвать его на поединок. Правда, такого еще никогда не случалось. В стране Фалона наследника можно было вызвать только в течение первых пяти дней после смерти шодана-отца.
Шанель нашла это интересным, но совершенно недемократичным, хотя в обоих случаях все решали физическая сила и умение владеть мечом. Было ясно, что Фалон неплохо владеет им, если продержался пять дней после смерти отца. Отец Шанель также должен был прийти к такому заключению, поэтому у Фалона появлялось еще одно преимущество в том случае, если он станет просить ее. Точнее сказать, когда он станет просить. Вряд ли стоило надеяться, что он этого не сделает.
Очевидно, ее отцу предстояло собственными глазами увидеть способности Фалона. Об этом Шанель сказал сам Фалон, заняв место Далдена, когда ужин закончился и ее брат вышел из-за стола. Шанель страшил разговор с ним наедине, но тема оказалась такой, что ее опасения развеялись.
— Я собираюсь участвовать в состязаниях, — сказал он.
— Ну что ж, удачи тебе, — равнодушно ответила Шанель.
— Ты действительно желаешь мне успеха? Он был так удивлен, что она нахмурилась.
— А почему бы и нет? Что в этом особенного? Мне абсолютно все равно, кто победит.
— В самом деле, почему это должно иметь для нее значение? — поспешно вмешалась Тедра. — Моя дочь не имеет к состязаниям никакого отношения, воин, и я просила бы не говорить с ней о них.
По взгляду и тону Тедры Фалон догадался, что Шанель не знает, что состязания проводятся из-за нее. Но, прежде чем он успел что-либо сказать, Тедра разрешила дочери уйти, если она того хочет. А она, естественно, хотела.
Фалон смотрел, как Шанель уходит, понимая, что не может ее остановить или пойти за ней. То, что у него не было на это никаких прав, приводило его в отчаяние. Она должна стать его подругой жизни. Нужно решить этот вопрос немедленно!
Фалон посмотрел на отца Шанель, но ее мать словно прочитала его мысли.
— Вам не стоит сейчас просить за нее, — сказала Тедра. — Чаллен не слепой. Он уже знает о вашей заинтересованности. Но он не будет ничего решать до конца состязаний, поэтому вам нужно ждать, как и всем.
Фалон с беспокойством взглянул на Тедру.
— Тогда я хотел бы, чтобы она знала, почему я буду участвовать в состязаниях.
— Уверена, что вы этого хотите, но я не хочу. Ей будет неприятно узнать, что ее отец причастен к вашему решению. Неужели ваша гордость важнее?
Фалон колебался лишь мгновение.
— Нет. Пусть будет так, как вы хотите.
— Чего бы я хотела, так это чтобы моя дочь никогда вас не встретила.
Это было сказано с раздражением, и Фалон понял, что что-то не так.
— Вы хотите сказать, что она подарила мне свою девственность и вы это не одобряете?
— Вы ошибаетесь, — сказала Тедра. — Я была рада, что она наконец сделала выбор, — пока не увидела, к чему это привело. Мне не нужно было отправлять ее прямо в медитекс, а дать отцу увидеть все это своими глазами.
Эти слова подсыпали соль на раны Фалона.
— Вы должны знать, что я не собирался повредить ей. Этого никогда больше не случится, обещаю вам.
— Шани верит в это не больше меня, — сказала Тедра.
— Я смогу ее убедить.
— Вы намерены этого добиться, но, к счастью, не все зависит только от вашей решимости.
Фалон внутренне сжался, удивляясь тому, что едва не потерял сейчас самообладание.
— Вы осуждаете меня, не зная всего.
— Снова неверно, воин, и неверно вдвойне. О том, что случилось, я знаю больше, чем мне бы хотелось. И не только то, что мне рассказала Шани — кстати, она не винит вас в случившемся, просто не хочет испытывать все снова. Марта сообщила мне всю оставшуюся информацию. Вы можете не поверить, но в этом отношении я на вашей стороне. В конце концов Шани выбрала вас, и это в долгосрочном плане значит больше, чем ее страхи и ваша неопытность в сдерживании своих эмоций. Все это можно исправить. Но ситуация складывается не в вашу пользу по другой причине. Послушайте моего совета — отступитесь.
— Никогда!
— Тогда вас ждет разочарование, потому что проблема теперь не в ваших поступках, а в вас самом. И я не представляю, как вы с этим справитесь, воин.
Сказав эти загадочные слова, она отошла, оставив его в замешательстве. Но ненадолго. Фалон отправился прямо к Далдену.
— В чем я изменился, что твоя мать стала ко мне так враждебно относиться?
На такой странный вопрос Далден сначала не мог ничего ответить. Но тут он вспомнил слова матери, сказанные на балконе.
— Звезды, я, кажется, знаю, почему она так себя ведет. Прости, Фалон, но это моя вина. Я упомянул, что у вас есть рабы.
— Ну и что?
— Моя мать ненавидит рабство.