Все равно идея автономной колонии в Кузбассе уже завоевала авторитет, уже имеет своих почитателей.
Постепенно дела налаживаются. Бюро пополнено утвержденными Себальдом товарищами. Опубликован проспект АИК Кузбасса. По мнению Себальда, он слишком оптимистичен, но в основном правилен.
Решено выпускать ежемесячник «Кузбасский бюллетень».
Для его первого номера Себальд пишет большую статью о будущей колонии. Он подчеркивает, что Кузбасс не уголок для мечтателей, не способ разрешить проблему безработицы в США. Тем более там не место искателям приключений или ищущим прибыли дельцам. Кузбассу нужны квалифицированные, желающие работать, самоотверженные люди, умеющие смотреть в глаза трудностям и преодолевать их.
Первый номер «Кузбасского бюллетеня» выходит в Нью-Йорке 20 мая 1922 года. С интересом встречают читатели статьи о жизни в Стране Советов. Число желающих ехать в Россию растет. «Кузбасский бюллетень» призывает к сбору денег, одежды, инструментов, медикаментов, книг для колонистов, печатает списки пожертвованного.
Себальд сообщает в Москву, что первые 150 колонистов выезжают из Нью-Йорка. Вскоре трогаются в путь будущие «аиковцы» из европейских стран. Следом выезжают и Рутгерсы, в Берлине к ним присоединяется Бронка.
В один и тот же день в конце мая 1922 года из Петрограда в Голландию были отправлены два письма.
«Дорогой Ян! Я поздравляю тебя с днем рождения и желаю много, много счастья. Мы в Петрограде. И другие из Голландии уже приехали. У нас были Нелл и Коос Фис. Много здесь и американцев. Я ела щи и попробовала маленький кусок черного хлеба. Много черного хлеба я не могу есть, у меня от него болит живот. Я ложусь спать, когда еще светло. Это белые ночи, говорит мама. Мы живем в гостинице «Астория». Здесь ужасно пахнет. Это хлор, говорит папа. Вим не дает мне писать. Целую тебя крепко. Трюс».
Второе письмо получила в Амстердаме мать Нелл Фис, жены голландского техника.
«…Пароход шел к Петрограду мимо Кронштадта. Мы все были на палубе. Трудно передать, с каким глубоким чувством мы смотрели на крепость и приближающийся город. Мы все думали о тех тяжелых боях, которые еще недавно велись здесь. Никогда не забыть, как хорош был Петроград в это светлое утро.
Около девяти часов мы вошли в гавань. У причала стоял оркестр, много молодежи, рабочие в рабочих костюмах, женщины, солдаты, матросы. Мы сначала не могли понять, почему здесь так много народу. Потом нам сказали, что это встречают нас, пассажиров «Варшавы», что петроградцы пришли приветствовать иностранных рабочих, приехавших в Россию.
Когда мы ступили на землю, раздался «Интернационал». Ты знаешь, мама, так торжественно он не звучал никогда.
А потом был митинг. Ораторы говорили, какое большое значение имеет приезд иностранных рабочих для Советской России, какое политическое значение это будет иметь для тех стран, откуда мы прибыли. Мы все чувствовали, что нас принимает первое рабочее государство в мире. И в конце митинга снова раздался «Интернационал». Мы пели его все вместе: американцы, французы, венгры, немцы, голландцы. У меня слезы стояли в глазах.
А потом прошла колонна жителей Петрограда. Они не кричали, не пели, шли молча, и по лицам этих людей можно было угадать, сколько им пришлось перешить. Мы пошли к трамваям, которые ждали нас, чтобы отвезти в город. Мы знали, что была интервенция и гражданская война, знали про неурожай и голод. Но сейчас мы своими главами увидели эти вагоны с пустыми или забитыми досками глазницами окон, увидели дома со следами войны и нужды, увидели мужчин, женщин, детей в одежде защитного цвета. И лишь сейчас мы хоть немного поняли, какое значение имеет то, что мы здесь. Эти впечатления у нас останутся навсегда.
Нас привезли в Смольный. В этом роскошном здании прежде был институт благородных девиц. Во время революции здесь был Петроградский комитет. Мы спим в больших залах. Мы обедаем в огромном зале вместе с русскими солдатами. Обед — это щи и черный хлеб. Завтра мы, вероятно, поедем дальше, для нас заказан специальный поезд. Часть едет в Екатеринбург и оттуда на Надеждинский завод, остальные в Кемерово… Ты не волнуйся за меня. Я рада, что я здесь».
Когда Себальд после полугодового отсутствия вернулся в Россию, в стране начала осуществляться новая экономическая политика. Все силы и средства были брошены на то, чтобы восстановить промышленность, облегчить жизнь обнищавших во время войны крестьян и рабочих. Но Ленин говорил, что в настоящее время невозможно ни содержать все предприятия, ни восстановить крупную промышленность целиком, что надо выделить то, что лучше оборудовано, что обещает большую производительность, большую отдачу. В первую очередь стране нужен был уголь. Договор с группой Рутгерса был поэтому крайне своевремен.
«…Несомненно, что Надеждинский завод на Урале, с одной стороны, и Кемеровские копи, с другой, являются предприятиями высокой государственной важности и поддержка их чрезвычайно необходима.
…Условия текущего хозяйственного года с особой наглядностью показывают нам, что своими собственными средствами мы не можем посягать в ближайшее время на развертывание таких крупных хозяйственных единиц, почему и весь договор с экономической точки зрения является для нас крайне целесообразным», — писал председатель Госплана Кржижановский заместителю управляющего СТО В.А. Смольянинову.
Но объем работ, предусмотренных договором с группой Рутгерса, был очень велик и требовал больших капитальных вложений, невозможных при существовавшем финансовом положении, Кржижановский предлагал:
«…Немедленно прекратить набор новых рабочих в Америке, вызвать членов правления — американцев для переговоров здесь, на месте, и переделать весь договор, задавшись гораздо более скромными целями; разработать деловую программу будет, конечно, нелегко, но все же эта задача разрешима, в особенности по отношению к Сибири, где больше всего нуждаемся в надлежащим образом подготовленных рабочих и техническом персонале».
Между тем СТО назначил своим представителем в правлении АИК Кузбасс вернувшегося из Америки русского В.С. Шатова. После Октября он отказался от своих анархистских заблуждений и отдался делу революции. Себальд, приехав из Петрограда в Москву, поспешил встретиться с ним.
Из разговора с Шатовым становится ясным, что прежниг договор нужно переделать и присутствие Себальда для этого необходимо.
А из Кемерова поступают тревожные сообщения о спорах, серьезных конфликтах между американскими сезонными рабочими и местными руководителями Кузбасстреста. Необходимо немедленное вмешательство. В начале июня Хейвуд выезжает в Кемерово Себальд остается в Москве, чтобы закончит работу над изменением договора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});