Читать интересную книгу Золотые россыпи (Чекисты в Париже) - Владимир Винниченко

Гунявый (видимо, ошеломлённый таким поведением господина) бросается к такси, что-то кричит шофёру и лихорадочно забирается внутрь, высунув голову в окошко и следя за автомобилем Петренко.

На тротуаре моментально собирается толпа. Леся видит, как мимо неё пролетает фигурка детектива и подбегает к такси. К нему рвётся кучка любопытных. надеясь что-нибудь узнать, потому что, видно, и этот господинчик имеет какое-то отношение к разыгравшейся сцене. Но и его такси исчезает без каких-либо объяснений.

Леся вдруг рвётся всем телом к ближайшему такси и быстро бросает шофёру:

— Гоните за ними! Особенно за первым! Постарайтесь непременно догнать его и ни в коем случае не отставать. Вознаграждение будет максимальным! Быстрее!

Шофёр, воспламенённый лицом красивой дамы, загадкой всей сцены, толпой, которая уже окружает его автомобиль, рискуя сбить с ног самых любопытных, выезжает на середину мостовой.

Но он не едет по Сен-Мишель вниз, а сворачивает в противоположную сторону, потом снова сворачивает и летит параллельной Сен-Мишель улицей, всё время оглядываясь на Лесю и успокаивающе кивая ей — мол, всё в порядке.

Леся и в самом деле успокаивается: действительно так больше шансов догнать автомобили, потому что на Сен-Мишель трудно выбраться из автомобильного ряда и опередить их. Вот только узнает ли шофёр эти авто? Правда, автомобиль Петренко, видимо, его собственный — голубой с жёлтыми полосами, будто специально под цвет украинского национального флага. Узнать легко. А Гунявого можно обнаружить по голове, высунутой из окошка. Он наверняка так и будет держать её всю дорогу.

Всё именно так и происходит: когда перед мостом авто Леси сворачивает на главную артерию и вливается в ряд машин, метрах в двадцати впереди она видит голубую спину автомобиля с жёлтыми полосками. Две головы непрерывно оглядываются.

Шофёр поворачивается к Лесе и весело кивает ей, показывая на желтоголубое авто. Леся отвечает ему тем же.

А где же Гунявый? Столько их, этих красных такси, что ничего не разберёшь.

Леся высовывает голову и водит взглядом по неровной подвижной шеренге авто. Нигде не видно торчащей головы. Ага, вот она, совсем недалеко. Впереди, через пять-шесть автомобилей.

Гонка лихорадочно напряжена. Головы в жёлто-голубом авто то и дело оборачиваются назад, Петренко, смеясь, даже кивает Гунявому. Но видно, что его шофёр пытается выскочить из общего потока, завернуть в боковую улочку и запутать преследователя.

Вдруг авто Леси останавливается. Шофёр напряжённо смотрит перёд собой: перекрыто! Большие Бульвары!

Он показывает рукой далеко вперёд! В застывшем потоке нет желтоголубого авто. Успело проскочить до остановки! Всё пропало!

Леся пытается найти такси Гунявого. Но тут её автомобиль начинает рычать, пятиться назад, освобождаясь от соседей, и наконец влетает в улицу, параллельную Большим Бульварам. Шофёр оглядывается, делает Лесе знаки — лицом, рукой, — они должны означать: «Что получится, то и получится, поедем этой дорогой».

Леся кивает ему. Но надежда, конечно, крайне мала. Прежде всего кто знает, в какую сторону Бульваров свернул Петренко? А может, и вовсе не Бульварами поехал, а пересёк их и направился дальше.

Леся садится удобнее, даже откидывается на спинку сиденья, отдыхая. Ничего не выйдет — сбежал. Бедный Гунявый, он застрял со своим авто и теперь терзается, ощущая собственное бессилие.

Только теперь она чувствует, как горит её лицо и как напряжено всё тело. Шофёр опять почему-то кивает ей. Леся вскидывается и смотрит вперёд: нашлось жёлто-голубое авто? Но шофёр качает головом и откидывается всем телом назад, к дверце. Леся, полуоткрыв её, высовывается.

— Что такое? В чём дело?

— Надежды нет. На всякий случай, может, свернуть на Большие Бульвары?

Сворачивайте, всё равно!

Шофёр сворачивает в первую же боковую улицу.

Но, подъехав к самым Большим Бульварам, он останавливает авто на углу. Леся снова высовывается по его знаку.

— Подождём здесь. Если они поехали в эту сторону и едут где-то сзади, мы подстережём их и спокойно двинемся вслед. Если же нет, то…

И он лицом, руками и всем телом типично по-французски изображает полную безнадёжность.

Подождать, так подождать. Абсурд, что из этого ожидания может что-то выйти, но нужно сделать всё, что в человеческих силах.

