На второй стороне альбома после шуточного кантри «О спорте» шли два шикарных блюза: «Дорога домой» и «Блюз бродячих собак» (название последнего всплыло впоследствии в репертуаре группы «Секрет»). «Блюз бродячих собак», точно так же, как первую и последнюю композиции альбома, исполнял ветеран Ильченко. Вокал на остальных семи песнях принадлежал Барихновскому.
«Черная суббота» - пожалуй, самая народная из всех песен мифовского репертуара - начиналась с разговорного дайджеста («Так, мальчики...»), смеха и бодрого многоголосья: «Завтра - черная суббота/Черная суббота, а я тому рад!» По музыке некоторые фрагменты «Черной субботы» навевали воспоминания о Beatles и Creedence, но все в целом (как и в других подозрительных местах) ни на что конкретное не походило.
Оригинальности саунда группы во многом способствовали звуки живого пианино с кнопками на молоточках, а также гитарные партии, которые в исполнении Данилова получались необычайно вкусными. «В каком-то отношении я эстет, - говорил впоследствии Данилов. - Если есть гитара, то ты должен уметь на ней играть. Иначе пиши стихи. В первую очередь должна быть музыка». Будучи максималистом по жизни и считая все питерские рок-группы «полным дерьмом», он обладал фирменным уровнем гитарной техники и пытался при помощи аранжировок обрести в музыкальном материале «Мифов» нечто большее, чем предусматривалось жанром. Пропущенный через дисторшн звук на всех композициях придавал самопальной гитаре Данилова эффект фирменной примочки Gibson Les Paul, а сыгранные им наложением в припеве «Одиночества» три гитарных соло превращали этот тяжелый рок-н-ролл в настоящий тайфун регионального масштаба.
Финальным номером на альбоме шел «Шок», известный за пределами Ленинграда благодаря «Машине времени», часто исполнявшей его на концертах. В музыкантской среде даже велись разговоры о том, что сам Макаревич пытался сочинить нечто подобное, но не сложилось. Это произведение, построенное на синтезе рока и фокстрота, иллюстрировало тягу российских авторов к кабаре. Написанный Барихновским в 74-м году, «Шок» демонстрировал, какие нераскрытые возможности присутствовали в музыкальном багаже «Мифов». Эта композиция на несколько лет предвосхитила цикл аргентинских песен Миронова и глобально предшествовала «Браво». Примечательно, что на ее записи в проигрышах шла партия, пропетая «на губах» в пустую вазу. Подобный трюк - но уже со стаканом - имел место и в «Черной субботе», когда Данилов подавал реплики-подпевки «ха-ха с умницей-женой» в пустую стеклотару.
Осуществляя запись в несколько рывков, «Мифы» в районе 81-го года закончили работу над альбомом, который впоследствии из-за нестандартного метража в 36 минут распространялся либо в урезанном варианте, либо на 150-метровых катушках на девятой скорости. Из-за неопытности и множества нелепых обстоятельств в «Дорогу домой» не попали три самые мощные композиции «Мифов». Хит 73-го года «Чикин-Фликин» не был включен в альбом по соображениям «заигранности», а «Мы одиноки» - из-за якобы стремных текстов. Совсем дурацкая история произошла с «Мэдисон стрит», которая переживала в те времена свой второй триумф. Ее мелодию вместе с аранжировкой включил в свой репертуар известный поп-композитор Мигуля и, заменив слова, сотворил официальный поп-шлягер «Каратэ». Судиться с ним «Мифы» не стали, но факт плагиата этой песни лауреатом комсомольских премий повлиял на решение группы не включать ее в альбом.
Прозрение наступило через пару лет, когда на очередном фестивале ленинградского рок-клуба «Мифы» поделили с «Аквариумом» второе место, пропустив вперед только «Мануфактуру». Вдохновленные этим успехом, музыканты решили записать второй альбом - с учетом допущенных ранее недостатков и идеологических компромиссов. В студии Тропилло были сделаны пробные записи «Мэдисон стрит» и «Мы одиноки» с неудачно переделанными опасными строчками. Но вскоре звукорежиссер начал пропускать назначенные им самим смены, и в итоге этот проект развалился.
Возвращение «Мифов» состоялось лишь в конце 80-х годов, когда группа записала два альбома (один - в студии у Вишни) и сыграла серию концертов на крупных рок-фестивалях. Говорят, что среди всех подзабытых ветеранов они выглядели наиболее эффектно.
