Такого я еще не видела. Оставалось лишь надеяться, что Рик и Вагр представляют – что происходит. Василиск нахмурился, спал с лица, Вагр осунулся, выпятил челюсть и скрестил руки на груди. Да, похоже, они все отлично понимали.
Мужчины переглянулись, Латифа застыла у двери, в ожидании приказов.
Я аккуратно переставила хэллу на черный ящичек-сканер, в изголовье кровати. Как же он замигал, как запищал! Кнопки вспыхнули всеми цветами радуги, в воздух выстрелили виртуальные цифры, буквы, значки. Рик привычно вытащил из кармана листок бумаги, «записал» на него показания прибора, и мы с Вагром подошли, чтобы ознакомиться тоже.
Данные выглядели более чем странно. Одних веществ в организме Маллеса было слишком много, вплоть до летальной дозы, других же не оставалось вовсе. Казалось, вся эта великолепная, усовершенственная веками эволюции машина, под названием «тело вербера», работала совершенно не так как положено.
– Нижняя магия оставляет такой отпечаток, – тяжело вздохнул Рик. – Вначале останавливает почти все процессы в организме, а после вынуждает его уничтожать самого себя. Латифа?
Медсестра подскочила, демонстрируя полную «боеготовность».
Рик достал из другого кармана синий маркер, поставил галочки на результатах анализов и всучил верлисе со словами:
– Ты знаешь, что делать. Скоординируй местных медсестер. Пусть меняют капельницы до самого утра, каждые полчаса, если потребуется. Скажи – я лично приказал! Потом мы придем, еще раз проведем тесты и решим, что делать дальше.
Латифа метнулась к двери, а я осторожно убрала хэллу в аквариум. Та мгновенно растеклась, выбросив в воду фиолетовые струйки, похожие на клубы грязного дыма.
Маллес застыл в том же положении, в том же виде, что и прежде. Остекленевший взгляд его уперся в потолок.
Понимал ли вербер, что происходит? Осознавал ли суету вокруг, попытки помочь? Даже не знаю – что лучше. Чтобы Маллес впал в беспамятство, ничего не чувствовал или хотя бы жестом, взглядом дал знать, что он все еще с нами…
Рик кивнул мне, недовольно сощурился в сторону Вагра. Мы подошли к пациенту вплотную, одновременно давая ему энергию жизни.
Енталии изменились – листья замерцали, а прожилки засветились, как яркие лампочки. Теперь водоросли напоминали изящные елочные гирлянды.
Напитались ядами, поняла я. В последний раз, когда при мне использовали енталии, они лишь на секунду замерцали на теле пациента. А ведь он почти умер от переизбытка какой-то отравы в крови! Представляю, как много опасных веществ в теле Маллеса, если енталии не только не погасли, но загорались все ярче и ярче. Еще несколько минут – и листья засияли так, что пришлось отвести глаза.
Рик покачал головой и приобнял меня за талию. Вагр метнул в нас убийственный взгляд и пожал плечами.
– Мы сделали все, что могли. Медсестры управятся. Думаю, здесь больше нечего ждать. Новости в любом случае прогремят на всю больницу. Если он продержится ближайшие пару суток, то, скорее всего, выкарабкается. Не такой Маллес слабак, чтобы сдаться. Особенно после того, как не позволил себе переродиться.
С этими словами, дракон окатил меня многозначительным взглядом, василиска – испепеляющим и покинул палату.
– Мы не закончили, красотка, – послышалось из-за двери.
Ну да, Вагр не умеет отступать. Что-то, а уж это я успела усвоить.
Василиск утробно зарычал в ответ на слова дракона, и несколько секунд буравил дверь таким взглядом, что я начала всерьез опасаться внезапного возгорания.
Наконец, Рик опустил плечи, покосился на меня и мазнул взглядом по верберу. Пока ничего не изменилось. Только глаза Маллеса закрылись, да лицо немного расслабилось. Или мне только почудилось?
Рик тяжело вздохнул.
Не припомню, чтобы он так реагировал на трудных пациентов, осложнения во время операции. Обычно василиск держался деловито, спокойно и строго. Время от времени отпускал язвительные шуточки на тему расчлененки и прочих кровавых подробностей. Но еще никогда он не выглядел таким растерянным, злым и беспомощным.
– Вагр прав, – почти выплюнул имя дракона Рик и тут же смягчил тон: – Пойдем, у нас еще куча других пациентов. Начались сезонные подростковые бои. Слава богу, пока не в разгаре.
Мы молча вышли из стационара, прижимаясь друг к другу так, словно это могло спасти от грядущих испытаний, отвести беды.
Какое-то время я молчала, наслаждаясь близостью Рика, как никогда прежде. Каждой клеткой тела ощущая его – такого жаркого, такого взволнованного. Василиск все больше каменел, все чаще и натужней дышал, все крепче обнимал за талию.
Взять себя в руки удалось лишь к концу коридора. Ах да! Я задолжала Рику несколько гневных фраз! И пусть даже не надеется избежать расплаты!
Я слегка отстранилась, и василиск ссутулился, насупился, полоснул по лицу взволнованным синим взглядом.
– Зачем? – спросила тихо.
Рик притормозил, остановился у двери в отделение, но не открыл ее.
Со стороны кухни потянуло запеченными яблоками. В коридоре было тихо и безлюдно. Медсестры навещали больных строго по расписанию, врачебный обход уже закончился. Если требовалась срочная помощь, срабатывали системы жизнеобеспечения и по стационару проносился визгливый вой. Словно молодые волки завели очередные «лунные песни».
Возле палаты Маллеса сейчас, наверняка, суета. Самое время медперсоналу выполнять распоряжения Рика. Но мы ушли слишком далеко, скрылись за поворотом, и вряд ли услышим…
Я ждала ответа, а василиск не спешил объясниться. Обнял за талию, прижал, впился в лицо внимательным взглядом.
И чем дольше тянулось наше молчание, чем горячее, тверже становилось тело Рика, тем меньше хотелось мне его распекать.
– Не удержался, – наконец очень тихо протянул василиск. – Не смог удержаться. Ты была моей. Совсем. Отдалась мне. И я захотел большего. Вначале собирался отступиться. Но не смог. Проклятый гон! – он отвернулся, уставился в стену. – Не думал, что будет так… неконтролируемо… жарко… сильно…