Читать интересную книгу Район. Возвращение - Дмитрий Манасыпов

Он развернулся и потопал к лестнице. А я стоял и пытался осмыслить всю горечь и боль, которые были в словах голема. Ведь как сложно было ему, если подумать, потерять друга, с которым был рядом с самой Волны. Да, Крюк, видно, мне не показалось, и глаза у тебя не просто блестели, эх…

Да уж… а проблему наших пленных он ведь решил, избавив нас от сложного выбора. Ладно, пойдем за ним, посмотрим, что там происходит. Сестра встала и направилась за мной, а я уже спускался по лестнице.

Матрена, кривое ты чудище, вот и ты… ага. Никогда бы не подумал еще не так давно, что буду рад видеть тебя в таком, как сейчас, положении. А именно, стоящей у стены под прицелом стволов Казака и Барина. Сдобный колдовал над замком большой автоматической двери, запитанной от генератора, находившегося в защитном кожухе, что спасло его от прямых попаданий снарядов пушки голема. Хотя дырки в нем все же были, но, слава яйцам, он работал, если судить по негромкому и упорному жужжанию.

Бабка на самом деле страшное создание. Она высокая, выше меня, а во мне сто восемьдесят два сантиметра, хотя, конечно, это далеко не показатель. Но выше ее здесь был только Крюк, и приближался Казак, который вымахал в двухметровую каланчу. И это при том, что Матрену давно и навсегда согнуло в дугу, нарастив прямо над лопатками чудовищный шевелящийся горб. Меня иногда посещала мысль, что сама Бабка есть не что иное, как аппарат для передвижения и речи. А все, чем она занимается, — проделки умного паразита, живущего в этом мускулистом коконе.

Вытянутое лошадиное лицо с длиннющим горбатым носом, украшенное большими бородавками. Слюнявые выпяченные губы, маленькие глаза с четким оттенком сумасшествия и торчащие во все стороны жесткие седые патлы. Корявые руки с мощными ладонями, толстой и морщинистой кожей, висящие до колен, выпирающих шишками из-под длинного платья непонятного цвета. Кривые сильные ноги с несоразмерно огромными плоскими ступнями, так как обувью она не пользовалась. Длинные коричневые ногти, напоминающие лошадиные копыта. Отвратная она, прямо скажу.

Но на все это можно было не обращать никакого внимания, потому что делец она была прирожденный, со стальной хваткой и твердым выполнением обязательств, взятых на себя… до недавней поры. Теперь же мне было абсолютно все равно, что с ней случится после того, как мы найдем то, что нам необходимо. Вот прямо не знаю почему, но как мне кажется — сразу Крюк пустит ее в расход. И хорошо, если это будет выстрел, а не что-то другое. Ненависть, так ярко видимая в его глазах, заставляла Матрену сотрясаться от страха крупной дрожью… да уж, то еще зрелище, б-р-р-р.

Наконец замок щелкнул, и дверь откатилась в сторону, а вместе с ней и сам Сдобный, еле успевший уйти из-под взмаха длинной коричневой живой косы, ощетинившейся острыми шипами. Владелец этого странного приспособления скакнул из двери, стараясь все-таки достать его, но не вышло. Крюк оказался быстрее, всадив в него несколько зарядов картечи из где-то подобранного автоматического «Вепря». «Богомола» откинуло назад, сминая пополам, во все стороны брызнули его внутренности.

— Ах ты зараза… — ласково пропел Барин, уже держащий под прицелом открывшийся перед нами проем. — А я-то думал, и где эти шустрики?

Бабка злобно оскалилась, показав покрытые блестящей слюной редкие острые клыки, загибающиеся внутрь, и длинный, желтоватый язык:

— А не надо думать, что вы одни такие умные, и…

Договорить она не успела. Терпению Крюка, видно, пришел самый конечный конец, и он поступил так, как давно мечтал. Шагнул вперед, нависнув над ней всей своей громадой, и сжал ее жилистую вытянутую шею правой клешней. Матрена захрипела, вцепившись в широченное запястье одной рукой, а второй пытаясь ударить его по лицу длинными острыми ногтями. Ничего у нее не выходило, Крюку наплевать было на все эти попытки. Бабка издала странный звук, наливаясь густой багровой краской, замолотила руками перед собой, закатив глаза.

Мышцы на руке голема вздулись, четко прорисовавшись под открытой до самого плеча кожей толстенными канатами. Немаленькую и тяжелую бабку подняли над полом. Она мелко засучила ногами, издав звуки, напоминавшие шипение стравливаемого пара. А потом, резанув по ушам, раздался глухой треск, когда пальцы Крюка сжались сильнее, ломая и перетирая друг о друга позвонки. Длинное вытянутое тело дернулось в последний раз и повисло несуразным, одетым в грязную тряпку чучелом.

