— А ты один? — осведомился великан, не теряя бдительности.
Голос его был звучен, как прибой на камнях. Гест всмотрелся в грубое лицо, в маленькие льдисто-голубые глазки и ответил:
— Один. И после того, что я только что видел, не думаю, что Старкад убоится кого бы то ни было.
— А, так ты знаешь меня, — усмехнулся великан. — Но не припомню, чтобы мы встречались прежде.
— Не сыщешь северянина, кто не слыхивал бы про Богатыря Старкада. А я… Я намеренно искал тебя.
— Искал? Намеренно? — Он удивился и сразу же рассердился: — Если так, было подло стоять в сторонке и не прийти мне на помощь.
— Помощь тебе не требовалась, — ответил Гест мягко, как только мог. — Кроме того, все кончилось так быстро. Никогда во всей своей жизни не наблюдал я такого мастерского владения оружием.
Старкад, польщенный, заговорил дружелюбнее:
— Кто же ты, который искал меня?
— У меня было много имен. Здесь, на Севере, я чаще всего называюсь Гест.
— Чего ты от меня хочешь?
— Это долгий разговор. Позволь сперва спросить тебя, отчего ты гнался за этими людьми и умертвил их?
Старкад устремил взгляд куда-то вдаль, к солнцу, чей свет желтыми лучами пробивался меж деревьев — темных теней на фоне неба. Губы великана шевельнулись. Наконец он кивнул самому себе, вновь встретился с Гестом глазами и произнес:
Здесь волки не будут голодны,Здесь Харальд насытил воронов.Снискали здесь славу мы.Только Сам Один нас превосходит.Не припас я хмельного, зато дарюХаральду этих врагов на закуску.Он не был скареден, не был скуп,И вот ему моя благодарность.
Значит, подумал Гест, люди говорят правду. Старкад — не просто несравненный воин, в нем есть и задатки скальда. Интересно, какими еще способностями он наделен?
— Понимаю, — неторопливо отозвался Гест. — Ты воевал за Харальда и теперь, когда он погиб, хочешь отомстить за него, пусть война и окончена…
Старкад подтвердил догадку кивком:
— Да возрадуется дух его. Но еще более надеюсь я, что осчастливил его достойного предка короля Фродхи, лучшего из повелителей, каким я служил. Вот уж кто никогда не ущемлял меня ни золотом, ни оружием, ни другими щедрыми дарами.
Гест ощутил внутреннюю дрожь, по спине пробежал холодок.
— Ты говоришь о Фродхи Фридлейфссоне Датском? Да, я слышал, что ты состоял у него при дворе. Но он же умер много-много лет назад!
— Я старше, чем выгляжу, — заявил великан. К нему вернулась нарочитая грубость, но затем он взял себя в руки. — После тяжких трудов нынешнего дня во мне все горит от жажды. Ты не ведаешь, есть ли поблизости вода?
— Я найду тебе воду, если ты последуешь за мной. Но что будет с этими мертвецами?
— Что я тебе, ворон, чтобы возиться с ними? — Старкад пожал плечами. — Оставим их муравьям.
На мертвечину уже слетелись мухи, жужжали над ослепшими глазами, облепили языки и кровавые раны. Гесту такое зрелище было давно не внове, и все-таки каждый раз он с облегчением оставлял покойников за спиной, стараясь не думать об осиротевших детях, вдовах и матерях. Жизни, с какими он соприкасался, скоротечны так или иначе, а затем, спустя еще более короткий срок, ушедшие обречены на забвение — для всех, кроме него. Он подобрал свое копье и первым пошел назад по тропинке. Спросил, не оборачиваясь:
— Теперь что? Вернешься в Данию?
— Наверно, нет, — прогрохотал Старкад позади. — Уж Сигурд позаботится, чтобы следующий датский король был его ставленником, а вассалы чтобы враждовали друг с другом.
— Для того, кто умеет сражаться, дело найдется.
— Не по душе мне видеть, как рушится королевство, что строил Фродхи, а Харальд Боевой Зуб воссоздал.
— Да, — вздохнул Гест, — из того, что я слышал, следует, что нечто великое скончалось при Бравеллире. Что же ты намерен делать?
— Возьму корабли, какими владею, наберу моряков и пойду по пути викингов на восток, в Вендланд и Гардхарики[19]. Что у тебя там поверх мешка — арфа?
— Точно. Я не чураюсь самых разных занятий, но главным образом я скальд.
— Тогда ступай со мной. Когда достигнем поместий моего повелителя, сложи сагу о том, что я свершил сегодня. Я вознагражу тебя не скупясь.
— Мы еще поговорим об этом.
Они продолжали шагать молча, пока Гест не уловил приметы, какие искал, и не свернул на боковую тропку. Она вывела их на поляну, усыпанную клевером. Посреди поляны бил родник, от него в траве бежал ручеек и пропадал под деревьями. Деревья стояли вокруг стеной, понизу уже тонули во мраке, только самые верхушки еще зеленели-золотились в последних солнечных лучах. Небо на востоке приобрело фиолетовый отлив. Пролетела стая грачей, спешащих домой.
Старкад упал на живот и принялся пить, мощно чавкая. А когда в конце концов поднял бороду, с которой капала вода, то увидел Геста за работой. Тот уже успел скинуть плащ, открыть мешок и разложить свое имущество, а теперь собирал вокруг поляны сушняк и хворост.
— Что ты делаешь? — спросил Старкад.
— Готовлюсь к ночлегу.
— Неужто поблизости никто не живет? Меня устроил бы даже шалаш свинопаса…
— Не ведаю, кто тут живет, и темень накроет нас раньше, чем мы что-то найдем. И не лучше ли здесь, чем на грязном полу, вдыхая дым и вонь?
— Что ж, спать под звездами мне случалось и ранее, и не раз. И на голодный желудок тоже. Гляжу, у тебя есть кое-какая пища. Ты поделишься ею со мной?
— А ты не намерен попросту отнять ее? — ответил Гест, смерив великана пристальным взглядом.
— Нет-нет, — засмеялся Старкад, — ты же не враг и уже не совсем незнакомец. И не женщина. Увы… Гест улыбнулся в ответ.
— Мы поделим все, что есть, пополам, хотя боюсь, что для человека твоего роста этого маловато. Я поставлю силки. Если повезет, то к утру наловим мышей-полевок, а может, попадется белка или еж. — Он помолчал. — Ты не откажешься мне помочь? Я покажу тебе, что делать и как, и к приходу ночи мы устроимся вполне уютно.
Старкад поднялся на ноги.
— Что ж я, по-твоему, нахлебник? Конечно, помогу. А ты сам из финнов или жил среди финнов, что владеешь уловками лесовика?
— Нет, я родился в Дании, как и ты. Родился давным-давно и усвоил охотничьи навыки с детства.
Выяснилось — и Гест не особо этому удивился, — что распоряжаться Старкадом непросто, надо подбирать слова с осторожностью. Иначе легко нарваться на новую вспышку кичливости. Однажды великан полыхнул: «Что я тебе, раб?» — и чуть не вытащил меч. Правда, остыл, вложил меч обратно в ножны и сделал то, о чем его просили, — но на лице его было написано отвращение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});