было интересно, с кем она общается. Всех в школе она считала невыносимо скучными – всех, кроме Лэндона, конечно.
– Привет.
Она оглядела меня сверху донизу – от макушки и до подошв моих туфель.
Я ненавидела то, как она смотрела на людей. Так, словно она рассказывала анекдот, а их посредственная жизнь была его кульминацией. Затем она тихонько хихикала и снова смотрела в глаза с угрожающей ухмылкой.
– Итак, что у вас с Лэндоном? – спросила она, скрестив руки.
Жевательная резинка у нее во рту лопнула самым драматичным образом. На ее губах, как и всегда, была красная помада, и она улыбнулась мне совершенно неискренней улыбкой. Это больше напоминало угрозу.
– О чем ты?
– Похоже, что после той вечеринки вы двое… не знаю. Похоже, между вами что-то происходит. Я видела, как вы, ребята, болтались у шкафчиков несколько дней назад. Вы казались… близкими.
– Ничего не происходит.
Я взглянула на часы на стене, отчаянно ожидая начала урока. Падение Римской империи было более приятной перспективой, чем разговоры с Моникой.
Моника продолжала смотреть прямо на меня. Интересно, она вообще моргает? Ее глаза всегда были бдительны и сосредоточены на добыче, словно она была готова напасть в любую секунду.
Она заправила волосы за ухо.
– Ты говорила так и насчет той ситуации в шкафу.
– Ничего не происходит. Как я уже сказала, между мной и Лэндоном нет никаких отношений.
– Тебе необязательно это скрывать, Шей. – Она рассмеялась, перекинув волосы через плечо. – Я его бросила, и почти о нем не думаю.
Что ж, лгать она не умеет.
Она вытащила тюбик помады и поправила макияж.
– Я просто хочу убедиться, что ты в порядке. Знаешь, эта история с твоим отцом…
Я подняла бровь.
– О чем это ты?
– Ну… – она понизила голос и наклонилась. – Он ведь сидел в тюрьме за наркотики.
У меня в животе образовался узел – я не представляла, откуда она это знает. В этом была вся Моника. Она многое знала. Она знала все.
Я прочистила горло.
– Какое это имеет значение?
– Причина в Лэндоне. Конечно, это не мое дело, – раньше это никогда ее не останавливало, – но ни для кого не секрет, что у него есть трудности. В последние несколько месяцев у него начались проблемы с наркотиками. Вот почему мы расстались. Я не могла справиться с тем, как он себя уничтожает.
Я приподняла бровь, в то время как узел в моем животе нестерпимо сжался. Я могла смириться со многими вещами, но наркотики не были одной из них. Это был мой предел.
– Что? Но я не видела никаких признаков…
Слова оборвались, и я замолчала. Я не видела причин продолжать этот разговор, потому что, в конце концов, все это не имело значения. Я не хотела выслушивать полуправду Моники. Я знала, что она была самым мстительным существом в мире. Доверять ей было все равно что доверять политикам: это всегда заканчивалось большим скандалом.
Когда она не могла добиться своего, она начинала действовать. Она закатывала истерики, устраивала сцены. Меньше всего мне хотелось погружаться в ее мир – ее и Лэндона.
– Как я уже сказала, Моника… Между мной и Лэндоном ничего нет. А если бы и было, ты узнала бы об этом последней.
– Что ж, хорошо. Я просто хотела, чтобы ты знала. Мы, девочки, должны заботиться друг о друге.
Конечно, Моника. Я уже слышу «Girl Power» Spice Girls.
Звонок на урок освободил меня от этого мучительного разговора.
Моника ярко улыбнулась своей злобной улыбкой.
– Но раз уж между вами ничего нет, я спокойна.
Она обернулась и, прежде чем учитель начал говорить, прошептала через плечо:
– Кроме того, у него маленький член.
Что ж, ладно. Очередной факт, который я не хотела знать.
15
Лэндон
– Ты наркоман? – выпалила Шей, усаживаясь напротив меня в столовой.
Я хмыкнул.
– Я задаюсь этим же вопросом каждый день.
– Я серьезно, Лэндон. Ты зависим?
Ей не нужно было сообщать мне о своей серьезности, ее глаза говорили сами за себя. Она была напряжена, и все ее маленькое тело выглядело твердым, как камень, когда она смотрела мне в глаза.
– О чем ты, черт возьми, говоришь? – спросил я.
– Просто скажи мне правду, потому что если это так, то я от всего отказываюсь. Я не хочу продолжать наше пари, если ты все время пьян или под кайфом. Я не хочу иметь ничего общего с подобными вещами, ясно?
Ее голос надламывался от отчаяния. Я понятия не имел, откуда взялись эти бурные эмоции, учитывая, что недавно мы шутили про мои уши Дамбо.
Увидев, насколько она серьезна, я немного выпрямился. В последнее время единственным, чего я по-настоящему ждал, была возможность подколоть Шей – это помогало мне сохранять ясность разума. Но, основываясь на ее реакции, я понял, что сейчас не время для сарказма.
– Нет, – сказал я спокойно.
– Не лги мне, Лэнд. Пожалуйста.
Последнее слово с болью сорвалось с ее языка.
Что это было, Цыпленок? Маленький проблеск несовершенства?
– Клянусь, Шей. Раньше я употреблял, но бросил после того, как Ланс…
Я закрыл глаза на пару секунд и выдохнул. Снова открыв их, я посмотрел прямо на Шей.
– Ты же читаешь людей, верно? Посмотри мне в глаза и скажи, лжет ли сидящий перед тобой парень. Расскажи мне, что ты видишь.
Она прищурилась, не сводя с меня глаз. Она внимательно впитывала меня, и мы просидели так несколько секунд, прежде чем она моргнула и отвела взгляд.
– Прости, – пробормотала она, вставая из-за стола.
– Откуда ты это взяла?
– Моника говорила что-то о…
Моника. Ну конечно. Я должен был догадаться.
– Это должно было стать первым тревожным сигналом.
Шей поерзала на стуле.
– Вы все еще вместе?
– Мы никогда не были вместе.
– Скажи об этом ей, – фыркнула она, проводя рукой по волосам.
– Поверь мне, я говорил. Послушай, я не употребляю и не собираюсь делать это впредь. Пока мы продолжаем наше пари, я обещаю, что не буду делать ничего подобного, хорошо? Клянусь. Я знаю, что слово твоего заклятого врага ни хрена не значит, но, как бы то ни было, я его даю.
– Значит, – прошептала она, как всегда робко.
Она отвернулась и пробормотала извинения, в которых я не нуждался. Моника умела забираться в душу. Она могла отравить мысли человека всего парой слов.
– В таком случае, игра продолжается, – сказал я, бросая ей морковку.
Она поймала ее, откусила, пожала плечами и пошла прочь.
– Поймай меня, если сможешь.
Не волнуйся, Шей Гейбл. Смогу.