Читать интересную книгу Лучшая половина мафии (Крестная мать) - Линда Ла Плант

Когда доктор ушел, София снова почувствовала прикосновение ласковых рук и открыла глаза.

— Ну, как ты себя чувствуешь? Получше?

София слабо улыбнулась, губы у нее задрожали, а из глаз хлынули слезы.

— Как тебя зовут, маленький воробышек?

— Со-фия…

— Так вот, София, мы тебя вылечим, и нечего плакать. У тебя есть кто-нибудь, кому я могу позвонить? Кто-нибудь будет беспокоиться о тебе?

— У меня никого нет… Я только утром приехала сюда.

Грациелла как следует укрыла ее и ободряюще пожала ей руку.

— Доктор дал тебе успокоительное, и ты сейчас заснешь. Мы продолжим наш разговор, когда ты отдохнешь.

София с улыбкой поблагодарила женщину, чувствуя, что мысли у нее путаются, а глаза неудержимо слипаются. Она пробормотала что-то, что Грациелла не смогла разобрать, и погрузилась в глубокий сон.

Мальчики каждый по-своему переживали утрату старшего брата, которого им всегда ставили в пример. Майкл, любимец отца, с детских лет был похож на златокудрого ангела, а сейчас, наверное, стал им и невидимо парит у них над головами, недосягаемый после смерти, как и прежде, в жизни.

Фредерико разбил гитару Майкла и сжег ее в тщетной попытке обратить на себя внимание родителей. Это был жест отчаяния, безмолвный крик души: «Я здесь, посмотрите на меня! Я живой!» Однако все его игнорировали. Константино начал пить в одиночестве, запершись в своей комнате. Он тоже искал помощи и сочувствия, но никто не заметил, что он стал говорить запинаясь и шататься при ходьбе. Альфредо носился на машине как безумный, а теперь еще вылетел на тротуар и чуть не задавил девушку.

Общим знаменателем в их жизни был Майкл. Неожиданно под крышей их дома оказался еще один человек, связанный с Майклом теснейшими узами. Правда, ни одна живая душа об этом даже не догадывалась. Грациелла первая вышла из шокового состояния и стала возвращаться к жизни. Ухаживая за Софией, она разрушила непроницаемую стену молчания, которой сама отгородилась от семьи после похорон Майкла.

Альфредо в тревоге поднял глаза на мать, спускавшуюся по лестнице со второго этажа с кувшином воды в руках.

— Она в порядке. У нее ссадина на виске и легкое сотрясение, но доктор сказал, что все обойдется. Это хороший урок для тебя — ты всегда ездишь слишком быстро. Отныне, может быть, станешь осторожнее.

Впервые после похорон Майкла мать заговорила, и даже простое назидание в ее устах сын воспринял с радостью.

Он поднялся наверх, приоткрыл дверь и посмотрел на спящую Софию. Убедившись в том, что его никто не видит, он крадучись подошел ближе к постели, чтобы лучше разглядеть ее. София положила руку под голову, склоненную набок, и слегка приоткрыла рот. Ее детское лицо казалось таким умиротворенным и в то же время беззащитным, что Альфредо внезапно ощутил острую потребность уберечь ее от всех жизненных тревог и невзгод. Он склонился над ней и отпрыгнул в сторону, когда в комнату вошла Грациелла.

— Уходи отсюда немедленно! Дай бедной девочке выспаться, — прошептала она.

— Разве она не красавица?!

— Я видела и поупитаннее, а эта худая, как скелет… А теперь оставь ее и меня в покое. Я побуду с ней.

Грациелла поставила стул возле кровати Софии и уселась на него. Ей не хотелось, чтобы девушка проснулась и перепугалась, обнаружив, что находится в чужом доме.

Альфредо постучал в дверь кабинета отца и вошел. Роберто даже не взглянул на него, погруженный в свои бумаги.

— Ты слышал, что я сбил девушку? Все, слава богу, обошлось, и теперь мама сидит с ней.

— Альфредо, я очень занят, и если у тебя нет ко мне ничего важного и безотлагательного, то не мешай мне. Пора и тебе заняться делом, вместо того чтобы гонять на машине и сбивать людей почти у порога собственного дома.

Альфредо тихонько притворил за собой дверь. После смерти Майкла с отцом стало совершенно невозможно разговаривать; он был не в состоянии найти общий язык ни с кем из своих близких. Альфредо знал, что с тех пор мать и отец спят в разных комнатах, и это огорчало его, как и братьев.

