Низшей административной инстанцией в провинциях являлись окружные власти и в конечном счете власти уездные, облеченные административными, судебными, полицейскими и отчасти финансовыми функциями. Как и следовало ожидать, полиция начала играть выдающуюся роль; общее заведывание полицией перешло к специальному министерству, которому также подчинен был недавно созданный корпус жандармов; но в продолжение всего данного периода от жандармов требовалось не столько наблюдение за исполнением законов, сколько слежка за обывателями. Подозрительность правительства распространялась на все. Так, например, промышленность страдала от слишком придирчивой регламентации; неоднократно намечались проекты реформы, основанной на принципе свободы, но осуществить их удалось только в декабре 1869 года, после падения Баха.
Общественное недовольство. Десятилетняя реакция оставила по себе в Австрии самое скверное воспоминание. Притесняемые народности и средние классы особенно тяжело переносили иго потому, что в 1848 году они уже испытали чувство свободы. Славяне ненавидели систему Баха за ее германизаторские тенденции, немцы — за ее строгий абсолютизм. Общественное мнение лишено было возможности заявить о себе. Закон о союзах и собраниях, поставивший основание всяких обществ в зависимость от правительственного разрешения и подчинивший их строжайшему надзору, запрещал, кроме того, в определенных выражениях всякое общество, «задачи которого вторгаются в круг ведения государственного законодательства или администрации». Печать, со времени издания закона 27 мая 1852 года, была подчинена суровому режиму: каждая газета обязана была представлять властям один экземпляр за час до выхода в свет; розничная продажа на улицах и расклейка были воспрещены, и все газеты должны были вносить залог. Закон 1852 года, как сказал впоследствии один выдающийся юрисконсульт, заставил сожалеть об отмене предварительной цензуры. Суд присяжных исчез вместе с конституцией; но даже и до его уничтожения правительство изменяло приговоры, которые ему не нравились. Крупный чешский журналист Гавличек, оправданный присяжными, был без дальних рассуждений сослан в административном порядке.
Сначала общественное недовольство проявлялось в виде заговоров, которых было особенно много в первые годы (1851–1863); они привели к грандиозным процессам — главным образом в Венгрии и Трансильвании, Из всех частей империи от реакционной политики больше всего пострадала Венгрия; ей хуже всех пришлось от восстановления порядка. После одержанной им победы Гайнау жестоко отомстил революционерам; в один только день в Араде было повешено тринадцать революционных генералов. Венгрия же пострадала больше всех других областей от новой политической организации. Хотя новые чиновники часто оказывались лучше своих предшественников, хотя крестьяне в особенности находили у Них теперь лучший прием и больше правосудия, чем прежде, однако баховские гусары — немцы или онемеченные чехи — натолкнулись на единодушную оппозицию со стороны венгерского населения. Они или вовсе не знали местного языка, или его коверкали; в насмешку за это крестьяне прозвали их «господин не знает, что говорит»(«Monsieur qu'est-ce qu'il dit?»); для них закрыт был доступ в венгерское общество. Высшее дворянство жалело о старой аристократической конституции и все надеялось на ее восстановление, а мелкое дворянство, низшее католическое духовенство и все протестантское духовенство жили воспоминаниями о 1848 годе и ожиданием реванша.
Государственной службы добивались только две категории людей: добровольные шпионы и разорившиеся дворяне, с лихвой возвращавшие своим немецким товарищам то презрение, которым награждали их самих их соотечественники; венгерец, занимавший место помощника уездного судьи, называл своего шефа не иначе, как «чешским псом». Венгерцы никогда не претендовали на звание исправных плательщиков налогов, а теперь считали честью обманывать казну; причинять всякие затруднения угнетателю — разве это не акт патриотизма? Кошут и другие революционные вожди старались из-за границы через своих доверенных агентов поддерживать национальное возбуждение в стране.
