Читать интересную книгу По ту сторону стекла (СИ) - Трофимов Сергей Павлович

— Можно подумать, это так уж важно, — прошептал я, усмехнувшись.

И что мне с этим делать? Что за совет Лордов? И какая ещё империя Альдем? Что это вообще? Впрочем, если задуматься, то на этот счёт у меня есть предположение: если у моего родного города, вернее у его аналога в зазеркалье есть своё, уникальное название (по крайней мере, на этой стороне я не знаю ни одного города, который бы назывался "Сирвалион"), то и у стран там могли быть свои названия. Видимо, эта империя — как раз такой случай. А вот о том, что это за совет Лордов у меня нет даже идей. Наверное, это что-то важное. Стоит ли сообщать о нём кому-нибудь? А если да, то кому? Разве что Илифии. Из моих знакомых только она знает о синхронизации, и вряд ли станет сомневаться в моих словах. "И откуда столько хладнокровия?" Пронеслась в голове внезапная мысль. В прошлый раз меня в холодный пот бросило, а сейчас… Сейчас я спокойно обдумываю увиденное. Впрочем, в этот раз Мор никого не убивал, возможно дело в этом. Кстати, интересно, как он смог вспомнить текст песни "Roter Sand"? Что-то я сомневаюсь, что группа Раммштайн существовала в зазеркалье до его вымирания. От возникшей догадки меня осенило."…между человеком и дублёром начинается спонтанный обмен воспоминаниями, знаниями, и навыками." Так сказала Илифия. То есть, раз я получаю воспоминания Мора, то и он… Получает мои. Всё, что я видел. Всё, что чувствовал, что пережил. Выходит, всё это доступно ему. Твою медь, а вот это уже довольно мерзко. Меня аж передёрнуло. Может мне и нечего скрывать, но сам факт, что кто-то кроме меня имеет доступ к моей памяти, ужасно неприятен.

— Хватит, — одёрнул я сам себя от одних неприятных мыслей, чтобы тут же перейти к другим. — Нужно проведать родителей.

Встав с кровати, я быстренько отнёс одеяло и подушку в комод в прихожей. Далеко убирать нет смысла, вечером всё-равно стелить всё обратно. Я сложил свою импровизированную кровать, превращая её обратно в кресло. К моему удивлению, в квартире было тихо. Видимо Юфи та ещё сова, раз до сих пор спит. Или она просто ушла куда-то? Без разницы. Вламываться в комнату, просто чтобы проверить, я всё-равно не собираюсь. Так что я быстро ополоснулся, оделся и вышел из дома. Есть совершено не хотелось, так что завтрак я с чистой совестью пропустил. Да и готовой еды в любом случае нет, а готовить нет никакого желания. Куплю что-нибудь на обратной дороге.

Кладбище, на котором похоронены родители, было на самой окраине города, так что путь мне предстоит не самый близкий. Конечно, город у нас не огромный, но и не маленький. Так что минут сорок потратить придётся. Перед тем, как отправиться на автобусную остановку, я заглянул в ближайший цветочный магазин, благо он был прямо в соседнем здании, и купил четыре гвоздики. Да, скромно. Но большее я себе позволить не могу. Да и не думаю, что родители стали бы обижаться из-за подобного. Пока ждал нужный автобус, чёртово солнце, которое сегодня пекло куда сильнее, чем должно в конце апреля, начало раздражать. Как и люди. Чистое небо, с плывущими по нему густыми белоснежными облаками, тёплые лучи солнца, лёгкий ветерок. Не сложно догадаться, что многие горожане, особенно те, что прогуливаются пешком, находясь у меня на виду, были явно довольны. Радостные лица, беззаботные улыбки, редкий смех где-то вдалеке, всё это казалось мне каким-то издевательством. Хоть я и понимал, что эта дата в календаре обведена чёрным только у меня. Но понимание глупости той или иной эмоции редко помогает её подавить. А раз нельзя избавиться от причины раздражения, стоит от неё хотя бы отгородиться. Я достал старые проводные наушники, и воткнул штекер в разъём на телефоне. До ушей тут же донёсся тихий хрип давно отслуживших своё динамиков. Но, несмотря на это, я продолжал использовать именно эти наушники. Ведь это был последний подарок папы. Была у него такая забавная привычка, ни с того ни с сего делать вот такие небольшие подарки. Помнится, у мамы была целая коллекция разных милых безделушек, подаренных папой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Покопавшись в плеере телефона, я плюнул на безуспешные попытки найти в списке музыки что-то конкретное, так что просто нажал на значок "случайное воспроизведение". До ушей донеслись первые аккорды. Скрипка старательно выводила печальную мелодию.