Сыновья отчаялись вызвать отца на разговор. Говорили, что он замкнулся от горя и что это со временем пройдет, но в это верилось с трудом. Покуда Лучано не мог направить свою ненависть на конкретную цель — то есть на Пола Кароллу — и отомстить за смерть сына, он боялся, что если уступит и поддастся своему горю, то не сможет потом снова собраться с духом. Жизнь превратилась для него в кошмарный сон, и единственным способом не лишиться рассудка в такой ситуации он считал отказ от всяческих контактов с семьей.

Грациелла всю ночь провела у постели Софии и даже не пыталась поговорить с мужем. Она слышала его тяжелые неторопливые шаги по лестнице и знала, что он, как обычно, идет в комнату Майкла. Ей следовало бы пойти за ним.

В глазах у Роберто застыла мука. Он был не в силах взглянуть на жену и отводил их, как побитая собака. Он болезненно поморщился и глухо вымолвил надтреснутым голосом:

— Мама, они забрали моего мальчика…

Грациелла не могла видеть мужа в таком состоянии, сердце разрывалось у нее в груди. Те жестокие обвинения, которые она бросила ему в лицо, потеряли смысл; любовь и сострадание переполняли ее душу. Она обняла его, прижала к себе, и наконец ожило его окаменевшее от горя сердце.

Константино слышал через стенку, как плакал отец, и спрятал голову под подушку, чтобы не слышать этих звуков. Фредерико, который был во дворе неподалеку от открытого окна в комнате Майкла, убежал в сад, заткнув уши руками.

Альфредо дрожащими от волнения руками поставил поднос с завтраком на постель Софии. Она прикрыла грудь одеялом и села в постели, испуганно озираясь по сторонам и не понимая, откуда раздаются такие ужасные звуки: плач мужчины и разбудил ее.

— Все в порядке… все в порядке, — поспешил успокоить ее Альфредо, присаживаясь на край постели. — Это… это мой отец.

Он провел рукой по лбу, растерявшись окончательно и не зная, что делать — то ли извиняться, то ли попытаться объяснить, в чем дело.

— Мой брат, его звали Майкл… — начал он и сбился, устыдившись слез, которые выступили у него на глазах. — Мой брат умер три недели назад и…

София не верила своим ушам. Она не сводила с юноши изумленного и одновременно испуганного взгляда. В голове у нее царил полный сумбур, и было трудно собраться с мыслями.

— Это… это дом Майкла Лучано?

— Он мой брат. — Альфредо подошел к окну и открыл ставни, после чего добавил, не оборачиваясь к ней: — Майкл был необычным человеком, самым умным из нас. И не было на свете такой вещи, которой он не мог сделать. Когда он уехал в Америку… я обрадовался, потому что отец наконец заметил меня.

Он повернулся к Софии. На глазах у него заблестели слезы обиды, юное лицо казалось совсем детским.

— Извините, я не знаю, почему я вам все это рассказываю. Возможно, потому, что мой отец теперь и вовсе позабыл о нашем существовании.

София молча протянула к нему руки и по-матерински заключила в объятия. Было странно утешать брата Майкла, ее собственное горе показалось ничтожным по сравнению с его тоской. В тот момент, когда Альфредо приник к груди Софии, дверь отворилась и на пороге возник Константино. От неожиданности он попятился и жестом подозвал брата.

— Ты слышал папу? — спросил он шепотом.

Альфредо кивнул, а София смутилась и решила представиться.

— Меня зовут София, — сказала она тихим и хрипловатым голосом. Оба брата обернулись к ней. — София Висконти…

— Я — Альфредо Лучано, — с улыбкой поклонился он. — А это мой старший брат Константино.

В ту же секунду в комнату ворвался Фредерико, которому не терпелось узнать, что здесь происходит. Альфредо удержал его за плечо.

— А это самый младший Лучано, толстячок Фредерико.

Трое смуглых, темноволосых и черноглазых юношей улыбались ей с порога. Никто из них внешне не имел ничего общего с погибшим Майклом.

София провела на вилле неделю, но так и не увидела Роберто Лучано. В конце недели дон отправился в Нью-Йорк по делам, наказав Константино сделать так, чтобы к его возвращению Софии в доме уже не было. Ей нужно заплатить за моральный ущерб и выпроводить поскорее, потому что посторонним на вилле делать нечего, особенно теперь.

Грациелла хотела оставить девушку еще ненадолго, поскольку она не совсем оправилась, но сын твердо решил выполнить приказание отца. Он извинился перед Софией и предложил прислать к ней доктора в отель, если она все еще нуждается в медицинской помощи. София сердечно поблагодарила его и всю семью за гостеприимство, понимая, что не может дольше злоупотреблять им. Она знала, что дон в отъезде, но никому другому открыть причину своей поездки в Палермо не могла. Если она и станет с кем-то говорить о своем ребенке, то только с отцом Майкла.