Голем поднес ее к себе, вглядываясь в лицо с вывалившимся языком и вылезшими из орбит глазами, уже ничего не видящими. Дернул щекой, засопел и побагровел. Потом отшвырнул ее в сторону, резко выдохнув, и со всего размаха засадил кулачищем в стену, выломав большой кусок из слепленных раствором кирпичей и подняв в воздух тучу пыли.

— Да-а-а… — протянул Сдобный, как и все мы наблюдавший за этой драмой. — Месть, оно понятно, конечно. Ну, а если мы не найдем контейнер, а? Что делать-то тогда?..

— Трусы снимем и побежим, — буркнул голем. — Здесь он, никуда не делся. Кому, на хрен, понадобится абсолютно непонятная и ненужная хрень, как ты думаешь? То-то же, что никому.

— Хорошо, если так. — Сдобный поднял автомат и повернулся к двери. — А у нас там, как я понимаю, спрятался дружок того поганца?

— Да. — Крюк достал магазин из дробовика, проверил на наличие патронов, зарядил из подсумка, который оказался в необъятном кармане на боку, и вставил обратно. — Аккуратнее, парни, это очень быстрый подонок. Располосовал бы тебя, Сдобный, если бы не я, а ты и бдительность потерял. Идите, я здесь покараулю.

Сдобный кивнул и направился к двери. Вошел и тут же, отскочив вбок, взял под контроль правую сторону. Ну а мне, ясен перец, пришлось идти следом. Чем это я хуже, тоже весь из себя крутой боевой пес…

Склад у Матрены оказался большим, и там, в отличие от всего остального дома, было чисто. Прям стерильная белизна, блеск никелированной стали медицинских стеллажей, не пойми как здесь оказавшихся, и сверкающая плитка на полу. Ну, Бабка, удивила напоследок. А добра-то, добра нахапала, жадина дохлая!!!

Твою-то за ногу, чудовище, как такое возможно? Все эти дурогоны, что были в доме, имели самые обычные «калаши», а здесь…

Большая стойка у ближайшей стены была заставлена такими образцами, что Скопа, войдя за мной, только присвистнула. Здесь стояли прекрасные «Ново-Судаевы», двенадцатимиллиметровые машины с малой отдачей, похожие на «Абаканы» всех моделей, но только улучшенные. С встроенным автоматическим гранатометом на пять выстрелов, системой электронного прицела, дальномера и видоискателей разных диапазонов, созданных сразу под эту модель. Прекрасное изобретение российских оружейников, единственное в своем роде и до сих пор не поступившее на вооружение даже в войска Периметра. А у этой хапуги — аж целых три экземпляра. И откуда, спрашивается?!!

И так далее, по калибру, количеству зарядов в магазинах, стоимости и прочим параметрам. «Калаши», «никоновы», «валы», «хеклеры» и «ФАЛы», пулеметы, автоматы, винтовки и прочая радость для глаз и души. М-да, Матрена, лучше бы ты их своим уже мертвым охранникам раздала, глядишь, польза была бы. Казак не выдержал первый, озвучив общую мысль:

— У всех есть желание что-нибудь прихватить, а?

И не говори, бродяга, я вполне тебя понимаю, у самого руки чешутся. Так и хочется взять тот же «Судаев», хоть зубами скрипи от жадности и хотения. Да чего мне с ним делать-то, а? Ну, возьму я к нему магазинов шесть, пусть и на сорок патриков каждый, а дальше? Кончатся они быстро, и потом что, мне собственными плевками его заряжать? Судя по вытянувшимся лицам, все присутствующие снова подумали одинаково.

— А вот вернуться нужно будет, это точно. — Барин подержал в руках новехонький «Кладенец», автоматический гранатометный комплекс на двенадцать гранат. — Не пропадать же добру, честное слово. Сдобный, ты там код введи какой-нибудь хитрый, а?

— Введу, введу. — Сдобный осмотрел стеллажи, в два ряда заставившие помещение. — Искать давайте, а то Крюк нервничать начнет, что мы долго.

Мы разошлись по этой чудо-кладовке, рассматривая все то, что на Большой земле стоит баснословно дорого. И чего здесь только не было — от пресловутых золотистых слитков «Янтаря» (приврал Танат) до сверкающих кристаллов «Голубого льда». Если первый артефакт использовался только для того, чтобы улучшить свойства обычного топлива, поднимая октановое число семьдесят шестого до уровня девяносто второго, то вот «Лед»…

«Голубой лед» — это наркотик. Граненое счастье для целого полка торчков после минимальной дозы этой дряни, расплавленной на огне и потом застывающей крупными каплями. Полный улет, как рассказывали врачи в ГБР. Можно совершить путешествие на Венеру, к примеру, или в странный мир синих индейцев-инопланетян. Пять доз — и все его функции сводились только к постоянному получению новой дозы, а человек превращался в растение, удобряющее само себя на койке в дурке. И эта тварь занималась не только «красным», но еще и им… эхех, спасибо тебе, Крюк, и огромное.