Как отмечал профессор Гарварда Нил Фергюссон, «в Афганистане вы либо контролируете столицу, а все остальные регионы отдаете на откуп военным лордам, либо оказываетесь вовлеченными в крайне жестокую и, возможно, бесполезную войну на всей территории страны. Первая модель была характерна для британцев, вторая – для Советского Союза»[297]. Еще во время предвыборной кампании советник Обамы по внешней политике Збигнев Бжезинский предупреждал его об опасностях, которые таит в себе советская модель. Однако темнокожий сенатор упорно продолжал твердить, что увеличение воинского контингента в Афганистане является одним из его главных приоритетов. Свое мнение он не изменил и после победы на президентских выборах и буквально через несколько дней после инаугурации отправил главу Центрального командования вооруженных сил США Дэвида Петреуса в дипломатическое турне по странам Средней Азии, целью которого стало решение проблемы афганского транзита.
Талибы, с которыми воевали американцы, считали систему материально-технического снабжения войск НАТО ахиллесовой пятой альянса. Три четверти всей необходимой продукции доставлялось из Америки в пакистанский порт Карачи, откуда ее везли на границу с Афганистаном. Там существовало два пропускных пункта – в пакистанском Чамане, на границе с афганской провинцией Кандагар, и на Хайберском перевале. Большинство экспертов утверждали, что демократическое правительство Пакистана не способно контролировать эти районы, и американские конвои все чаще подвергаются атакам со стороны радикальных исламистов и мечтающих поживиться лидеров пуштунских племен. Более того, после терактов в Мумбай осенью 2008 года, которые стали причиной индо-пакистанских трений, Исламабад был вынужден перебросить часть своих войск с афганской границы на восток, поскольку опасался очередного конфликта с Нью-Дели. В результате транзитные маршруты, проходящие по территории Пакистана, стали еще более уязвимыми, и США лихорадочно начали искать им альтернативу.
Несмотря на обещание Обамы начать диалог с Тегераном, довольно сложно было представить себе, что американцы выберут иранский маршрут, который идет от порта Чабахар к афганскому городу Зарандж. Возможно, во времена шахского Ирана это было бы разумно, но поскольку у власти в стране находились аятоллы, уже не первое десятилетие проклинавшие безбожную Америку, такой вариант был, скорее, из области фантастики.
Следовательно, оставались только маршруты, проходящие по территории бывшего СССР. Один из них тянулся к Афганистану от Кавказа через Каспийское море, Туркменистан и Узбекистан. Он уже использовался для транспортировки топлива и мог бы быть расширен до Черного моря, включив в себя территорию Грузии, или до Средиземного, захватив часть турецкой территории. Однако поскольку этот маршрут шел в обход России по территории бывших советских республик, в Москве он мог быть воспринят как очередной вызов со стороны Запада, не желающего признавать постсоветское пространство сферой российских национальных интересов. «Кремль, – говорили западные стратеги, – сделает все, чтобы сорвать поставки по этому пути, оказывая давление на своих союзников, таких, как Армения и Туркменистан». Другой маршрут мог пройти по территории России к северу от каспийского побережья через Казахстан, Узбекистан и Туркменистан. Существовали варианты выхода к Черному морю или транзита в Европу через Украину и Белоруссию.
Однако эксперты отмечали, что пути, проходящие по территории бывшего СССР, во много раз длиннее. «Они требуют огромных вложений, – отмечал американский военный аналитик Харлан Уллман, – и никто не может поручиться за их безопасность. Поэтому преждевременно говорить о том, что альтернативные маршруты полностью заменят пути снабжения, проходящие через Пакистан. Иначе все средства, которые выделяются на афганскую операцию, уходили бы на транспортировку грузов. Тем не менее с помощью альтернативных маршрутов можно было бы немного разгрузить пакистанские линии снабжения. И что намного важнее – привлечь Россию к сотрудничеству в афганском вопросе. Нельзя недооценивать стратегическое значение северных маршрутов. От того, будут они идти через Каспийское море в обход России или пройдут по российской территории, во многом зависит будущее отношений между Москвой и Вашингтоном»[298].
