Кира сидела на полу в спальне и, уставившись взглядом в телевизор, бессознательно перебирала пальчиками ворс пушистого ковра. Романтическая комедия, которую она смотрела, не была шедевром мировой киноиндустрии, но весь вид Киры говорил о том, что фильм ее явно заинтересовал.
Дмитрий встал в дверном проеме и, прислонившись к косяку, наблюдал за ней. Губы чуть приоткрыты, брови периодически то сдвигаются к переносице, то приподнимаются вверх, голые коленки так и манят провести по ним ладонью, белокурые волосы немного спутаны и находятся в каком-то интимном беспорядке, что придает Кире домашний и немыслимо трогательный вид. После того первого визита в клинику прошло уже десять дней, за которые Дмитрий с Кирой еще два раза посещали её. Несколько осмотров, анализы, разговоры с врачами, которые взялись за неё, несмотря на потерянное после несчастного случая время и пообещали, что сделают все возможное, чтобы привести кожу Киры в нормальное состояние. Все это было довольно волнительно для них обоих, но сейчас мысли Молотова занимал и другой вопрос… Через три дня у Киры день рождения, и он не имел понятия, что ей подарить. Ему хотелось сделать этот день для неё незабываемым и волшебным.
Ювелирные побрякушки, вещи, путевки, техника и походы в ресторан… Все было не то и не так. Он знал, что Кира с радостью примет от него любой подарок, но хотел, чтобы это было не просто вещью или приятным сюрпризом. Он хотел, чтобы Кира еще раз почувствовала, поняла, что его отношение к ней больше никогда не будет прежним, чтобы ее глаза сияли, словно маленькие яркие звезды, а голос дрожал от нахлынувших эмоций, чтобы она ощутила, насколько дорога ему.
- Ой, Дим, - наконец заметила она его. – Ты чего там стоишь? – улыбнулась она, глядя на него снизу вверх.
Дмитрий быстро очутился возле и, присев на корточки, провел рукой по обнаженной ноге Киры.
- Ты такая красивая, - сказал он.
Ладонь его забралась под ткань футболки и стала неторопливо, но властно, по-хозяйски, поглаживать Кирин живот, вторая легла ей на затылок, прижимая ее голову ближе, так, чтобы поцелуй стал до невозможности глубоким и жарким.
- Что ты на день рождения хочешь? – отстранившись, Дима посмотрел ей в глаза. – Ума не приложу, чем тебя порадовать.
Кира молчала. Не отрываясь, смотрела на него. И не могла поверить, что все это наяву. Она так боится проснуться однажды там, в своей рязанской квартире, никому не нужной пятнадцатилетней девочкой с кучей обязанностей и вовсе без прав, боится очнуться и понять, что все это игра ее больного воображения, и нет ни рук, ни губ, ни любви, боится холода и упреков, вечного ощущения того, что она не нужна, что она лишняя.
- Знаешь, чего я хочу на день рождения? – тихо, сдавленно, сказала она наконец.
- Чего?
- Счастья хочу, - как никогда серьезно ответила Кира. – Обыкновенного счастья и больше ничего, - поджала губы она. – Сможешь подарить?
Дмитрий на несколько секунд заколебался. Обещать такое… Но ведь это его Кира, его душа, его сердце. Теперь он в этом был абсолютно уверен. С момента их разговора в спальне, с момента, когда они отпустили обиды и заново взглянули друг другу в глаза, дом его наполнился светом, уютом и добром. Кира изо всех сил старалась сделать его счастливым, так почему бы ему не сделать того же для неё?
- Смогу, - решительно ответил он. – Счастье, так счастье, - выдохнул Дима, целуя её в шею. Кира благодарно улыбнулась и обвила его шею руками.
- Пойдем пить чай? – предложила, потеревшись носом о его шершавую щеку.
- А как же фильм? – вскинул брови Молотов.
- Подождет фильм, - уверенно заявила Кира. Подождет. И фильм, и все остальное. Она хотела проводить с Димой как можно больше времени, быть с ним, любить его, растворяться в нём. Быть его опорой и поддержкой, быть его тихой гаванью, куда бы он приходил уставший за день. Она многое переосмыслила и очень верила, что и Дима – тоже.
