– Ну что же, девочка? – ласково спросил папаша Нерон. – Что ты на это скажешь? Может быть, ты не захочешь принадлежать человеку, чья голова когда-нибудь достанется палачу…
– О нет! – ответила малышка. – Я согласна!
Картуш медленно выбрался из-за стола, подошел к девушке и сжал в своих руках ее сплетенные пальцы.
– Это правда? Ты согласна стать моей? Ты смогла бы меня полюбить?
– Я всегда тебя любила. С тех самых пор, как я поняла значение этого слова, я только о тебе и мечтала. Я стану твоей женой, даже если мой отец будет против.
– А почему это я должен быть против? – взревел папаша Нерон. – На следующей неделе мы отпразднуем свадьбу, и я устрою вам такой роскошный пир, какого вы никогда и не видели, тем более что платить за все будет мой зять.
В знак согласия Картуш снял со своего мизинца кольцо, украшенное чудесным бриллиантом, и надел его на безымянный палец своей нареченной.
– Великовато немного, – со смехом заметил он, – но я тебе еще столько их надарю…
Бледная, с побелевшими губами, позабытая всеми Жаннетон, пятясь, отступала в глубину комнаты. Ярость и ревность терзали ее пылкое сердце. Спрятавшись в темном углу за камином, она внезапно выхватила из-за корсажа тонкий острый нож и, подобравшись, приготовилась напасть на человека, так бессовестно ее бросившего.
Вдруг чья-то рука легла на ее руку и остановила несчастную.
– Нет! Этим ты добьешься только одного – все остальные на тебя набросятся! Надо действовать совсем не так!
Подняв на говорившего безумный взгляд, она узнала Дюшатле.
– О чем ты?
– О том, что месть удается куда лучше, если не пачкать рук, и в некоторых случаях она может даже принести выгоду. Надо только суметь выждать. Я-то всегда умел ждать… Делай, как я, и я помогу тебе. Ты не хуже меня самого знаешь, что я люблю тебя.
– Это правда… – безжизненным голосом прошептала Жаннетон, – ты-то меня любишь…
3. Гревская площадь
С некоторых пор Картуш каждую ночь устраивался на ночлег в другом месте, потому что – тоже с некоторых пор – его преследовали необъяснимые неудачи. Огромное число сообщников, которыми располагала его шайка, бесспорно, давало ей большие возможности, но вместе с тем возрастала и опасность предательства. Был май 1721 года. За две недели до того Картуш, действовавший с шестью своими людьми в особняке финансиста Пари-Дюверне, попался в ловушку и обязан был своим спасением лишь собственной невероятной ловкости, которая позволила ему снова убежать по крышам. Но двое из его людей, Малыш Жан и Смельчак, остались в руках полиции. И Картуш был встревожен.
Мари-Антуанетта, которая стала его женой три месяца назад и которую он, из соображений безопасности, заставлял по-прежнему оставаться в родительском доме, переживала страшные дни. Она каждый день боялась услышать оглушительный шум, возвещающий о том, что Картуш пойман, и каждый раз, встречаясь с мужем, умоляла его позволить ей до конца и во всем разделить его судьбу.
– Луи, эти дни, заполненные ожиданием, эти ночи без тебя – настоящая пытка, – говорила она. – Я могу пойти с тобой, могу каждую ночь перебираться на новое место.
– Не говори глупостей, милая моя! Ты не создана для такой ужасной жизни. Оставайся здесь, чтобы я знал, что ты в безопасности, так по крайней мере у меня на сердце спокойно и есть уголок, где я счастлив!
– Неужели нам всегда придется так жить? Я хотела бы стать такой же женой, как все другие, жить с тобой и чтобы у нас были дети.
– Все это будет… и скоро! Я прошу тебя потерпеть еще полгода, всего-навсего каких-то шесть месяцев, а потом мы уедем.
– Куда?
– Далеко… очень далеко! На Американские острова. Говорят, это настоящий рай. У нас там будет огромное поместье, у нас будут рабы, и они станут тебе угождать, как принцессе. Но для этого надо много денег.
– Полгода? И не больше? Ты обещаешь?
– Обещаю! Потерпи…
По правде сказать, ему самому терпение давалось куда труднее, чем его молодой жене, потому что он утратил ту счастливую веру в себя, которая раньше давала ему силы. Кое-кто из его людей казался ему не слишком надежным. Что с ними – испугались или дали себя подкупить? Он не мог решить, в чем правда, и никаких доказательств того или другого у него не было. А для того чтобы собрать необходимые доказательства и после этого наказать провинившихся, уже не колеблясь, ему тоже надо было ждать, ждать, ждать… Однако ждать пришлось не так долго, как он рассчитывал…
Темнело. Узкая, глубокая, словно колодец, улица Фоссе-де-Нель погрузилась в непроглядный мрак. Картуш двигался медленно, заложив руки за спину и напряженно прислушиваясь. Он собирался провести ночь в трактире «Маленького мавра» и остановился у его дверей. Но в ту самую минуту, как он собрался переступить порог, ему показалось, что в нескольких шагах позади него промелькнула и замерла чья-то тень.
Он двинулся дальше, сделав вид, будто передумал, но чуть подальше снова остановился и обернулся. На этот раз сомнений не было: не меньше десяти человек поспешно укрылись в тени двух ворот, расположенных друг против друга. И тогда, внезапно охваченный страхом, Картуш пустился бежать изо всех сил.
Добравшись до угла, он свернул на улицу Бурбон-ле-Шато, потом, в поисках норы, в которую он мог бы забиться, бросился бежать по маленькой улочке Кардиналь. И тут он увидел на втором этаже одного из домов открытое окно. По трубе можно было без труда до него долезть, и Картуш, гибкий, словно кошка, вскарабкался наверх, перешагнул через перила балкона и оказался в элегантно обставленной спальне. Его бурное появление было встречено испуганным криком.
Сидевшая у туалетного столика красивая дама зрелого возраста, распустив по плечам волосы, примеряла перед зеркалом драгоценности. Она так резко поднялась, что выронила из рук на ковер шкатулку.
– Бога ради, сударыня, не надо больше кричать, – попросил Картуш. – Клянусь, я не причиню вам зла.
И, желая доказать правдивость своих слов, он собрал украшения, сложил их в шкатулку и поставил ее на туалетный столик. Дама изумленно смотрела на него.
– Как благородно! Но кто вы такой?
Поклон, который отвесил ей разбойник, сделал бы честь и самому регенту.
– Я – Картуш, сударыня. Меня преследуют лучники. Если они меня схватят, можно считать, что я уже покойник. Но, – прибавил он, выхватив из кармана пару английских пистолетов, – мне хотелось бы предупредить вас, сударыня, что я умру не один. Мы уйдем вместе…
Вместо ответа дама рассмеялась:
– Да уберите же свою артиллерию, юноша, она вам не понадобится. Я жена маршала Буффле, и подобные орудия не производят на меня впечатления. Вы говорите, вас преследуют? Я готова вам поверить, но чем я могу вам помочь?