Читать интересную книгу Крещение огнем - Грэхем Линн

- Естественно! Поставь себя на мое место! Ведь ты спросила это походя, будто тебе до меня нет никакого дела! - возразил он. - Мне было больно, потому что я люблю тебя, Сара, - произнес он, наслаждаясь каждым звуком ее имени, и по ногам ее пробежала дрожь, но она постаралась не впадать в панику.

- Я хочу тебе верить, но...

- Никаких "но". - Он положил палец на ее вздрагивающие губы. - Я готов всю оставшуюся жизнь доказывать тебе, что это именно так. В Англии я сказал тебе, что уже в первую ночь знал, что сделаю. Я знал, что еще люблю тебя, но не хотел этого показывать. - Он решительно обнял ее, лишая возможности сосредоточиться. - Но я только и думал о том, кто тебя обнимает.

- А как насчет того странного существа, которое лапало тебя в тот вечер? - пробормотала Сара, не позволяя закрыть себе рот.

- У меня нет привычки разрешать себя лапать при всех. - Щеки его потемнели. - Может, это и звучит по-детски, но мне очень хотелось, чтобы ты видела, что есть женщины, которым я небезразличен. Это была гордость, это было...

- ...отвратительно, - безжалостно закончила за него Сара, успокоившись, а его неожиданная улыбка окончательно сбила ее с толку.

- Ты не смогла скрыть свои чувства, и меня это сильно озадачило. Поэтому я и отправился по твоим следам...

- Ты ехал за машиной Гордона?

- Я не думал о том, что делаю... Ты так странно себя повела, - пробормотал он. - А потом появилась Джилли, а потом... какой-то провал. Я уже и не помню, что говорил. Я был уничтожен.

Сара вдруг открыла для себя, что под свитером у него ничего не было. Ее рука скользнула под резинку и жадно гладила теплую, покрытую жесткими волосами кожу. К своему удовольствию, она почувствовала, как от ее прикосновения он задрожал. Впившись пальцами в ее волосы, он заставил ее откинуть назад голову и жадно припал к ее губам. От такого необузданного порыва она чуть не упала. Тяжело переводя дух, он отпустил ее распухшие губы и что-то страстно пробормотал на испанском.

- Дважды мы были близки, - простонал он, - и оба раза я терял самообладание и вел себя как чудовище. На сей раз этого не повторится.

- Ты потерял самообладание? Мне казалось, что ты просто экспериментируешь.

Он с улыбкой поднял ее на руки.

- А я думал, что экспериментируешь ты. Я едва сдержался, чтобы не наброситься на тебя в холле. - Он нахмурился. - Тебя это смущает?

- Меня это восхищает, - прошептала она, прижимаясь к нему щекой. Можешь повторить. И можешь быть чудовищем.

Он положил ее на узкую кровать в голой, почти монашеской маленькой комнатке и тщательно разгладил ее сбившуюся юбку.

- Коктейль здорово ударил тебе в голову. Думаю, сегодня лучше воздержаться.

- Почему?

Выведенная столь жестоко из состояния предвкушения чувственного удовольствия, она ухватилась за его свитер, пытаясь удержать его около себя.

- Завтра ты еще подумаешь, что я все это специально подстроил. Лучше уж я подожду. - Но во взгляде его были только нетерпение и страсть, и он приспустил штору. - Хочу дать тебе время. Физическая близость для меня не так уж важна, как тебе кажется. Я хочу, чтобы ты была совершенно уверена в том, что именно этого ты хочешь.

- Я хочу тебя. - Глаза у нее увлажнились, и она яростно замигала. - Я так тебя хочу...

- Enamorada... te quiero, te quiero (Любимая... я люблю тебя, я люблю тебя (исп.), - подхватил он и больше не заставил себя уговаривать.

Она уже познала удовольствие манящее и удовольствие жгущее. На этот раз она познала удовольствие, которое не имеет границ и длится вечность. Вихрь чувств закружил ее и унес с собой ввысь, а она все повторяла и повторяла его имя.

Он целовал ее разгоряченное лицо, и наконец она стала постепенно приходить в себя. На смеси испанского и английского он говорил, как ее любит, как не может без нее жить, как никогда не позволит ей оставить его даже на минуту. Рай, настоящий рай. А она лежала и впитывала все это с сумасшедшей, пьяной радостью. Он принадлежит ей, только и безвозвратно ей, она вырвала его из зубов смерти... из рук этих алчных женщин, думала она снисходительно. Теперь она вне конкуренции, и ей дела нет до этих безликих орд.

- Утром поедем в Мадрид, - пробормотал он, не переставая целовать и прижимать ее к себе.

- В Мадрид?

- У нас там дом. - Он посмотрел ей в глаза, еще подернутые чувственной пеленой, и ей вдруг показалось, что он чем-то встревожен. - В Мадриде живет и работает Катарина. Я хочу, чтобы вы познакомились.