Стоит отметить, что соглашение о транзите продовольствия и невоенных грузов НАТО через территорию России в Афганистан было заключено еще в апреле 2008 года на саммите альянса в Бухаресте. И, что любопытно, Россия не выдвинула тогда никаких предварительных условий. Как заявил министр иностранных дел Сергей Лавров, «если мы изобразим из себя обиженного и перекроем транзит, это скажется на эффективности борьбы с террористами и наркодельцами в Афганистане»[299]. Конечно, речь шла лишь о доставке продовольствия и невоенных грузов, но, как говорил персонаж Бернарда Шоу, иногда «шоколад важнее боеприпасов».
О боеприпасах, правда, речи не было. И когда американский генерал Петреус в ходе своего среднеазиатского турне заявил, что Соединенные Штаты достигли договоренности с Россией о транзите оружия и боевой техники, российским военным пришлось немного остудить его пыл. Такие вопросы, сказали они, требуют более детальных переговоров и консультаций, а это означало, что за предоставление транзита Россия планирует добиться от Америки серьезных уступок. «Разумеется, Бараку Обаме, – писал американский журнал Stratfor, – не хотелось бы начинать свою деятельность с реверансов в сторону Кремля, однако он не может оставить американские войска в Афганистане без тылового обеспечения. Придется из двух зол выбрать меньшее»[300].
Требования российской стороны были вполне предсказуемы: отказ от расширения НАТО на восток и размещения крупных воинских формирований в прибалтийских республиках, закрытие американских баз в Центральной Азии и свертывание программы США по размещению элементов ПРО в Восточной Европе. «Поскольку, – отмечала The Boston Globe, – к системе ПРО накопилось немало претензий, а ключевые союзники США в Европе настроены против вступления Украины и Грузии в НАТО, у Обамы есть шанс обменять «шестерки», доставшиеся ему в наследство от предыдущей администрации, на джокера, который принесет ему сотрудничество с Россией»[301].
О том, какую партию будет разыгрывать новый американский президент, можно было судить по визиту в Москву вашингтонских эмиссаров – сенатора Ричарда Лугара и бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера, которые в феврале 2009 года провели переговоры с президентом, премьером и думскими депутатами. Америка была готова идти на компромисс, поскольку понимала, что только России по силам вызволить ее из афганского капкана, причем как в прямом (с помощью транзитных маршрутов), так и в переносном смысле слова.
Российская сторона уверяла, что сотрудничество Москвы и Вашингтона не должно ограничиваться вопросами транзита. Россия готова была участвовать в восстановлении северных районов Афганистана, оказывать давление на своих союзников в регионе, делиться опытом ведения боевых действий на афганской территории. Она настаивала на том, чтобы Соединенные Штаты привлекали к решению афганского вопроса Шанхайскую организацию сотрудничества. Все чаще можно было услышать призывы к возобновлению деятельности контактной группы «шесть плюс два», которая с 1997-го по 2001 год добивалась примирения талибов с Северным альянсом. В группу входили Китай, Таджикистан, Узбекистан, Туркмения, Иран и Пакистан, а также США и Россия. «Такой многосторонний подход мог бы стать выходом из афганского тупика, – говорили эксперты. – Ведь западная коалиция не способна одержать победу в Афганистане, и увеличение воинского контингента вряд ли исправит положение».
«Афганистан, – писал редактор международного отдела The Financial Times Квентин Пил, – не поддается контролю. Это чрезвычайно раздробленная страна, в которой бушуют племенные страсти. Умение воевать заложено в афганцах самим развитием их истории, и мы, к своему стыду, в этом умении не можем с ними тягаться»[302]. Не только советское вторжение в Афганистан, но и три британских кампании закончились полным провалом, и когда Обама посылает на Средний Восток дополнительные формирования, отмечали скептики, у него перед глазами должна стоять знаменитая картина викторианской эпохи «Все, что от армии осталось», на которой изображен одинокий всадник – доктор Уильям Брайдон, единственный из 16 тыс. британских солдат, кому удалось выжить после атаки афганских повстанцев.
С другой стороны, было наивно надеяться, что НАТО обойдется небольшими формированиями, которые патрулировали различные районы страны. Даже в Ираке, который уступает Афганистану, как по территории, так и по численности населения, находилось 160 тысяч американских солдат, да и местная армия и силы безопасности значительно превосходили афганские войска, преданные президенту Хамиду Карзаю.