Читать интересную книгу Ставка на бандитов - Виктор Доренко

— Ладно, — устало отозвался Зеленцов, продолжая размышлять о сновидении, — только передай ему, если запорет бок, пусть потом мне на глаза не попадается. И чтобы без лишнего шухера, а то я его знаю.

— Передам, — отозвался громила, направляясь к выходу.

Как только за ушедшим затворилась дверь, Дюк забыл о состоявшемся диалоге, снова вспоминая недавний сон.

В голове прочно засели слова, сказанные девушкой: «…а грязная — к неприятностям».

Какого рода неприятности готовит ему судьба?

Зеленцов терялся в догадках, даже не подозревая, что в самое ближайшее время получит ответ на свой вопрос.

— Значит, так, все смотри сюда, — сидящий на заднем сиденье джипа «чероки» Грыжа разложил перед собеседниками карту. — Ты, Окатыш, со своими пацанами станете вот здесь, на пересечении Сосновой улицы и Академика Курчатова, — говорящий ткнул толстым пальцем в указанное место на плане, — а Кузьма перекроет с Додиком выезд на Пехотную. Я же с этим лохом добазарился встретиться на стоянке у роддома. Со мной в машине будет Костоправ, а рядом попасутся Рыжий и Микола.

— Будем его глушить, — спросил Окатыш, — или обойдемся без шума?

— Как придется, — ответил старший, убирая карту в карман чехла водительского кресла, — думаю, все обойдется тихо. Этот фраерок, как «дуру» увидит, сам все отдаст, даже жопу будет готов подставить, только бы его не продырявили.

Присутствующие криво ухмыльнулись, а Грыжа продолжил:

— Если товар не фуфло какое-нибудь, тогда светим куклу, и как только он начнет пересчитывать и обнаружит бумагу, наводим на него стволы. Слышишь, Андрюша? — Говорящий уставился на Костоправа. — Смотри, только не перепутай, раньше не дернись, а то вдруг он коку где-нибудь в другом месте оставит.

— Да ты не ссы, не перепутаю, — отозвался угрюмый молодой человек.

— Я даю по газам, — стал объяснять дальнейший ход операции Грыжа, — и выскакиваю на Сосновую. Там мы этого барана выбрасываем и делаем ноги. А вы, — старший обратился к сидящим впереди Кузьме и Окатышу, — если услышите какой-нибудь шухер, сразу подъезжайте, дальше по ходу пьесы. Только своих не перешмаляйте, но и не дайте кому-то из них уйти.

— Это если Степа окажется не один, — вставил слово Костоправ, — а скорее всего он придет с каким-нибудь чертом, ну, максимум с двумя.

При таком раскладе Рыжий с Миколой их приберут сами, имея по автомату.

— Да, — вспомнил Грыжа, — все возьмем «АКСУ» и напялим бронежилеты. Береженого Бог бережет. Все, — подвел итог старший, — сейчас поедем осмотримся на месте, а через часик на расстановку. Мы с Андрюшей должны подрулить вовремя, даже чуть припоздать, чтобы лошара не напрягся.

План по выставлению «бобра» казался превосходным, и ничто не должно помешать его осуществлению…

Спустя час к подъезду родильного дома подкатил темно-синий «чероки», в котором сидели Грыжа с Костоправом.

Едва автомобиль затормозил, из стоящего тут же красного «опеля-омега» вылез среднего роста мужчина лет тридцати в джинсовых брюках черного цвета и такой же рубашке. Он держал в руке аккуратный кожаный кейс.

Садясь на переднее сиденье джипа, сдержанно поприветствовал недавних знакомых.

— Кто это у тебя там в тачке? — обратился Грыжа к вновь прибывшему.

— Ну ты ведь тоже не один приехал, — парировал тот, — на всякий случай и я с собой человечка прихватил, чтобы вы грешным делом не подумали меня кинуть.

Приятели усмехнулись, а Костоправ спросил:

— Товар привез? Или приехал в крутых поиграть? Если так, то нам некогда.

— Не волнуйся, — ответил мужчина, — привез. Держи! — Он передал кейс на заднее сиденье и, в свою очередь, поинтересовался: — А деньги?

Грыжа перегнулся через спинку кресла и положил на колени соседу почти такой же «дипломат», только светло-серого цвета. Открыв крышку, произнес, не скрывая пренебрежения:

— Считай, Степа.

Мужчина взял в руки одну из десяти плотно перевязанных пачек стодолларовых купюр и неторопливо сорвал упаковку — она тут же рассыпалась аккуратно нарезанной цветной бумагой.

— Это что? — Степан вопросительно уставился на собеседника.

Однако вместо лица Грыжи его взгляд уперся в маленькое отверстие пистолетного ствола.

