что означает, что нам не нужно ждать, пока он выберет Мерлина. Этот Смертный дух будет в цепях, и мы будем держать их.
— А не он? — Волк оскалился, глядя на Мирона, который осторожно отпрянул. — Я всегда хлопал тебе, милая Алгонквин, но это безрассудно даже для тебя. Твой маг уже предал свой вид. С чего ты взяла, что он не поступит так с нами?
— Потому что у нас есть то, чего он хочет больше всего, — сладко сказала Алгонквин, повернула к Мирону гладкое, как зеркало, лицо. — Шанс быть Мерлином. Его последний шанс. Сложно понять возраст смертных, но сэр Мирон старый. Есть хороший шанс, что другой Смертный дух не поднимется снова при его жизни. Даже если появится, его шанс быть в нужном месте в нужное время почти нулевой. Мы — единственный его путь к мечте, что означает, что он наш, — ее вода замерцала почти в улыбке. — Амбициозными людьми всегда было проще всего управлять.
Эмили ожидала, что Мирон станет упираться. Алгонквин была права насчет его амбиций, но он был наглым. Слишком наглым, чтобы терпеть открытую насмешку. Так она думала. К ее изумлению, маг кивал словам духа, улыбаясь, словно этого и хотел.
— Если я стану Мерлином, остальное не важно, — сказал он Алгонквин. — Я буду первым человеком за тысячу лет, который откроет Врата Мерлина, и я клянусь, что использую всю силу, которую найду там, чтобы убедиться, что я буду последним. Не только вы боитесь Смертных духов. Я был там, когда ручная смерть Марси Новалли проникла в Землю Восстановления. Я видел своими глазами ужас и разрушение, на какие способны такие, как он. И он даже не был полностью выросшим. Я не могу допустить повторения.
— Это нельзя допустить, — согласилась Алгонквин. — Конец Смертных духов — единственный способ для нас выжить, включая людей. Обычно их страдания не тревожили бы меня, но мы не можем сделать это без них. Мы всегда знали, что это Мерлины вызвали засуху, но мы не знали, как. То, чем они подавили магию, скрыто за Вратами Мерлина, куда может войти только Мерлин. Теперь Мирон Роллинс с нами, и мы можем обратить их оружие для нашего дела. Как Мерлин, он может войти во врата и вернуть поток магии так, как было раньше. Когда силы хватало только нам, а впадины Смертных духов были пустыми. Когда это случится, мы снова будем лишь духами, и мир снова буде нашим, как и было раньше. Разве не за это мы бились столько лет?
— Но где наша победа? — прошептал дух сзади, один из столбов мха, который не говорил раньше. — Даже если твой маг держит слово, твой план использует нас как топливо для Конструкта Ворона и вырастит Смертного духа. Ты можешь преуспеть и остановить богов людей, но мы все еще будем использованы. Наши сосуды будут пустыми, и с магией на низком уровне как мы наполним себя снова?
— Вы будете пустыми недолго, — пообещала Алгонквин. — Я не оскорблю вас, делая вид, что прошу малого. Чтобы это сработало, мне нужна вся ваша магия, но, хоть жертва велика, она не будет надолго. Как только цель будет достигнута, и Смертный дух Мирона уже не будет требоваться, а цепи Мерлина будут его удерживать, мой маг просто отдаст вам вашу магию. Не сто процентов, конечно. Но есть много способов получить магию. Как только мир снова будет безопасно наш, я смогу разобраться с ним для вас, начиная со второй по силе угрозе нашему будущему — драконов.
Ее голос стал голодным:
— Когда это закончится, нам не придется переживать из-за СЗД или политики людей. Ванн Егерь и я сможем охотиться на змей, сколько захотим. Когда они будут мертвы, я заберу их магию — магию, которую они воровали у живых в нашем мире — и отдам вам, восстановлю вас и подниму выше других. Как видите, друзья мои, я не прошу вас лишить себя сил навеки. Нет смерти для бессмертных. Это лишь короткий сон, пауза, по сравнению с полной остановкой, к которой нас приговорили Мерлины. Но в этот раз, когда вы проснетесь, мир будет лучше. Там мы снова будем богами.
Все духи восторженно щебетали. Даже Эмили должна был признать, что план был неплохим. Ненависть Алгонквин к драконам не была тайной. Теперь у нее был идеальный повод охотиться на них, и никто не помешал бы ей. Но, пока Алгонквин не стала купаться в благодарности других, новый голос прозвенел в пещере:
— Ты никогда не была богом.
Алгонквин повернулась, хмуро глядя на Эмили, которая тоже была потрясена. Слова вырвались из ее рта, но были не ее. Низкий хриплый голос, слетающий с ее губ, был Вороном, и он был в ярости.
— Глупое озеро, — прокаркал он. — Ты не видишь дальше своих берегов? Это наши братья и сестры, души земли! Они не пища для твоих параноидальных амбиций. Ты приходишь и заявляешь, что оборвешь магию и вернешь все ко времени, когда были только мы, но время так не работает. Мы никогда не вернемся туда, Алгонквин! Прошлое в прошлом, а сейчас ты рискуешь нашим будущем, играя с силами, которые никогда не понимала. Мы все пострадаем, если ты не остановишься!
— Хорошо говоришь, стервятник, — прорычала Алгонквин, ее вода поднялась, и Эмили увидела отражение своих больших глаз в дюймах от лица. — Ты продался людям давно, раскрыл всем наши тайны. Ты даже путался с драконом, а думаешь, что имеешь право говорить в этом месте? Говорить нам, что мы пострадаем? Мы уже пострадали! Тысячу лет нас пытали, пока мы спали, мучили, когда мы были без сил, но теперь наша очередь. В этот раз мы заберем силу, и они заплатят. Все они! Мы ударим по Смертным духам, пока они не поднялись. Заберем нашу магию у людей, которые вредят всему, чего касаются. А потом используем драконов, которые никогда ни за что не платили, чтобы возместить ущерб. Как видишь, пташка, мой план ничем не рискует.
— Это не так! — завопил Ворон. — Если ты делаешь это от нашего имени, весь мир будет нашим врагом!
— Поздно переживать из-за этого, — сказала Алгонквин. — Этот мир был моим врагом с момента, как я проснулась. Мне надоело быть грязной, использованной. Я устала видеть так много разрушений, но, когда я смотрю вперед, я вижу лишь это. Больше людей, больше драконов, насилия и смерти. Если это наше будущее, Ворон, насколько важна жертва? Какая разница, если ждать все равно нечего?
Шок и печаль Ворона