И вдруг авто с силой дёргается, торопливо прижимаясь к ряду движущихся по бульварам машин. Перед самыми, глазами Леси проползает жёлто-голубое авто с двумя знакомыми головами. Она успевает заметить, как Петренко спокойно закуривает сигару.

Шофёр оборачивается к ней и победоносно-лукаво подмигивает. Леся счастлива, она готова через стекло расцеловать красную, в иссиня-чёрных вьющихся волосинках шею этого удивительного парня. О, теперь Петренко не ускользнуть! Он и его спутница едут совершенно спокойно, заперев преследователя позади, на перекрёстке. Смейтесь, смейтесь! Они даже не оглядываются назад.

Леся боится сесть как следует, словно от того, что она сидит как натянутый парус, зависит, сбежит опять Петренко или нет.

Ага, наконец сворачивают с Бульваров. Похоже, сейчас остановятся.

Так и есть. Голубое авто уже стоит перед домом. Ни кофейни, ни ресторана. Петренко бросает несколько слов шофёру, берёт даму под локоть и неторопливо ведёт к входной двери. На всякий случай ещё раз спокойно оглядывается: никого нет. И исчезает.

Леся лихорадочно открывает дверцу и выпрыгивает на тротуар. Шофёр показывает глазами на вход и бормочет:

— Второй подъезд.

— О, я видела, благодарю. Я сейчас вернусь!

Озабоченно нахмурив брови и чувствуя, как колотится сердца, она направляется по тротуару ко второму подъезду. Номер дома 23. Какая это улица? Ну, шофёр знает, да и можно прочитать на углу. Как теперь расспросить консьержку?

Леся вынимает из сумочки двадцать франков и зажимает в кулаке.

Дом солидный, очевидно, заселён богатыми жильцами. Леся достаёт ещё двадцать франков.

Консьержка, не толстая и не красная, как обычно, а худая, в стальных очках, смотрит строго и неприветливо.

— Простите, сударыня. Я хотела бы узнать фамилию того господина, который только что прошёл с дамой мимо вашей двери.

Консьержка через очки окидывает Лесю взглядом с головы до ног и сухо скрипит:

— Я не имею привычки давать посторонним людям информацию о своих жильцах.

Ага, значит, он здесь живёт!

— О, сударыня! Вы можете быть совершенно спокойны, никакого вреда вашему жильцу от этого не будет, как раз наоборот. Простите, что беспокою вас, я знаю, ваше время так дорого. Прошу принять от меня маленькую благодарность.

И Леся протягивает руку с деньгами. Консьержка с холодным достоинством вскидывает голову, но, увидев, сколько в Лесиной руке синеньких бумажек, мгновенно меняется — лицо становится необыкновенно добродушным и симпатичным.

Тогда Лося суёт деньги в её бессильно опущенную ладонь и прикрывает за собой дверь.

— Видите ли, сударыня, скажу вам честно: мне очень понравился этот господин, и я хотела бы прислать ему цветы. Больше ничего. Маленькая человеческая слабость. Правда? Вы меня понимаете? У вас такое интеллигентное лицо.

— О сударыня, я всё поняла. Боже мой, с кем не бывает. Тем более что господин Мазун так очарователен.

— Его фамилия Мазун?

— Да, господин Мазун.

— А это его жена?

Консьержка неопределённо пожимает плечами.

— Знаете, не совсем…

— Ага, понимаю. Значит, Мазун. Он богат?

— О. да! За квартиру платит три тысячи в месяц. Меблированную, разумеется. Своё авто.

— Ну. прекрасно. А какая это улица?

— Де Мариво, номер 23.

— Ага. Очень хорошо. Я вам очень, благодарна!

— К вашим услугам, сударыня! Пожалуйста, если ещё когда-нибудь…

— Благодарю, благодарю! Всего доброго!

Леся словно на крыльях влетает в своё авто и даёт шофёру адрес пансиона. Прежде всего туда! Может, он уже дома. Хотя вряд ли это возможно — теперь он наверняка станет ходить по улицам и кофейням в надежде повторить встречу.

Действительно, Гунявого дома нет. Тогда Леся с тем же шофёром едет к Мику. Но нет и Мика. К Финкелю она уже и не пытается ехать — с чего бы это он сидел дома? Леся даёт шофёру сто франков, горячо пожимает ему руку и возвращается к себе, улыбаясь растроганному выражению шофёрского лица (рукопожатие тому виной или сто франков?).

Но Гунявый не приходит и на ужин. Ах. господи!

Леся от досады и нетерпения даже не спускается в салон, невнимательно отвечает Загайкевичу на какой-то его комплимент и сбегает к себе в комнату. Должен же он прийти хотя бы покормить свою Квитку! Или забыл и о ней?

Она ходит из угла в угол, всё время останавливаясь и прислушиваясь к каждому шагу в коридоре. В комнате Гунявого абсолютная тишина. Квитка не скулит, не чешется, как обычно, мелко стуча хвостом об пол. Может, взял её с собой?