Отвечая на вопрос, сидящий за рулем крепыш с улыбкой протянул:

— Это «вальтер» с глушителем. А ты что думал? — Затем, указав кивком головы в сторону «опеля», где Рыжий и Микола держали под прицелом автоматов приятеля наркодельца, добавил: — А это мои пацаны, они наделают гораздо больше дырок в твоем корешке, чем у него зубов, если только он не дружит с головой.

— Все-таки кинули, да? — унылым голосом произнес Степан, спокойно глядя на наведенное на него оружие и вопреки предположению Грыжи не проявляя никаких признаков страха.

— Как видишь, — ответил Грыжа, продолжая гнусно улыбаться.

В это время из парадного входа родильного дома вывалила веселая компания, состоящая из пяти мужчин и женщины с огромным букетом бордовых роз. Один из них нес на руках новорожденного младенца, завернутого в белоснежную пеленку, перевязанную алой шелковой лентой.

Когда процессия достигла красного «опеля», женщина, как бы о чем-то вспомнив, слегка хлопнула себя по лбу и вернулась в здание.

Дальнейшие события развивались молниеносно.

Воспользовавшись тем, что Грыжа отвлекся, рассматривая шумную процессию, Степан, резко распахнув дверь, вывалился из машины, на ходу доставая из прикрепленной на щиколотке кобуры пистолет Макарова.

Два выстрела слились в один — Рыжий с Миколой, отброшенные ударами пуль, растянулись на асфальте, уставившись остекленевшими глазами в голубую высь московского неба. Из виска Миколы тонкой струйкой потекла темно-красная кровь, расплываясь под головой покойника в бесформенное пятно.

Рыжий в момент падения слегка повернул голову набок, и теперь на том месте, где еще недавно находился коротко остриженный затылок, зияла огромная дыра.

В мгновение ока мужчина, несший на руках новорожденного, сорвал мнимые пеленки, под которыми скрывался короткоствольный автомат.

Наведя ствол в сторону джипа, он с двумя также вооруженными товарищами громко выкрикнул:

— Бросай оружие! — Фраза относилась к сидящему на переднем сиденье Грыже, продолжающему сжимать рукоятку пистолета, не совсем понимая происходящее. — Быстро, я сказал!

Тем временем двое, застрелившие автоматчиков, бросились к темно-синему джипу. Держа пистолеты обеими руками, они уже были готовы распахнуть дверцы «чероки», когда раздался пронзительный визг шин.

На большой скорости во двор влетел серебристый «мерседес». Сбив на ходу одного из нападавших, который, нелепо кувыркнувшись через капот автомобиля, разбил головой лобовое стекло и выронил короткий автомат, машина резко затормозила.

Из окон «мерседеса» вырвался сокрушительной силы огненный шквал, сотрясая район стрельбой.

Двое, державшие под прицелом Грыжу и Костоправа, в предсмертных судорогах бесформенной массой свалились под колеса джипа.

Воспользовавшись замешательством, Грыжа до отказа вдавил в пол педаль акселератора и рванул вперед, рискуя врезаться в серебристый «мерс» с сидящими в нем Кузьмой и Додиком.

На секунду, наехав колесами на мертвые тела автоматчиков, джип, надсадно ревя мотором, замер. Однако, преодолев преграду, автомобиль неловко подпрыгнул и, оставляя под собой кровавое месиво, рванулся к воротам.

Степану, только что поднявшемуся на ноги, пришлось вновь упасть, увлекая за собой одного из приятелей. Сделав несколько почти цирковых кульбитов, пытаясь уйти от автоматного огня, Степан прицельно высадил в серебристую машину всю обойму, до последнего патрона.

На несколько секунд выстрелы прекратились. Из полуоткрытой дверцы «мерседеса» выпал окровавленный Кузьма. Не в силах подняться, он безуспешно пытался проползти хотя бы несколько сантиметров. В отчаянии раненый последним усилием воли нажал на спусковой крючок зажатого в правой руке автомата и потерял сознание.

Мужчина, которого только что Степан спас от неминуемой гибели, пытался попасть в удаляющийся джип. Методично, выстрел за выстрелом, он всаживал пули в темно-синий кузов автомобиля, не обращая внимания на автоматную пальбу.

Додик, покинув водительское кресло, выскочил из «мерса» и навскидку выпустил короткую очередь по ближайшему противнику, упорно старающемуся достать «чероки».

Одна из пуль мягко вошла в не защищенные бронежилетом ткани шеи. Выронив оружие и громко вскрикнув, человек медленно опустился на серый асфальт. Последнее, что он ощутил в этой жизни, — нестерпимая боль. В этот миг он забыл, что он профессионал, что он муж и отец, что он достаточно молод, чтобы умирать, — только боль, жуткая, невыносимая, унизительная.