Читать интересную книгу Жду ответа - Дэн Хаон

В комнате куча разной аппаратуры — несколько ноутбуков, принтер, сканер, что-то незнакомое, — все это соединяется клубками проводов со штепселями, воткнутыми в розетки на длинной панели. По краям книжных полок расставлены пустые банки из-под содовой и тонизирующих напитков, на полу валяется одежда — длинные трусы, футболки, один скомканный носок, — несчетное множество оберток от шоколадных батончиков, хотя она ни разу не видела, чтобы Джордж Орсон ел конфеты. Кругом разбросаны книги — страницы помечены, заложены закладками. «Священная пентаграмма в Седоне». «Фибоначчи и финансовая революция». «Оно на пороге». «Практическое руководство по ментализму».

И повсюду бумаги — сложенные в стопки, скомканные и брошенные, наклеенные на стены, составляя беспорядочные коллажи. Шкафчики картотеки — от которой, по его утверждению, не найдено ключа — выдвинуты, переполненные папки высятся штабелями по всей комнате.

Легко принять за комнату сумасшедшего, подумала Люси, и в груди угнездилась нервная тревога, под ложечкой залег гладкий вибрирующий камень, когда она шагнула вперед.

— Ох, Джордж, — выдохнула она, не зная — то ли со страхом, то ли с грустью, то ли тронутая тем фактом, что он день за днем выходил отсюда в совершенно нормальном и веселом виде. Выныривал из цунами причесанный, с открытой улыбкой, заставлял ее обедать, утешал, ободрял, смотрел вместе с ней фильмы, легонько обняв за плечи, закрыв и заперев за дверью лихорадочную дневную деятельность.

Хорошо известно, что ничего нельзя трогать. Невозможно угадать принцип организации работы, хотя и не кажется, будто работа хоть как-нибудь организована. Люси шагала осторожно, как по озеру, покрытому новым льдом, или на месте преступления. Ничего, все в порядке, сказала она себе. Он обещал все рассказывать и не рассказывает, она вправе сама разобраться. Это только справедливо, твердила она, хотя с неудовольствием вспоминала сказки, пугавшие в детстве. «Синяя Борода». «Жених-разбойник». Фильмы ужасов, где девушки входят в комнаты, куда вход воспрещен.

Паранойя, конечно. Не верится, что Джордж Орсон причинит ей вред. Лжет — да, но она уверена, положительно уверена, что он не опасен.

Однако пробиралась вперед, как преступница, чувствуя пульс на запястье, беззвучно переставляя одну ногу за другой, медленно огибая груды на полу, целенаправленно держась у стен.

К стенам прикреплены главным образом карты — дорожные, топографические, сети улиц крупным планом, изощренно детальные береговые линии — все неузнаваемое. Среди карт сообщения из новостей, распечатанные Джорджем Орсоном из Интернета: «Прокуратура США обвиняет 11 человек в мошенничестве с идентификацией личности», «Ничего нового в деле об исчезновении студента колледжа», «Предотвращена попытка кражи биологического реагента». Она пробегала глазами заголовки, но не останавливалась прочесть статьи. Их слишком много: все стены заклеены листами бумаги 8×11. Может быть, он действительно лишился рассудка.

Потом увидела сейф. Стенной сейф, который он показывал в день приезда, когда эта комната была просто пыльной диковинкой среди прочих, куда они заходили. Когда нагло заявил, будто не знает шифра.

Теперь сейф открыт. Рама, за которой он спрятан, — с фотографическим портретом деда и бабки Джорджа Орсона — сдвинута, металлическая дверца распахнута.

В фильме ужасов именно в этот момент в дверях за спиной должен был появиться Джордж Орсон. «Что ты тут делаешь?» — тихо промурлыкал бы он, и у нее побежали мурашки по шее, хотя дверной проем за спиной пуст и Джордж Орсон давно уехал в город.

Она все-таки шагнула к сейфу, потому что он был полон денег.

Купюры в пачках, как в телефильмах про гангстеров, каждая толщиной примерно в полдюйма, все перехвачены резинками, сложены в аккуратные ровные стопки, и она потянулась к одной. Стодолларовые бумажки. По прикидке в каждой скрепленной резинкой пачке штук пятьдесят. Она взвесила ее на ладони. Легкая, не тяжелее карточной колоды. Она перелистала ее с краю, затаив на секунду дыхание. Таких пачек тридцать: приблизительно сто пятьдесят тысяч долларов, подсчитала она и закрыла глаза.

Они действительно богаты. По крайней мере, настолько. Несмотря на сомнения, несмотря на хаос, мусор, книги, карты, сообщения из новостей, по крайней мере, эти пачки. До данной минуты, поняла она, у нее почти вызрело убеждение, что надо уехать.

