около десяти минут.
— Попробуйте пошевелить, — обратился я к пациенту.
Старик был в таком оцепенении, что не с первого раза услышал меня. Он откровенно пялился на свою ногу с открытым ртом. Наконец-то понял, что я от него хочу и начал шевелить, сначала еле-еле среагировал большой палец, потом потихоньку он начал шевелить ими всеми и самой ступней.
Я принялся за вторую. Прошло еще минут десять и она готова. Вновь проверили способность управлять своей ступней, и старик начал кланяться, в этот раз мне. Но когда попытался встать на ноги, то с непривычки упал. Снова поднялся и аккуратно ступая вышел на улицу.
Патриарх и епископ о чем-то очень тихо разговаривали, жаль, что я не слышу.
Вошла следующая пациентка. Это была девушка с чем-то очень сильно похожим на ветрянку. И после того, как я выслушал ее, спросил указав на Лилит:
— Вы не против, если вас попробует излечить мой раб?
Шепот прекратился, и епископ с Кори начали подавать кашлем мне знак, что зря это я затеял.
— Я не против, — ответила девушка немного испуганно.
Лилит подошла, и я уступил ей место. Она направила руки в сторону просящей, закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и глубоко вдохнула. Через мгновенье на девушке стали исчезать оспинки. Патриарх вновь начал шептаться с епископом, после чего обратился к Кори и вышел из палатки, за ним засеменил и местный глава церкви. Обиделся что ли?
Больше в этот день тяжелых пациентов не было, и я доработал, излечивая мелкие болячки. Когда закончил, Кори пригласила меня проследовать за собой.
Мы прошли в дом епископа. Там за столом сидели хозяин дома и патриарх, пили чай и беседовали. Когда мы вошли, они прервались.
— Господин Андрей и сопутствующие, рада вам представить патриарха церкви Киану, его приосвятейшество патриарх Ёльд Второй.
Кора поклонилась перед ним и приказала Лилит и Тчаалу встать на колено, однако те остались стоять, я их об этом вчера попросил. Патриарх протянул руку через стол для поцелуя.
— Рад с вами познакомиться, — я не стал ни целовать его руку, ни кланяться. — О чем вы хотели со мной поговорить?
Епископ стал бордовым от злости, Кора не довольно цокнула, а патриарх лишь легонько усмехнулся и убрал руку.
— Я слышал, что вы назвались именем нашего бога, — он говорил это так тихо, что я его почти не слышал. — Да еще и это отродье приводите в церковь.
Патриарх указал пальцем на Лилит. Я таки знал, что с этого все начнется. Что ж, будем играть по-плохому. Я взял стул, который стоял у стенки, подставил его к столу и сел на него. Епископ чуть ли не в обморочном состоянии стал находиться. Лица Кори я, к сожалению, не видел, она стояла рядом со мной, но думаю, что ее тоже перекосило.
— Я не услышал, что вы сказали. Повторите чуть громче.
Кажется, что епископ сейчас умрет.
— Вам не подобает так общаться с патриархом, — Кори, кажется, вскипела.
— Все в порядке, — патриарх остановил ее. — Ты думаешь, раз умеешь восстанавливать конечности, то можешь называть себя нашим богом?
Это было чуть громче.
— Да.
Судя по всему, патриарх ждал от меня развернутый ответ, поэтому после моего "да", он еще некоторое время сверлил меня взглядом.
— Этого недостаточно, чтобы считать себя великим Киану.
Голос патриарха был такой спокойный, глубокий и расслабляющий, что ему бы читать детям сказки. Очень удивительно слышать этот голос из уст молодого человека.
— Это ваши проблемы.
— Позволь узнать у тебя некоторые вещи. Если ты и правда тот самый Киану, то наверняка знаешь многие вещи, о которых простой обыватель не имеет представление. Можешь что-то такое поведать нам?
— Будто вы об этом знаете.
— У нас в патриаршей библиотеке хранятся рукописи о жизни Киану, написанные его соратниками.
— В них ложь!
— И все же, прошу вас! — патриарх не унимался.
— Ну хорошо, — буду богохульствовать, — у меня член по колено.
Я услышал, как Тчаал засмеялся, а Кори с Лилит по-девичьи ойкнули. На лице патриарха появился гнев, видно было, что он сдерживается, но не все эмоции мог скрыть.
— Как вы смеете такое говорить в присутствии патриарха? — тут уже не выдержал епископ, красный как помидор.
— Он меня спросил, я ответил. Простолюдины об этом не знают, а в рукописях от моих соратников эти записи должны быть. Хотя они могли о размерах моего достоинство благоразумно умолчать.
И ради этого, мне пришлось отодвинуть поездку? Это начинает надоедать. И злить.
— Мне кажется, что вы лукавите, называя себя нашим богом, — патриарх взял себя в руки и продолжил. — Настоящий Киану не стал бы общаться с выродками.
Взгляд Ёльда упал на Лилит.
— Мне это надоело, — я резко встал из-за стола и увидел, как приготовились к атаке инквизиторы. — Если вы сомневаетесь, то смотрите.
Я протянул руку к стене, и она начала осыпаться. Слава магии земли! Потом перевел ее на потолок, все подняли голову, и потолок начал растворяться. Не было ни пыли, ни опилок, ни падающих камней и дерева. Крыша растворилась в воздухе. Слава знаниям о атомах. После чего начал растворять все стены в доме.
Епископ бормотал себе под нос просьбу, что бы я остановился, патриарх, инквизиторы и Кори разинул рот и просто недоумевали.
Когда стены исчезли, я создал на правой ладони огненный торнадо. Небольшой, сантиметров тридцать, чтобы не сжечь здесь все по новой. Епископ, который уже видел этот фокус, упал на колени и начал молиться, при чем молиться начал мне.
— Господи, пощади нас, учеников своих глупых.
Патриарх же сидел в оцепенении.
— Я устал, что моим именем пользуются проходимцы, — торнадо стал метра полтора в высоту. — Отныне я проклинаю от своего имени всех, кто здесь присутствует. Отрекитесь от церкви, и я пощажу вас.
Первым отрекся епископ.
— Пощади меня, о великий Киану, отныне я не буду проводить служб от имени твоего в этой церкви.
— Беги, епископ, пока я добр. И что бы в городе, тебя я больше не видел.
Епископ поднялся с колен и убежал, так быстро, как только могло позволить ему его толстое тело. Надеюсь, что больше с ним не пересекусь.
— Остальные?
Инквизиторы попытались меня атаковать, но их пронзили каменные шипы. Кори попятилась назад, но ее остановил Тчаал. Я уже и забыл, что помимо меня, тут есть Лилит с Тчаалой, надо быть аккуратнее.
— Что ты скажешь теперь патриарх?
Все пошло по пизде. Жаль, что договориться миром не удалось. Кажется, я сейчас его убью, а это значит, что не видать мне спокойной жизни. Придется