- А что, это так срочно?

- Катарина никогда не навязывается. - Он как будто читал ее мысли, и она тут же почувствовала себя вредной девчонкой, собакой на сене. - Дети могут остаться здесь и присоединятся к нам позже, если соскучатся.

- Если? - переспросила она.

- Наши дети вполне самостоятельны.

Это бесспорно.

- Сколько лет твоей кузине? - поинтересовалась она.

- Она на два года старше меня.

- Она разведена?

Он вздохнул.

- Лет десять назад она позволила Люсии запугать себя и вышла замуж за очень богатого американца. Она совсем не похожа на свою мать, и Люсия постоянно усложняет ей жизнь. Джерри тоже не способствовал утверждению ее личности. Он регулярно бил ее.

- О Боже, - ужаснулась Сара.

- В первые месяцы их совместной жизни его жестокость стоила ей ребенка - у нее был нервный припадок, - пояснил Рафаэль. - Но когда она поправилась, Люсия не позволила ей подать на развод. И дело было не только в религии, а и в деньгах Джерри. По брачному соглашению, подписанному Катариной до свадьбы, в случае развода она теряла все. Когда она мне об этом рассказала, я убедил ее бросить Джерри. И оказал необходимую для этого поддержку.

- Я очень рада. Слава Богу, что она тебя послушала. - Сара действительно была за нее рада. - Люсия тяжелый человек...

Они отправились в Мадрид на самолете компании. Сара чувствовала себя настолько счастливой, что ей даже стало страшно. У нее было такое ощущение, будто она сидит на волнорезе. Давно уже не позволяла она своим чувствам разгуливаться до такой степени.

- Мне следовало рассказать тебе о том, что я делала в Труро, - с печальной улыбкой сказала она. - У нас не должно быть секретов друг от Друга.

Ей показалось, что Рафаэль чувствует себя несколько не в своей тарелке. У нее вообще было такое ощущение, что он был как-то странно напряжен в течение всего полета, вместо того чтобы, удобно откинувшись на спинку кресла, спокойно отдыхать. Причем он всячески старался скрыть от нее это напряжение. Но ей не хотелось копаться в причинах.

Он вздохнул:

- Тебе нечего было мне объяснять. Во всем виноват был только я. Я не имел права с тобой так разговаривать. Я тебе чрезвычайно признателен за то, что ты мне все рассказала.

Она удивленно на него посмотрела.

- И ты действительно мне поверил?

- Ты никогда меня не обманывала, но я временами становлюсь очень упрямым. Такое случается, когда у меня появляется идея-фикс, - признал он с веселым блеском в светло-коричневых глазах. - К тому же я очень ревнив, а раньше мне никогда тебя не приходилось ревновать. Хуже мне от этого не стало. О Труро ты можешь рассказать мне сейчас.

Такое смирение вовсе на него не похоже, мелькнула у нее мысль. Что с ним происходит? Но тут она вспомнила, как он не любит самолеты, и ей стало стыдно. Боже, подумала она виновато, он все еще не освободился от этих глупых страхов, а как мужчине ему трудно открыто в этом признаться. Первый раз, когда они летели вместе, он притворился, что спит, и она ничего не заподозрила до тех пор, пока они не ступили на землю, - на нем лица не было. С тех пор он сильно изменился, и ей даже захотелось ему об этом сказать, но чувство такта не позволило ей, это сделать.

Чтобы хоть как-то отвлечь его, она стала нести всякую чушь, но он отвечал односложно, и в конце концов она тоже замолчала. В аэропорту их ждал автомобиль. Сара искоса взглянула на Рафаэля, сидевшего с каменным лицом, и глубоко вздохнула.

- Может, тебе это и неприятно, но мне кажется, что тебе будет легче, если ты выговоришься.

Между его черными бровями образовалась глубокая складка.

- Выговорюсь? О чем ты?

- О твоем страхе к самолетам, - мягко сказала она.

- О чем, о чем? - Какое-то время он смотрел на нее, ничего не понимая, а затем обезоруживающе улыбнулся. - Сара, я преодолел это уже много лет назад.

Она чуть не проглотила язык. Ладно, раз уж он не хочет об этом говорить, то и не надо.

Дом сильно отличался от того, что она по наивности ожидала здесь увидеть. Вместо уютненького pied-a-terre (Маленький домик (франц.) она увидела огромный особняк, упрятанный за массивными высокими стенами.

Слуга открыл двойные двери, и они вошли во внушительный, отделанный мрамором холл. Пораженная, Сара переводила взгляд с мраморных бюстов, установленных на пьедесталах, на ионические колонны.

- Как в музее, - вздохнул Рафаэль с некоторых пор предпочитает этот дом Алькасару. Фелипе разрешил Катарине жить здесь, пока она не найдет себе квартиру. - Он помолчал. - Я пригласил ее на обед.