Не думая, она поднесла к лицу деньги, словно букет цветов, и шепнула:

— Спасибо. Благодарю Тебя, Боже.

16

Договорились встретиться в вестибюле отеля «Маккензи», где остановилась, по ее словам, женщина.

«Меня зовут Лидия Барри, — сказала она по телефону и, когда он назвался в ответ, нерешительно на секунду помедлила. — Майлс Чешир», — повторила с оттенком скептицизма, словно он назвался сценическим псевдонимом. Словно представился мистером Бризом.

«Алло! — сказал он. — Вы слушаете?»

«Могу встретиться с вами через пятнадцать минут, — сказала она, по его мнению, несколько скованно. — У меня рыжие волосы, черное пальто. Мы без труда друг друга узнаем».

«Ох, — сказал он. — Хорошо».

Она говорила отрывисто, резко, так странно, что он ощутил неуверенность. Когда ходил расклеивать объявления, воображал, что — в лучшем случае — откликнется пара местных подростков, возможно, какой-нибудь продавец из винного магазина, официантка, любопытный бдительный пенсионер, отщепенец, заинтересованный в вознаграждении. Так обычно бывало.

Поэтому готовность женщины встретиться неприятно смущала.

Возможно, надо быть осторожнее, думал он. Возможно, надо было поразмыслить, прежде чем назначать встречу, придумать легенду для прикрытия.

Все это слишком поздно пришло в голову. Слишком поздно вспомнилось письмо, которое прислал ему Хейден: «Знай, что кто-то следит за тобой. Противно говорить об этом, но, по-моему, тебе грозит реальная опасность», — и теперь он подумал, что не следовало так быстро пренебрегать предупреждением.

Но женщина уже вышла в вестибюль. Она уже оглядывалась, а он стоял там один. Взглянул через плечо на девушку за администраторской стойкой, которая оживленно разговаривала по телефону и абсолютно ничего вокруг не замечала, пока женщина направлялась к нему.

— Майлс Чешир? — сказала она, снова произнеся его имя с легким сомнением, и что тут можно сделать?

Он кивнул, попытался искренне и обезоруживающе улыбнуться.

— Да, — сказал он и неловко переступил с ноги на ногу. — Спасибо, что пришли, — сказал он.

По его предположению, она несколько старше его — где-то от тридцати пяти до сорока, — худая, броская, с высокими скулами, острым носом, гладкими рыжими волосами. Глаза большие, серые, внимательные, не выпученные, но выпуклые, и это нервирует.

Он также сознавал, что выглядит убого в дешевых джинсах и неглаженой рубашке навыпуск, довольно неопрятно; возможно, от него пахнет пивом и съеденной в баре рыбой. С другой стороны, Лидия Барри в слегка лоснящемся черном пальто издает слабый запах цветочных духов, предназначенных для бизнес-леди. Она бросила на него взгляд, окинула с головы до ног, дугой выгнув брови.

Сняла тонкую матерчатую перчатку, протянула руку с мягкой эластичной и очень холодной ладонью. Но именно она содрогнулась, соприкоснувшись с рукой Майлса. Уставилась ему в лицо большими глазами, которые округлились с подозрительностью и враждебностью.

— Поразительно, — сказала она. — Человека с вашего объявления тоже зовут Майлс. — Он увидел, как выпятились ее губы: неприятное воспоминание. — Его зовут Майлс Спейди.

Майлс тупо стоял перед ней.

— Так, — сказал он.

Конечно, к этому следовало приготовиться. Он уже раньше сталкивался с таким псевдонимом, в Миссури — весьма неприятная продуманная шуточка Хейдена, тайная насмешка, сочетание имени Майлса с фамилией их ненавистного отчима, — и в Северной Дакоте, где Хейден даже зарегистрировался в мотеле под именем Майлса Спейди.

Глупо было называть этой женщине свое настоящее имя — дурацкая оплошность. Что теперь делать? Предъявить водительские права, подтвердить свою честность?

— Так, — повторил он.

Почему как следует не подготовился? Почему не оделся немного приличней, почему не затвердил простые объяснения, не полагаясь на импровизацию?

— Собственно, это не настоящее его имя, — сказал Майлс, наконец. Единственное, что смог придумать, и — ах, почему бы и нет? Почему просто не сказать правду? Зачем продолжать уже испорченную игру? — Майлс Спейди… — сказал он. — Это псевдоним; он постоянно так делает. Часто пользуется именами знакомых. Майлс — мое имя, а Спейди — фамилия нашего отчима. По-моему, шутка.

— Шутка, — сказала она. Глаза задержались на его лице, выражение дрогнуло, когда мысли, видимо, пришли в порядок.