нового председателя Президиума Верховного Совета СССР был рекомендован маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов, а прежний, чисто номинальный глава советского государства H. М. Шверник был перемещен на прежний пост председателя ВЦСПС, который он занимал в 1930–1944 годах.
Таким образом, еще при жизни И. В. Сталина в верхних эшелонах власти произошла серьезная рокировка сил, которая, по мнению многих современных историков (Р. Г. Пихоя, Ю. Н. Жуков, А. В. Пыжиков, Е. Ю. Зубкова, В. П. Наумов[211]): 1) положила начало новому периоду в политической жизни страны, который в позднесоветской и современной историографии принято называть эпохой коллективного руководства; 2) резко укрепила позиции двух самых влиятельных членов «узкого руководства» — Г. М. Маленкова и Л. П. Берии; 3) возвратила на политический Олимп практически отстраненных от реальной власти членов старой сталинской гвардии — В. М. Молотова, К. Е. Ворошилова, А. И. Микояна и Л. М. Кагановича.
Между тем профессор Р. Г. Пихоя акцентирует внимание на том факте, что тогда же, 5 марта 1953 года, на совместном заседании Пленума ЦК, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР Г. М. Маленков в своем выступлении проинформировал всех собравшихся членов и кандидатов в члены ЦК, что Бюро Президиума ЦК «поручило тт. Маленкову, Берия и Хрущеву принять меры к тому, чтобы документы и бумаги товарища Сталина, как действующие, так и архивные, были приведены в должный порядок». По его мнению, этот контроль над личным сталинским архивом, как в свое время аналогичный контроль «триумвирата» в составе И. В. Сталина, Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева над личным ленинским архивом, стал немаловажным рычагом влияния на всех потенциальных политических противников и конкурентов. Таким образом, Г. М. Маленков, Л. П. Берия и H. С. Хрущев «неявно объявлялись главными политическими лидерами в коллективном руководстве» и, якобы по свидетельству ряда членов Президиума ЦК, первые месяцы после смерти вождя всегда «группировались, чтобы навязать свое мнение в Президиуме ЦК». Хотя это умозаключение не вполне разделяют целый ряд его коллег, в частности В. П. Наумов, А. В. Пыжиков и Ю. Н. Жуков, которые вполне резонно полагают, что аппаратные позиции H. С. Хрущева в те мартовские дни были на порядок ниже позиций Г. М. Маленкова, Л. П. Берии и даже В. М. Молотова.
Как явствует из официальных документов, совместное заседание высших партийно-государственных органов продолжалось примерно 40 минут и завершилось в 20.40, а уже через час с небольшим — в 21.50 — лечащие врачи, находившиеся у одра умирающего вождя, констатировали смерть Иосифа Виссарионовича Сталина. Получив эту информацию, в 22.25 в кремлевском кабинете почившего вождя собрались его старые соратники — Г. М. Маленков, Л. П. Берия, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович и H. С. Хрущев, к которым несколько позже присоединились Н. А. Булганин и А. И. Микоян. На этом совещании, которое закончилось только ранним утром 6 марта 1953 года, была образована Правительственная комиссия по организации похорон И. В. Сталина в составе семи человек: H. С. Хрущева, ставшего председателем Комиссии, Л. М. Кагановича, H. М. Шверника, А. М. Василевского, Н. М. Пегова, П. А. Артемьева и М. А. Яснова.
Всю эту ночь вплоть до раннего утра в осиротевший сталинский кабинет попеременно вызывались М. А. Суслов, С. Д. Игнатьев, А. М. Василевский, П. Н. Поспелов, H. М. Пегов, Д. Т. Шепилов, В. Г. Григорян и другие ответственные работники, которым предстояло заниматься всеми конкретными вопросами организации сталинских похорон. Непосредственная их организация, а также поддержание правопорядка в столице были возложены на четырех человек: первого заместителя министра обороны маршала А. М. Василевского, командующего войсками Московского военного округа генерал-полковника П. А. Артемьева, коменданта Московского Кремля генерал-лейтенанта Н. К. Спиридонова и заместителя министра государственной безопасности генерал-лейтенанта В. С. Рясного.
Последующие три дня в Колонном зале Дома Союзов СССР проходила церемония прощания с вождем, участниками которой стали сотни тысяч советских людей и десятки государственных и партийных делегаций многих стран мира. В почетном карауле у гроба усопшего вождя, помимо его близких соратников и других руководителей партии и советского государства, стояли Клемент Готвальд, Болеслав Берут, Матьяш Ракоши, Вылко Червенков, Георге Георгиу-Деж, Вальтер Ульбрихт, Отто Гротеволь, Урхо Калевви Кекконен, Пальмиро Тольятти, Жак Дюкло, Долорес Ибаррури, Гарри Поллит, Чжоу Эньлай, Юмжагийн Цэдэнбал и другие лидеры зарубежных государств и крупнейших рабочих и коммунистических партий. А утром 9 марта 1953 года на Красной площади состоялась торжественная церемония погребения саркофага с забальзамированным телом вождя в Мавзолее В. И. Ленина — И. В. Сталина, на которой поочередно выступили три члена нового правящего «триумвирата»: Г. М. Маленков, Л. П. Берия и В. М. Молотов. Причем, как верно подметил Ю. Н. Жуков, это были не только прощальные и ритуальные речи. В выступлениях Л. П. Берии и Г. М. Маленкова были четко озвучены две разные программы дальнейшего развития страны в постсталинскую эпоху. После сталинских похорон вечером того же дня состоялись традиционные поминки, после окончания которых восемь самых давних сталинских соратников — Г. М. Маленков, Л. П. Берия, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, Н. А. Булганин, H. С. Хрущев, Л. М. Каганович и А. И. Микоян — в последний раз собрались в его кремлевском кабинете, где пробыли с 2.30 до 3.10 часов ночи уже нового дня — 10 марта 1953 года[212].
Хрущевский Президиум ЦК в 1953–1964 годах: люди и власть
1. Первый раунд борьбы за власть в первой половине 1953 года
Новая конструкция власти, созданная в мартовские дни 1953 года, которая вскоре получит известное название «коллективное руководство», оказалась довольно зыбкой. Как считают многие историки (Р. Г. Пихоя, Ю. В. Аксютин, А. В. Пыжиков, Е. Ю. Зубкова[213]), эта видимая «коллективность» зиждилась не на общности политических устремлений и целей, а на совершенно иных основах: шаткости достигнутых договоренностей, разнородности взглядов и интересов в руководстве страны и явных притязаниях ряда его членов на единоличное лидерство в партийно-государственном аппарате. Большинство историков разумно полагают, что в те мартовские дни самыми реальными претендентами на единоличную власть оказались Лаврентий Павлович Берия и Георгий Максимилианович Маленков. Но при этом ряд из них (Ю. Н. Жуков[214]) утверждают, что позиции нового главы союзного правительства были изначально гораздо сильнее, нежели у его «оппонента». Реальное отсутствие времени на то, чтобы сговориться против Г. М. Маленкова и принять ответные шаги, позволило ему