городе, где есть Арка Благородства – это две натиры – натира до дня Основания и натира после, когда и происходили торжества в честь Праздника. И в эти дни было принято торжественно проходить Арку – юношам и девушкам, только-только вступающим в жизнь, в совершеннолетие, или людям, по какой-то причине так и не прошедшим обряд совершеннолетия, или тем, кто уже был под сводами Арки и кто не доволен ее решением (без определенных изменений в жизни это бессмысленно, но упрямцы такие находились), то есть попытать счастья впервые или еще раз и понять, кто они такие (в обычном «темном» режиме прохождение Арки для новичков может быть опасно). И Арка Благородства пропускала через себя соискателей и кому-то давала надежду, новое рождение, а кому-то оставляла прошлое. Как мы знаем, обмануть ее можно. Но всех хитрецов Арка рано или поздно наказывала. И, надо сказать, делала это очень жестоко.
Но Ларс надеялся, что все будет хорошо. Арка осенит своей благодатью Нэя и, быть может, поможет понять, кто же такой этот парнишка. Сирота, выросший в приюте дядюшки Отоя в Аркете, волею судьбы заброшенный в Орсу, нашедший здесь, можно сказать, второй дом и семью в лице Ларса Торсена и пока еще не задумывающийся о своем прошлом…
Но совершенно неожиданно мысли Ларса прервал вздох разочарования.
Что?
Как это так? Нэй – сошо?
Быть такого не может!
А сам Нэй стоял на площадке после выхода и выглядел немного обескураженным. Он вышел, как и многие до него, осененные, очень быстро, но как оказалось, это не было особой приметой.
Он ничего не почувствовал, а люди ничего не увидели.
– Совсем ничего? Ни какого-то ореола, ни искорки? – пробормотал Ларг.
– Ничего, – испуганно проговорила Лайза. Не расстроенно, а именно испуганно…
А Нэй спустился к Учителю и к Лайзе, высказывая своим лицом все непонимание происходящего. Почему-то и он сам думал, что не простой он парень (как, впрочем, многие идущие под Арку). Но чтобы так…
– Ну, ну. Не падай духом, ученик. Люди ведь живут, и ничего, – попытался подбодрить Нэя Ларс.
А Нэй замер. И, кажется, совершенно не слышал слов Учителя. Он хотел было обнять Лайзу, скрыть тем самым капельки слез в своих глазах, но увидев идущих к нему, остановился.
Братья Лайзы и ее отец соперниками Нэю не были, хоть и выглядели грозно. Вот как раз тот случай, когда чувствуешь свое превосходство даже без самоуверенности. Он не собирался драться, но он знал, зачем идет эта процессия.
Они подошли. И отец Лайзы, довольно бесцеремонно схватив дочь за руку, подтолкнул ее к братьям:
– Домой! – и, уже обращаясь к Нэю, проговорил без всякой мягкости в голосе: – Извини, парень. Но теперь забудь дорогу к нашему дому! Сунешься, все кости переломаю! – и, развернувшись, быстро зашагал прочь…
– Не стоит! – Учитель крепко схватил Нэя за руку. – У тебя еще будет время или вернуть, или забыть.
Нэй было дернулся, но рука учителя оставалась такой же крепкой, неподвластной его возрасту. И Нэя отпустило…
Или он просто кое-что вспомнил?
Может, деньги откроют двери, только что захлопнувшиеся прямо перед его носом? За мгновение до счастья?
Но ведь нужно много денег!
А они есть! Деньги эти. Только руку протяни.
Или согласие дай. И все – пятьсот полных дукатов станут твоими!
Но станет ли от этого легче?
Нэй несколько раз вздохнул, успокаивая себя. Разогнал в голове плохие мысли. Уроки медитации и та же «Дорога в Небо» неплохо ему помогли. Даже не заметил, как учитель отпустил его руку…
Он не очень доверял Сатру, точнее, совсем не доверял, но Лайзу он любил больше, чем возможность оказаться в опасности, и надеялся, что девушка тоже любит его. Поэтому стоило рискнуть…
Вот только учителю говорить не стоит. Не поймет или отговаривать начнет. Или еще что… Хорошо, что он мысли не читает. А у Нэя в голове такое!
– Ты в порядке?
– Да, Учитель. В полном.
– Я думал, ты за ними рванешь.
– Была мысль. Но их трое, а я один. Да и что бы драка дала?
– Ты бы потерял Лайзу окончательно!
– Думаете, есть шанс, Учитель?
– А ты его удиви! Покажи, что достоин ее, несмотря на отсутствие крови. Ради женщин мы порой готовы горы свернуть! – «Или глупость совершить», это Ларс уже про себя добавил.
– Женщины – наша сила и наша слабость. Но ради любимых женщин…
Учитель взъерошил короткую прическу ученика. Слишком много книг читает. Слишком умен, наблюдателен и уже опасен. Ему бы хороших школьных учителей да мастера рукопашного боя зрячего. Ага, нашли уже. А так ведь все на грани, все на грани.
А сейчас что-то явно задумал. А Ларс его еще и подбодрил. Впрочем, вмешиваться он не будет. Нэй уже взрослый, так что дорогу пусть сам выбирает…
Ну, а там будь что будет.
– Пойдем, выпьем, ученик. Ведь, несмотря ни на что, ты сегодня стал взрослым. А это нужно отметить. Обмыть, так сказать.
***
Историческая справка
Деньги и измерительные меры Каракраса
Деньги Каракраса
Полный дукат – самая большая (по покупательской способности) золотая монета (диаметр 26; 30; 34 миллема) Восьми королевств. Аверс всегда един, и чеканится на нем Столп Королевы Альфины – самая высокая скала Межевого вала, надпись: «Нет ничего превыше Веры!» и номинал монеты. На реверсе чеканится лик Короля того Королевства, где дукат отчеканен, с надписью его Имени. Все дукаты одного размера, одного веса и имеют хождения по всем Восьми королевствам, также не запрещены к хождению и на западе от Межевого вала, в землях эльфов.
Монеты малого диаметра имеют номинал в 1 и 5 дукатов, самые распространенные. Монеты среднего диаметра имеют номинал в 10 и 20 дукатов. Самый большой диаметр принадлежит монете в 50 дукатов. Эти монеты по весу самые тяжелые и редкие. Еще их называют фифами. Почему? Могу рассказать историю.
Лет сто пятьдесят или двести назад, не так уже и важно сейчас, в Мир Рошанском гулял и кутил молодой купец. Наследство получил. Каждый день в ресторанах и дорогих трактирах он появлялся с новой девушкой, женщиной, пассией. И при этом всегда, каждый день, расплачивался монетой в 50 дукатов, видимо, усопший родитель именно в таком виде оставил ему наследство. Причем сопровождал плату всегда единственной фразой:
– Это для моей фифы!
Так продолжалось месяца два, ну, может, три, после чего молодой купец пропал. Потом говорили, что он разорился и свел счеты с жизнью, повесившись в родовом уже трижды заложенном доме. Кутить у него ума хватало,