Конечно, это была месть. Однако Элина и под страхом смерти не признала бы очевидного. Все ее подруги знали, что она поставила себе целью завоевать Грушина. Все друзья Грушина тоже об этом знали. Если она просто сдастся, то будет чувствовать себя опозоренной. Нет, нужно обставить все по-умному! Женив Грушина на Жанне, она будет всем говорить: «Ну, я довольно быстро поняла, что мы с Дмитрием не подходим друг другу. Но мне было жаль бедного Грушина, и я решила лично устроить его судьбу». О да! Это будет совершенно, совершенно другое дело.
В настоящий момент Элина сидела в машине Костика Белоусова, которого ей удалось сделать своим союзником. Сначала тот пытался сопротивляться, но она довольно быстро подавила его волю и внушила правильные мысли.
– Костик, поверь, ничего другого просто не остается! – говорила она с серьезным видом. – Грушин погибнет, как побег хурмы, посаженный в огороде под Подольском!
– Да уж, он у нас экзотический фрукт, – согласился Костик, держа одну руку на руле. В другой руке у него была сигарета с курчавым столбиком пепла на конце.
Белоусов вел машину по вечернему городу, то врезаясь в пробки и подолгу увязая в них, то легко обходя скопление автомобилей по параллельным улицам. Он был крепким парнем с грубо вылепленным лицом и неистребимым шармом, который помогал ему разить женщин, как куропаток в охотничий сезон.
– У тебя друг пропадает, а ты хихикаешь.
– Что значит – пропадает? Не говори глупостей. Мы однажды с партнером в тайге заблудились. Два месяца без туалетной бумаги, кофе и секса! Вот что значит – пропадать. Я страдал, как Луис Альберто.
– По-моему, Грушин вообще не знает, что такое страдания. Особенно если речь идет о сексе.
– Тебе виднее, – миролюбиво заметил Бело-усов. – Значит, ты считаешь, что эта кандидатура подойдет?
– Вполне. И надо действовать быстро. Иначе его закидоны примут необратимый характер.
– По-моему, ты преувеличиваешь. – Костик бросил на Элину быстрый оценивающий взгляд.
Для предстоящей поездки она нарядилась – надела душное клюквенное платье и навертела локоны, делавшие ее похожей на куклу наследника Тутти из старого кино про Трех Толстяков. Правда, чуть увядшую, но все еще прелестную.
Ранняя ночь, приклеив к небу старую пергаментную луну, торопливо промчалась по городу. Бело-усов включил фары и сделал музыку погромче. Влажная змея асфальта заглатывала километр за километром, поблескивая зернистой шкурой. Элина теперь молчала, завороженно следя за дорогой. Наконец подъехали к большому жилому массиву, и автомобиль свернул с дороги, запетляв по дворам.
– Остановись здесь! – воскликнула Элина, прилипшая носом к окну. – Если ты не перепутал адрес, мы приехали.
Они вышли из машины, гулко хлопнули дверцами и двинулись к дому, окруженному унылым газоном. Машина позади них пронзительно пискнула, сообщив, что сигнализация приведена в боевую готовность. Проникнуть в подъезд не составило труда, потому что оттуда постоянно кто-то выходил – в основном хозяева четвероногих друзей человека. Друзья целый день сидели взаперти и теперь страстно мечтали сходить на травку.
Просочившись внутрь, временные союзники молча вошли в лифт. Ни секунды не медля, Элина нажала на кнопку.
– Ты уверена, что не перепутала этаж?
– У меня в школе была пятерка по математике.
Несмотря на то что у этих двоих была общая цель, между ними постоянно проскакивали искры раздражения. На нужном этаже лифт лязгнул и медленно раздвинул двери. Пассажиры вышли на лестничную площадку и огляделись. Тихо и пусто. Элина потянулась к звонку и приложила палец к губам, когда Белоусов попытался что-то сказать.
– Т-с-с! Кажется, она идет.
В ту же секунду дверь отворилась, и на пороге возникла крупная женщина с мечтательным выражением лица. Тело ее было пышным и плотным, словно хлебная мякоть, темные глаза масляно блестели из-под длинной челки. Впечатление портил чисто выстиранный, но растянутый трикотажный халат, похожий на побелевшую половую тряпку. Взгляд Белоусова сразу же нырнул в вырез, в соблазнительную ложбинку, куда стекала жиденькая цепочка, и застрял там.
– Привет, Жанна! – сказал Белоусов. – Давно не виделись.
– Привет, – растерянно откликнулась та.
– Здравствуйте! – вежливо поздоровалась Элина и быстро добавила: – Мы приехали из-за Дмитрия Грушина. Нам очень нужно с вами поговорить.
– А что такое с Дмитрием Васильевичем? – спросила Жанна встревоженно. Голос у нее оказался медово-мятным, низким, почти мужского тембра.
– Не бойся, он здоров, – встрял Белоусов.
Элина зыркнула на него и веско добавила:
– Но нам все равно нужно о нем поговорить.
– Ладно, раз нужно, поговорим. Хотя я не очень понимаю, чего вы пришли. Я с Дмитрием Васильевичем уже давно не вижусь. Не любит он меня.
Такая идиотская непосредственность почему-то взбесила Элину. Она проглотила признание Жанны, как проглатывают ледяную устрицу на глазах сидящих за столом ВИП-персон – с натянутой улыбкой, стараясь поскорее забыть омерзительную осклизлость.
В квартире было чисто и безлико. Самые обыкновенные вещи, подобранные без удовольствия и без выдумки. Включенный телевизор кривлялся на тумбочке знакомыми лицами, вопил, пел и разговаривал ненатуральными голосами. Жанна убрала звук и предложила:
– Чай будете пить?
– Будем, – утробно сказал Белоусов, заблудившийся взглядом в изгибах и выпуклостях ее тела.
Особенно пленяли его полные ноги с тонкими лодыжками, выставленные на всеобщее обозрение. Халат был слишком коротким и кособоким, чтобы скрыть то, что видеть посторонним не полагалось. Однако ни капли смущения Жанна не испытывала, это было видно по ее лицу, на котором, словно подпитываемая током постоянного напряжения, висела одна и та же мина абсолютного спокойствия.
– А вы? – обратилась она к Элине. – Тоже хотите чаю?
– Хочу.
– Вот и я думаю, что лучше попить. А то будем сидеть как дураки и друг на друга таращиться. На кухню со мной пойдете или сюда подавать?
– На кухню, – решила Элина. Ей хотелось поскорее перейти к сути дела и проверить, поддается ли хозяйка внушению и удастся ли ею манипулировать.
Жанна повела их на кухню, оказавшуюся на удивление просторной. Главным угощением оказались сдобы с изюмом, прозрачные блинчики, наполненные жирным творогом, нежная халва и каменные куски плиточного шоколада, сложенные горкой. Все сладкое, вредное и калорийное. Элина стиснула зубы, борясь с дьявольским искушением. Ее рот наполнился злой жидкой слюной.
– Костик, а ты исхудал с последней нашей встречи, – сказала Жанна, быстро и ловко накрыв на стол. – Может, тебе все-таки вернуться к жене? Кто еще обогреет и накормит, кроме своей женщины? Мужчина должен быть пристроен, иначе он не мужчина, а так – шишка еловая. Ветер подымется, попрыгаешь-попрыгаешь, потом воткнешься в мох да и сгниешь за просто так.