Аквариум Треугольник (1981)
сторона жести
Корнелий Шнапс
Поручик Иванов
Марш
Козлодоев
Поэзия
Два тракториста
Мочалкин блюз
Хорал
Крюкообразность
Матрос
сторона бронзы
Миша из города скрипящих статуй
Гиневер
Начальник фарфоровой башни
У императора Нерона
Мой муравей
Сергей Ильич
Достойно выбравшись из лохматых семидесятых с нашумевшим «тбилисским шлейфом», «Аквариум» накануне «Треугольника» представлял собой полумифический проект, который, по определению его участников, напоминал маленький пиратский корабль, плывущий по океану познания. Музыканты воспринимали «Аквариум» как некое ателье искусств, стимулом для творчества в котором служило все - от Гоголя до Товстоногова и от Кировского театра до фильмов Антониони, демонстрировавшихся в ДК Кирова на Васильевском острове.
Осенью 80-го года после нескольких лет бродяжничества у «Аквариума» наконец-то появилась возможность записываться в только-только начавшей функционировать студии Андрея Тропилло. Вскоре на ней был записан «Синий альбом», сделанный классическим составом раннего «Аквариума» (БГ - Андрей «Дюша» Романов - Всеволод Гаккель - Михаил «Фан» Васильев) и ознаменовавший собой начало официальной альбомографии группы.
После появления студии и выпуска «Синего альбома» у «Аквариума» в определенной степени оказались развязанными руки, и к середине 81-го года группа приступила к записи сразу трех альбомов: «Электричества», «Акустики» и «Треугольника». Все они создавались в течение весны и лета, причем строгих разграничений: «сегодня работаем над «Треугольником», а завтра - над «Электричеством» не было. Принципиальное отличие было лишь в том, что «Акустика» и «Электричество» воспринимались как программные альбомы, а «Треугольник» являлся своеобразной отдушиной, эдаким love child. Его большая часть была придумана в паузах между сессиями, во время походов в кофейню или в процессе ожидания постоянно опаздывавшего на несколько часов Тропилло. В частности, во время одного из подобных технических перекуров Гребенщиков вместе с Дюшей и Гаккелем сочинили мелодию песни «Корнелий Шнапс», текст которой был уже написан.
«В репертуаре «Аквариума» все композиции делились на более или менее серьезные и те, которые можно было назвать песнями абсурда, - вспоминает Гребенщиков. - Многие из них копились давно... Такого рода неоголливудскими вещами я начал заниматься еще во времена обучения в университете. Но только теперь у меня появилась возможность со спокойной совестью выпустить накопившийся абсурдистский пар - при условии, что параллельно будет еще записываться что-то серьезное».
«У императора Нерона/В гостиной жили два барона/И каждый был без языка/Что делать - жизнь нелегка» - голос БГ звучал вкрадчиво на фоне трепетной флейты Дюши.
Темы к «Треугольнику» подбирались на удивление легко. Примерно половина песен была написана на стихи одного из основателей «Аквариума» Джорджа Гуницкого. Такие тексты, как «Хорал» («Что лучше, пена или дом...»), «Марш», «Крюкообразность», «Поэзия», «У императора Нерона», «Мой муравей» создавались Гуницким еще в середине 70-х и особого успеха тогда не имели. Даже близким друзьям «Аквариума» эти вещи казались в ту пору дикими и надуманными. По воспоминаниям Гребенщикова, в 73-м году решительно никто не понимал, для чего такой бред, как «Мочалкин блюз», может быть вообще написан...
Борис Гребенщиков во время записи композиции «Мочалкин блюз» (пробный дубль).
Часть песен («Матрос», «Сергей Ильич», «Миша из города скрипящих статуй») была придумана Гребенщиковым во время поездок в городском транспорте.
«Направляясь в студию, я четко знал, что сегодня мы будем делать какие-то конкретные записи, - вспоминает Гребенщиков. - Но по дороге у меня от веселья возникала новая песня. Поэтому когда я приходил в студию, то говорил: «Забудьте все, что мы собирались делать сегодня. Давайте вот такую новую штуку попробуем... У кого есть идеи?»
Идей, как правило, возникало великое множество. К примеру, «Крюкообразность» сначала была записана с барабанной дробью, боевым фортепиано и Дюшей в качестве вокалиста. Он пытался исполнять ее в манере Эрнста Буша - немецкого певца, антифашистские марши которого любили транслировать по советскому радио в 30-х годах. Пока Гребенщиков в соседней комнате дорабатывал «Графа Гарсиа» из «Акустики», музыканты сгрудились вокруг рояля и изобретали дополнительные варианты «Крюкообразности». В итоге ее спела Ольга Першина (Протасова), сыгравшая также в ряде вещей на пианино и придумавшая мелодию к «Двум трактористам».