В 2009 году на Броуд-пике очень «массовая» была экспедиция — Свергун, я и повар. Броуд-пик — сосед К-2. Относительно «маленький» восьмитысячник (8047 м). Маршрут — классический — логичный, безопасный. Но, как обычно, надо ловить погоду. В тот раз нам не повезло. Занесли снаряжение в штурмовой лагерь. Попали в ненастье. Томительное ожидание «окна». Никакого просвета. Попытались раз на гору выйти, второй — непогода не пускает. Никто не выходит наверх из тех экспедиций, кто еще надеялся проскочить. Дождались погоды только терпеливые иранцы. Высидели свое и в конце концов сходили на гору. У нас такой возможности не было. Вообще, если едешь в Каракорум, обратные билеты надо брать или с запасом, или с открытой датой вылета. Чтобы можно было дождаться погоды. Так же, кстати, и на К-2. Там тоже погода — постоянная проблема восходителей. Мы ждать не могли — пришел караван. Отослать этот и вызывать следующий — не хватит денег. Билеты на самолет пропадут. Мы и так немалый убыток понесли — снегом занесло палатки со всем содержимым: пуховками, веревками, рукавицами и т. д. Переглянулись — снаряжения жалко, конечно, но это дело наживное. Новое можно купить. А жизнь не купишь.
Тринадцать раз я поднимался на восьмитысячники и семь отступал… Вершины, где побывал, живут в памяти радостями, трагедиями, трудностями, ошибками, курьезами, встречами, великолепными видами. Рассказывать — никакой книги не хватит. Кроме высотного полюса, Канченджанги и Лхоцзе, это Аннапурна (1996 г, м-т Бонингтона), Нанга-Парбат (1997 г, м-т Кингстофера), Шиша-Пангма (1998 г, классика), Чо-Ойю (2004 г, классика). В каком-то смысле каждая из них тоже — мой Эверест. Потому что, как и главная Гора, поднимала над равниной будней, дарила ни с чем не сравнимое: «Я это смог!».
ЧАСТЬ ІІІ
КАВКАЗ — ВТОРАЯ РОДИНА
ГОРЫ ПЕРЕМЕН
Кавказ — первые настоящие горы, которые я увидел. Если бы тогда, в середине шестидесятых, кто-то сказал мне: «Ты взойдешь на большинство этих вершин по самым сложным маршрутам» или «Через пятнадцать лет ты будешь неделями не слезать с Эльбруса, чтобы взойти на Эверест», — я бы воспринял прогноз как должное. Юность не признает (и правильно делает!) слов «нереально», «невозможно», «непреодолимо». К тому времени я уже понял, что хочу ходить в горы, подниматься на самые знаменитые и крутые. А вот если бы услышал, что с конца XX века буду приезжать на Кавказ из другой страны… Что по Главному Кавказскому хребту пройдут границы… Что в несуществующем альплагере «Баксан», где я успею поработать инструктором, расположится пограничная застава… Что на Шхельдинском и Южношхельдинском ледниках придется опасаться быть ограбленным или уведенным за перевалы в рабство… Что в штольнях Тырныаузского вольфрамо-молибденового комбината будут прятаться террористы… Ни за что бы не поверил!
Сегодня Кавказ во многом другой. Впрочем, разве только Кавказ? Мир стал другим. Горы — они ведь не просто природа, складки земной поверхности. Там сходятся, пересекаются, сталкиваются, высекая искры, геополитические, экономические, военные и прочие интересы. Опасности, с которыми встречались вскоре после революции, в двадцатых-тридцатых годах прошлого века первые советские экспедиции, снова подстерегают в горах путешественников. Один из зачинателей советского альпинизма, мой земляк Михаил Погребецкий провел семь украинских экспедиций на Тянь-Шань. Каждую сопровождали отряды вооруженных красноармейцев. За любым поворотом на исследователей могли налететь банды басмачей — перестрелять, ограбить, увести в рабство. Все, увы, повторяется на нашем витке спирали.
Мой товарищ киевлянин Игорь Чаплинский (для друзей — Чапа, знакомый читателю по рассказам о восхождениях на Аннапурну и Дхаулагаири) летом 2000 года в киргизском ущелье Каравший на Западном Памире попал в плен к моджахедам. Хотел с тремя друзьями-ростовчанами пройти несколько интересных маршрутов. Ребята сделали тренировочное восхождение. На следующий день отдыхали. После обеда лежали на травке, загорали, наслаждались принесенным снизу арбузом. Но как же все в этой жизни хрупко и относительно! Только что была благодать. Солнышко, река, вершины. Вдруг — выстрелы! Подбегают какие-то мужики в камуфляже. Бородатые, всклокоченные, с автоматами: «Ложитесь на землю! Руки вперед!». Легли. Что дальше — неизвестно. «Сколько вас? Что вы тут делаете?», — обращаются по-русски, но с сильным акцентом…
Так один из сильнейших восходителей Украины неожиданно для себя в горах оказался лицом к лицу со стихией еще более опасной и непредсказуемой, чем горная. Вместе с Чаплинским и его друзьями-россиянами заложниками боевиков стали четверо американцев, шестеро немцев, два гида из Ташкента… Игорь очень сдержанно говорил о поведении оказавшихся в плену альпинистов. Сказал лишь, что все держались достойно. От мысли о побеге он довольно быстро отказался, хотя в первый день строил разные планы. Убежать можно, а что потом? Он убежит, а кого-то из оставшихся бандиты расстреляют, чтобы остальным было неповадно. Что собой представляли эти люди? Говорили, что по национальности они — узбеки и воюют по идейным соображениям. Но есть и наемники, есть боевики из Афганистана. Их цель — свержение в Узбекистане существующего режима и установление шариатской республики. Такой, какую создают в Афганистане талибы. В горах они — как дома. Рассказывали, что зимой ходят из Афганистана в Таджикистан по ледникам в районе пика Коммунизма. А это не шутка даже для опытных альпинистов. За три дня плена Игорь ни разу не видел, чтобы боевики мылись. Зато намаз справляли пять раз в день. Один караулит пленников, двое читают молитвы. Тщедушные, лохматые, грязные, они с гордостью говорили: «Мы — воины аллаха, живая смерть!». Старший — афганец, по-русски совсем не понимал. Чумазый, вонючий, и вдруг — холеные, явно не знающие физической работы руки. Все боевики были довольно молоды — не старше тридцати. Двое — явные убийцы. Это чувствовалось по тому, как они по-волчьи двигались, как страховали друг друга, ни на секунду не оставляя открытыми «тылы», хоть и знали, что пленники безоружны. Еще один — безусый мальчик. Интеллигентный, начитанный. Родом из Башкирии. Цитировал по-русски Коран, рассказывал о его переводчиках. Старшие обращались к нему «Хамза», но это не настоящее имя.
Бандиты исчезли так же внезапно, как и появились. Вечером еще держали ребят под прицелом, а на рассвете следующего дня оказалось, что их нет. Альпинисты плохо представляли происходящее, но в том, что каждую минуту по ним могут открыть огонь, сомневаться не приходилось.