сделал эту панель для тебя. Я же вижу, что он тебе нравится.
– Спасибо, – Доминика смутилась, однако спорить не стала, ведь он действительно нравился ей, она испытывала к нему нежные и трепетные чувства. Когда он рядом, она забывала обо всём, а без него окружающая обстановка пустела. – Вы видите его именно таким?
– Да. Он действительно напоминает мне ангела с обрубленными крыльями. Сама подумай, застрять в таком месте… да даже злейшему врагу такого не пожелаешь. А крылья, это его обрезанная жизнь, – Аристарх Георгиевич и Ника медленно направились в дом, не прерывая обсуждения. – Я бы желал для него лучшей участи. Но что я могу поделать, если даже Ангел бессилен в данном вопросе? – сказав это, он медленно направился к лестнице, а Ника вернулась в свою комнату и присела на кровать. Она смотрела на панель и гладила её руками, проводила по гладким линиям изображённого Адриана, его крыльям. Она с тоской думала о том, что он застрял тут на неопределённый срок и ещё вместе со своими мучителями. Если они заслужили подобного наказания, то чем провинился ребёнок? Или в Небесном царстве (Ника решила так назвать место обитания Ангела) на его счёт есть другие планы? Она не знала и не могла знать ответа на данный вопрос, но она с тоской думала о том, что такой прекрасной душе уготована такая участь.
Глава 13
На следующий день погода совсем не радовала. Шёл проливной дождь, иногда раздавался раскат грома, однако он был где-то далеко. Ника практически не покидала свою комнату, она тосковала и думала о том, что ей надоело быть в этом странном мёртвом мире. Она устала уже ждать прихода Ангела. Но в тоже время, она боялась дня, когда он придёт. Ведь тогда ей придётся расстаться с Адрианом, а ей этого совсем не хотелось.
Изгой не приходил. Время неумолимо шло вперёд, и вечером Доминика хотела уже сама отправиться на его поиски, но вспомнив, чем закончились предыдущие вылазки, она осталась в доме, решив, что рано или поздно, он сам её навестит. Когда слабое дневное солнце спряталось за холмами, а на город опустились сумерки, Ника покинула свою комнату и отправилась на кухню, где над новой панелью трудился Аристарх Георгиевич. Горел яркий свет, на столе стоял свежий букет цветов, от которого исходил приятный сладкий аромат. Возле старика уже образовалась горсть опилок, которая от малейшего движения пожилого мужчины разлеталась. Ника, с неподдельным любопытством, наблюдала за процессом творения, она не спешила садиться за стол, чтобы ненароком не прервать работу.
– Ты меня не отвлечёшь, если сядешь напротив, – дружелюбно произнёс старик и взглянул на девушку. Несмотря на убогую внешнюю оболочку, глаза Аристарха Георгиевича были наполнены счастьем. Он оживился. – Ну же, не стой в дверях, как будто ты мне чужая, – Доминика покорно прошла вперёд и села напротив. – Знаешь, в живом мире у меня были внуки. Однако я их практически никогда не видел. Только по присланным фотографиям, – он вздохнул, а живость в его глазах исчезла, и они снова стали пустыми. – Дети решили, будто мы не должны видеться с ними, у них никогда не было времени, чтобы навестить нас… – он перевернул панель, открывая для Ники свою новую задумку. Там были изображены линии нескольких человек, наверняка Аристарх Георгиевич задумал изобразить свою семью. – А что для старика ещё нужно? Чтобы дети его помнили. Это проклятье, когда ты не нужен тем, кого вырастил и когда в старости о тебе некому позаботиться. Мы с Элоной часто тосковали по ним, приглашали их к нам, но всегда получали отказы, – он замолчал, притягивая панель к себе и проводя по ней рукой. По его щеке прокатилась одинокая слеза, и он тяжело вздохнул. – Мой старший сын никогда нас не любил. Он всегда считал, что мы могли бы дать ему больше, а потом и вовсе нас покинул. Перед смертью мы разговаривали с ним всего один раз и то, недолго. Он сейчас перебрался в Польшу и живёт там со своей семьёй. У него двое сыновей, я их никогда не видел. А наша дочка проживает в Москве. Она к нам мягче относилась, однако, когда вышла замуж, мы оказались ей не нужны. Мы мешали её мужу. За всё время она приезжала к нам только раз. Пока я был жив, у неё ещё не было своих детей. Если ты вернёшься в мир живых, никогда не бросай своих родителей. У них кроме вас никого не будет.
– Так и сделаю, обещаю, – растрогалась Доминика его рассказом, она накрыла своей ладонью его руку и решила подбодрить его, рассказав о том, что сама знала. – Насколько мне известно, Элона Анатольевна живёт у дочери. Она сдала мне свой дом на целый год.
– А я переживал, как она там одна… – на лице старика появилась улыбка, и он потрепал руку Ники. – Хорошо, что о ней вспомнили, – Доминика понимающе улыбнулась и убрала руку, а старик вернулся к своему занятию. Нависла тишина и вскоре Аристарх Георгиевич снова заговорил: – У тебя было там любимое занятие?
– Кататься на велосипеде. На день рождение родители подарили мне такой замечательный велосипед, горный, по последнему писку моды. Когда я катаюсь на нём, то забываю обо всём, мне хорошо, – вздохнула Ника, с тоской вспоминая о своём двухколёсном друге. – Я собиралась его сюда перевезти на первых выходных, но не судьба, как видите.
– Хорошее занятие, – улыбнулся старик. – Я понимаю, как тебе тут одиноко и грустно. Этот мир наведёт тоску на любого, даже самого позитивного человека. Нет никого, кто бы спокойно жил в этом месте. Но, что поделаешь. Такова жизнь.
Он снова погрузился в работу и больше не затевал никаких разговоров. Ника недолго наблюдала за ним, вскоре решив вернуться в комнату. Она достала подаренную панель и снова посмотрела на искусное изображение Адриана. Он нравился ей, несомненно. Она вдруг ощутила, как от одной мысли о нём в её душе наполняется теплота, а тело окутывает приятная слабость. Ей хотелось снова взять его руку, сейчас, в этот самый момент, обнять его, ощутить, что он рядом. От подобных мыслей, её лицо покрыл румянец, и она ощутила, что сгорает от смущения. Она с радостью подумала о том, что её никто не видит и, обняв панель, решила предаться прогулкам по своим фантазиям, рисуя в своей голове воспоминания о счастливых днях дома, о любимых фильмах и придумывая интересные истории, в которых она выступала в главной