Оппозиция остальных народностей была не слабее, хотя и не отличалась таким же единодушием и не проявлялась в такой же открытой форме. Осадное положение в Галиции, Сербском воеводстве и Трансильвании было снято, как и в Венгрии, только в 1854 году. Режим, введенный Бахом, достиг своей цели; он осуществил единство австрийских народностей, по единство заключалось именно в единодушном недовольстве. В одном анекдоте того времени рассказывается, что какой-то мадьяр на вопрос хорвата относительно общественного настроения в Венгрии ответил, намекая на события революционной эпохи: «О, мы весьма довольны. Обращение, которому мы подвергаемся в наказание за грехи, применяется к вам в виде награды»,
Конкордат. Реформы в области народного образования. В то время как проект конституции, выработанный Кремницским парламентом, восстановлял принципы иозефинизма[61], австрийские прелаты в своих декларациях и петициях, подаваемых императору, требовали предоставления церкви полной свободы и заключения конкордата. Поведение епископов, осудивших на Венском соборе, 1849 года национальные требования и объявивших различие языков пережитком язычества и следствием грехопадения, показало правительству, какую пользу оно могло бы извлечь для своей политики из союза с церковью. Конкордат 18 августа 1855 года закрепил союз трона с алтарем. Тридцать шесть обнародованных статей и ряд секретных добавлений урегулировали отношения между церковью и государством. Католицизм был признан государственной религией. Церкви предоставлены были навеки полнейшая автономия, безусловное право приобретать и владеть имуществом и все привилегии, вытекающие из ее «божественного» происхождения и ее законов. Епископы могли беспрепятственно сноситься с Римом, осуществлять над паствой и клиром юрисдикцию, предоставляемую им каноническим (церковным) правом, и следить за тем, чтобы католическое юношество воспитывалось католическими преподавателями в согласии с учением церкви; епископы же должны были утверждать инспекторов народных училищ. Наконец, им дано было право цензуры и осуждения опасных сочинений, которые правительство обязалось в таком случае пе допускать к распространению. Гражданские власти могли возбуждать преследования против духовных лиц за нарушение общих гражданских и уголовных законов, но они обязаны были предупреждать об этом епископа и соблюдать должное уважение к духовному сану.
Конкордат был обнародован и получил силу закона 5 ноября 1855 года. С 1 января 1857 года отдел австрийского гражданского права «О браке» перестал применяться к католикам[62]. В передаче дел о браке духовному суду возмущенное, болезненно подозрительное общественное мнение усмотрело символ передачи основных прав гражданского общества в руки его вечного врага. Такое отречение государства от своих прав, казалось, невозможно было объяснить иначе, как изменой. Утверждали, что ценой этого конкордата Бах старался купить поддержку епископов и иезуитов не столько для своей политики, сколько для себя лично. Несмотря на чрезмерные уступки, требуемые от императора, конкордат не вызвал возражений при самом дворе, но он встретил ярых противников среди высоких сановников старой школы, пропитанных принципами иозефинизма и ревниво отстаивавших нрава светского государства. А между тем общество еще не знало всей правды. Одной из секретных статей император обязался не решать никакого вероисповедного вопроса, — затронутого или не затронутого в конкордате, — без согласия папы.
Во исполнение конкордата Леон Тун, министр вероисповеданий и народного просвещения, отдал начальную школу во власть духовенства. Этот акт привел к тому, что общество проглядело действительные заслуги этого министра, который далеко не был только деятелем конкордата и обскурантизма. Напротив, Тун приложил много сил к делу преобразования австрийских университетов по немецкому образцу, так что они перестали быть, как при старом порядке, простыми гимназиями высшего разряда, с той же дисциплиной и с тем же методом преподавания. Он изменил самый дух университетских занятий и отвел чисто научным теоретическим исследованиям почетное место наряду с практической подготовкой слушателей к свободным профессиям. Он содействовал развитию исторического преподавания на юридическом и философском факультетах и, главное, он предоставил студентам свободу учиться, а профессорам свободу преподавать, положив конец подавляющему режиму обязательных семестровых экзаменов. Кроме того, руководясь советами Экснера, он ввел в средних учебных заведениях, классических и реальных, учебный план, остававшийся в силе до последнего времени (1918 года).