- Устала? – спросил Дима, когда они допивали уже по второй чашке чая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Димка зашел в кондитерскую после работы и купил круассаны с шоколадом, которые они тут же и умяли.
- Немного, - приподняла уголки губ Кира, переместив ладошку с его плеча чуть выше, игриво растрепала его волосы. Они сидели рядом, соприкасаясь плечами. – Но мне сейчас очень хорошо, - обвив за шею, она приблизила свое лицо к его, а затем коснулась его губ своими.
Дима нежно прикусил нижнюю губу Киры и тут же провел по ней языком, потом снова прикусил и снова лизнул. Золотова прикрыла глаза от удовольствия… Внутри нее поднималась сладкая и мучительная волна желания. Это было так странно… Ощущать нежные прикосновения Димы… как раньше. Без боли и слез…
Кира томно вздохнула и откинулась на руку Димы, утягивая его за собой. Чувствовала, как ее тело откликается на каждое его движение, как сердце ускоряет свой ритм, как сбивается дыхание… По венам растекалось тепло. Дима неторопливо, лениво целовал её. Как никогда прежде…
- Ты безумно красивая, - на мгновение прервав поцелуй, произнес он, глядя на слегка разрумянившуюся Киру.
- М-м-м, - еле слышно застонала она. – Дима…
Молотов, чувствуя, как от каждого прикосновения к нежной, бархатистой коже Киры, желание обладать ею становится все сильнее, снова впился в ее губы развязным, похотливым, чуть жестким поцелуем. Почувствовав, как Кира, подхватывая его порыв, отвечает с той же яростью, глухо зарычал и стал опускаться губами ниже, оставляя на шее красноватые метки своей страсти. Найдя отдающую биением пульса венку, Дима провел по ней кончиком языка, а затем слегка отстранился и дотронулся до места, на котором только что были его губы, пальцами.
- Я люблю тебя, - выдохнула Кира.
- И я тебя люблю, - поймал ее кисть Дима и, поднеся к своим губам, поцеловал в раскрытую ладошку.
Ладони его заскользили по ее телу, пробегая от живота к плечам, по рукам, бокам, задевая холмики упругой груди. Кира почувствовала, как по ее коже пробежала волна мелких мурашек, а внизу живота стало болезненно ныть, будто там завязался тугой комок, который с каждым касанием Димы к ней становился все больше и усиливал пульсацию. Захотелось немедленно избавиться от одежды, прижаться всем телом к нему, почувствовать его властные ласки, отдать ему себя полностью, без остатка, до последней капли, последнего стона.
Потянувшись к пуговичкам на рубашке Димы, Кира дрожащими пальцами расстегнула две верхние, а вот третья, упорно не желавшая поддаваться её рукам, чуть не довела ее до отчаянья. Кире до жути хотелось прикоснуться пальцами к Диме, поцеловать его плечи, грудь, ощутить тепло… Сейчас это казалось не просто важным, а жизненно необходимым, таким же, как и воздух, которого почему-то было катастрофически мало.
- Подожди, – целуя Киру в плечо, проговорил он. – Дай я сам. - Дима быстро расправился с оставшимися пуговицами, и Кира наконец смогла коснуться его обнаженного тела, что показалось ей сродни глотку живительной влаги в знойный летний день.
Пробежав пальчиками по его груди, Кира полностью освободила его торс от одежды и, опустив веки, блаженно вздохнула, почувствовав под ладонями горячее тело мужчины. Нежно, едва ощутимо, провела короткими ноготками вниз вдоль его позвоночника, а затем снова скользнула руками вверх.
Дима припал к ее груди похотливым, дерзким поцелуем. Чуть прикусил вишенку соска, тут же лизнул, ощущая прилив дикого, неуемного желания. Кира негромко застонала. Она не осознавала, что ее тихие, хрипловатые стоны действуют на Диму подобно вирусу, проникающему в кровь, что ее неосмысленные движения, заставляют его разум отключаться, а сознание - откликаться лишь на ее манящий аромат и нежность ее бархатистой кожи.
- Никому тебя не отдам… - покрывая поцелуями грудь и живот Киры, прорычал Дима. – Никогда…
- Не отдавай… - сорвалось с её губ. – Не отдавай… - исступленно гладя его по крепким плечам, словно заклинание повторила она.
Не раздумывая, Дима освободил Киру от одежды.