— Ich werde in die tannen gehn, — раздался знакомый голос. — Dahin wo ich sie zuletzt gesehn.

(Я отправлюсь в хвойную рощу, Туда, где видел её в последний раз.)

Я знаю эту песню. И, чёрт, как же она не вовремя. "Ohne Dich", или "Без Тебя", если переводить. Эххх… Хоть у Рамов лирические песни и попадаются редко, но те, что есть умеют брать за душу. Мои мысли быстро начали соскальзывать в горькую пучину воспоминаний. Тем временем к остановке подъехал нужный автобус, который я чуть не пропустил. Войдя в полупустой салон, я занял место у окна в задней части автобуса, и уставившись наружу, просто отдался музыке, и ностальгии. Но лишь услышав припев, я вспомнил. Вспомнил какие именно события накрепко связаны для меня именно с этой песней…

— Ohne dich kann ich nicht sein, ohne dich! Mit dir bin ich auch allein, ohne dich…

(Без тебя я не существую, без тебя! Даже с тобой я один, без тебя…)

*Два года назад*

— Ohne dich zahl ich die stunden, ohne dich! Mit dir stehen die sekunden, lohnen nicht…

(Без тебя я считаю часы, без тебя! С тобою замирают секунды, не оставляя ничего…)

— Ты готов? — спросила мама, как обычно, без стука войдя в комнату. — Эй, ну что за нудятину ты опять включил?

Тёплый взгляд маминых голубых глаз был устремлён на меня. Её лицо обрамляли золотистые волосы, со стрижкой на манер каре. А на самом лице было неизменное выражение сострадания, теплоты, и лёгкой грусти. Большие голубые глаза лишь усиливали это впечатление. Даже когда она злилась, мама не выглядела сердитой. Эта теплота, казалось, просто не могла исчезнуть с её лица. Папа иногда называл её "Ангелом". И даже я не мог не отметить маминого сходства с этими мифическими созданиями. Особенно этот её образ раскрывался, когда она начинала петь. Думаю, любой человек, случайно услышавший её пение не остался бы равнодушным. Папа даже несколько раз пытался уговорить её пойти выступать на сцене, но она всегда наотрез отказывалась. Говорила, что не хочет петь ни для кого, кроме нас.

— О вкусах не спорят, — пожал я плечами. — Готов, конечно.

— Что-то я не вижу, — нахмурилась мама.

Я молча вытащил из под кровати заполненный рюкзак.

— Ладно. Тогда я быстренько загляну в магазин, а вы с папой идите сразу в машину.

— Зачем в магазин? — удивился я. — И так продуктов целый холодильник вчера накупили, куда ещё больше?

— Еды в походе мало не бывает.

— Подожди, а когда поездка на полдня на шашлыки превратилась в поход?

— Да какая разница? В общем, я пошла. Не задерживайтесь там с папой. А то я его знаю!

— Есть, товарищ комиссар! — улыбнувшись отсалютовал я.

Мама вышла из комнаты, и спустя минуту, я услышал как тихонько хлопнула входная дверь. А сразу после этого в комнату вошёл папа. Смотрел он на меня с хитрой улыбкой, держа руки за спиной.

— Смотрю, ты уже готов? — указал он взглядом на рюкзак.

Я кивнул.

— Ты прям так собрался ехать?

Одет я был в джинсы и футболку.

— Куртку сверху ещё накину. Ты сам-то готов?

— Конечно! А что, были сомнения?

— Тебе честно ответить, или не обижать?

— Вырастил, сына называется! — наиграно возмутился папа. — Вы только поглядите, как он с любимым папкой, а!

— Вы? Пап, ты тут видишь кого-то, кроме меня? Ты только не волнуйся, я знаю отличного психиатра, — я ехидно улыбнулся.

— Уел. Но я зашёл не за этим. Короче, сын, — папа сделался каким-то торжественным. — Раз уж ты почти закончил школу…

— Ещё не закончил. Вот сдам экзамены, тогда…

— Тьфу, блин! Весь момент испортил.

— Прости, я почти не специально.

— Язва. В общем, держи небольшой презент.